Главная
 
Библиотека поэзии СнегирёваПятница, 29.03.2024, 02:40



Приветствую Вас Гость | RSS
Главная
Авторы

 

Сергей Михалков

 

Разговор с сыном

          Часть 2

 

БЫЛЬ ДЛЯ ДЕТЕЙ

Эту быль пишу я детям...

* * * 

Летней ночью, на рассвете,
Гитлер дал войскам приказ
И послал солдат немецких
Против всех людей советских -
Это значит - против нас.

Он хотел людей свободных
Превратить в рабов голодных,
Навсегда лишить всего.
А упорных и восставших,
На колени не упавших,
Истребить до одного!

Он велел, чтоб разгромили,
Растоптали и сожгли
Все, что дружно мы хранили,
Пуще глаза берегли,
Чтобы мы нужду терпели,
Наших песен петь не смели
Возле дома своего,
Чтобы было все для немцев,
Для фашистов-иноземцев,
А для русских и для прочих,
Для крестьян и для рабочих -
Ничего!

"Нет! - сказали мы фашистам, -
Не потерпит наш народ,
Чтобы русский хлеб душистый
Назывался словом "брот".

Мы живем в стране Советской,
Признаем язык немецкий,
Итальянский, датский, шведский
И турецкий признаем,
И английский, и французский,
Но в родном краю по-русски
Пишем, думаем, поем.

Мы тогда лишь вольно дышим,
Если речь родную слышим,
Речь на русском языке,
И в своей столице древней,
И в поселке, и в деревне,
И от дома вдалеке.

Где найдется в мире сила,
Чтобы нас она сломила,
Под ярмом согнула нас
В тех краях, где в дни победы
Наши прадеды и деды
Пировали столько раз?"

И от моря и до моря
Поднялись большевики,
И от моря и до моря
Встали русские полки.
Встали, с русскими едины,
Белорусы, латыши,
Люди вольной Украины,
И армяне, и грузины,
Молдаване, чуваши -

Все советские народы
Против общего врага,
Все, кому мила свобода
И Россия дорога!

И, когда Россия встала
В этот трудный грозный час,
"Все - на фронт!" - Москва сказала.
"Все дадим!" - сказал Кузбасс.

"Никогда, - сказали горы, -
Не бывал Урал в долгу!" -
"Хватит нефти для моторов,
Помогу!" - сказал Баку.

"Я богатствами владею,
Их не счесть, хоть век считай!
Ничего не пожалею!" -
Так откликнулся Алтай.

"Мы оставшихся без крова
В дом к себе принять готовы,
Будет кров сиротам дан!" -
Обездоленных встречая,
Казахстану отвечая,
Поклялся Узбекистан.

"Будет каждый верный воин
И накормлен и напоен,
Всей страной обут, одет". -
"Все - на фронт!" - Москва
сказала.
"Все! - страна ей отвечала. -
Все - для будущих побед!"

 

* * * 

Дни бежали и недели,
Шел войне не первый год.
Показал себя на деле
Богатырский наш народ.

Не расскажешь даже в сказке,
Ни словами, ни пером,
Как с врагов летели каски
Под Москвой и под Орлом.

Как, на запад наступая,
Бились красные бойцы -
Наша армия родная,
Наши братья и отцы.

Как сражались партизаны. -
Ими Родина горда!
Как залечивают раны
Боевые города.

Не опишешь в этой были
Всех боев, какие были.
Немцев били там и тут,
Как побили - так салют!

Из Москвы салюты эти
Были слышны всем на свете,
Слышал их и друг и враг.
Раз салют, то значит это -
Над какой-то крышей где-то
Снова взвился красный флаг.

Посмотри по школьной карте,
Где мы были в феврале?
Сколько верст прошли мы в марте
По родной своей земле?

Здесь в апреле мы стояли,
Здесь войска встречали май,
Тут мы столько пленных взяли,
Что попробуй подсчитай!

Слава нашим генералам,
Слава нашим адмиралам
И солдатам рядовым -
Пешим, плавающим, конным,
В жарких битвах закаленным!
Слава павшим и живым,
От души спасибо им!

Не забудем тех героев,
Что лежат в земле сырой,
Жизнь отдав на поле боя
За народ - за нас с тобой.

 

* * * 

Где бы мы врага ни били,
Где бы враг ни отступал,
Вспоминал всегда о тыле
Наш солдат и генерал:

"Да!
Нельзя добить фашистов
И очистить мир от них
Без московских трактористов,
Без ивановских ткачих,
Без того, кто днем и ночью
В шахтах уголь достает,
Сеет хлеб, снаряды точит,
Плавит сталь, броню кует".

Не расскажешь в этой были
Всех чудес о нашем тыле,
Видно, времечко придет,
И о тружениках честных,
Знаменитых, неизвестных
Сложит песни наш народ.

Без ружья и без гранаты
И от фронта в стороне
Эти люди, как солдаты,
Тоже были на войне.

Никогда мы не забудем
Их геройские дела.
Честь и слава этим людям
И великая хвала!

 

* * * 

Друг за дружкой, пешим строем,
По камням и по траве
Гонят пленных под конвоем,
Гонят к матушке Москве.

Их не десять и не двадцать,
Их не двести пятьдесят -
Может армия набраться
Офицеров и солдат.

Облаками пыль клубится
Над дорогой фронтовой...
Что невесело вам, фрицы?
Что поникли головой?

Вы не ждали, не гадали
Ни во сне, ни наяву -
Только так, как мы сказали,
Попадете вы в Москву.

Мимо вас везут трофеи
В наши русские музеи,
Чтобы людям показать,
Чем вы нас хотели взять.

А навстречу мчат машины
Наших доблестных полков.
- Далеко ли до Берлина? -
Вам кричат с грузовиков.

Облаками пыль клубится...
По дорогам, там и тут,
Душегубы и убийцы
Под конвоем в плен идут...

Пыль... Пыль... Пыль... Пыль...

Продолжаю детям быль!

Под победный грохот пушек
В грозовые эти дни
В море, в небе и на суше
Мы сражались не одни.

Руки жал бойцам английским
Русской армии солдат,
А далекий Сан-Франциско
Оказался так же близко,
Как Москва и Ленинград.

С нами рядом, с нами вместе,
Как поток, ломая лед,
Ради вольности и чести
И святой народной мести
За народом встал народ.

- Мы, - сказали югославы, -
Не уступим нашей славы!
Нам под игом не бывать! -
И словаки заявили:
- Нашу волю задавили!
Как же нам не воевать! -
Откололись от Берлина
Итальянцы и румыны:
- Хватит драться за Берлин! -
Неохота и болгарам
Погибать за немца даром:
- Пусть ко дну идет один!

Будет жить француз в Париже,
В Праге - чех, в Афинах - грек.
Не обижен, не унижен
Будет гордый человек!

Города вздохнут свободно -
Ни налетов, ни тревог!
Поезжай куда угодно
По любой из всех дорог!..

 

* * * 

Спать легли однажды дети -
Окна все затемнены,
А проснулись на рассвете -
В окнах свет и нет войны!

Можно больше не прощаться,
И на фронт не провожать,
И налетов не бояться,
И ночных тревог не ждать.

Отменили затемненье,
И теперь на много лет
Людям только для леченья
Будет нужен синий свет.

Люди празднуют Победу!
Весть летит во все концы:
С фронта едут, едут, едут
Наши братья и отцы!

На груди у всех медали,
А у многих - ордена.
Где они не побывали
И в какие только дали
Не бросала их война!

Не расскажешь в этой были,
Что за жизнь они вели:
Как они в Карпатах стыли,
Где рекой, где морем плыли,
Как в восьми столицах жили,
Сколько стран пешком прошли.

Как на улицах Берлина
В час боев нашли рейхстаг,
Как над ним два верных сына -
Русский сын и сын грузина -
Водрузили красный флаг.

От Берлина до Амура,
А потом до Порт-Артура,
Что лежит у теплых вод,
Побывали на Хингане,
Что всегда стоит в тумане,
И на Тихом океане
Свой закончили поход.

Говорит сосед соседу:
- Как домой к себе приеду,
Сразу в школу загляну
И колхозных ребятишек -
Танек, Манек, Федек, Гришек -
Я опять учить начну!

- Ну, а я домой приеду, -
Говорит сосед соседу, -
После фронта отдохну,
Поношу еще с недельку
Гимнастерку и шинельку,
Строить в городе начну,
Что разрушено в войну!

- А по мне колхоз скучает, -
Третий с полки отвечает, -
Мой колхоз под Костромой.
Еду я восьмые сутки
Да считаю все минутки -
Скоро, скоро ли домой!

День и ночь бегут вагоны,
По шоссе идут колонны
Фронтовых грузовиков,
И поют аккордеоны
О делах фронтовиков...

 

* * * 

Не опишешь в этой были
(Не поможет даже стих!),
Как горды солдаты были,
Что народ встречает их,
Их - защитников своих!

И смешались на платформах
С шумной радостной толпой:
Сыновья в военных формах,
И мужья в военных формах,
И отцы в военных формах,
Что с войны пришли домой.

Здравствуй, воин-победитель,
Мой товарищ, друг и брат,
Мой защитник, мой спаситель -
Красной Армии солдат!

Всю войну в любом селенье,
В каждом доме и в избе
Люди думали с волненьем,
Вспоминали с восхищеньем
И с любовью о тебе.

И везде тобой гордились,
И нельзя найти семьи,
Дома нет, где б не хранились
Фотографии твои:

В скромных рамках над постелью,
На комоде, на стене,
Где ты снят в своей шинели,
Пешим снят иль на коне,

Снят один ли, с экипажем
В обстановке боевой -
Офицер ты или, скажем,
Пехотинец рядовой.

Наконец-то в час желанный
Нашей сбывшейся мечты -
В час победы долгожданной
В отчий дом вернулся ты!

Но еще таких не мало
Офицеров и солдат,
Смерть которых миновала,
Но задел в бою снаряд.

Если встретишь ты такого,
Молодого, но седого,
Ветерана боевого
(Знак раненья на груди),
Окажи ему услугу,
Помоги ему, как другу,
Равнодушно не пройди!..

 

* * * 

За дела берутся смело
Молодцы-фронтовики,
И в стране любое дело
Им сподручно, им с руки!

Нужно всех советских граждан
Накормить, одеть, обуть,
Чтобы был доволен каждый
От души, не как-нибудь!

Если раньше "самоходки"
Поставлял иной завод,
То сегодня сковородки
Запустил на полный ход.

И бегут платформы с лесом,
Там - с рудой, а там - с углем,
От Донбасса к Днепрогэсу
Ночь за ночью, день за днем.

Да! У нас одна забота
И мечта у всех одна,
Чтобы к солнечным высотам
Поднялась опять страна -
Сильной, славной и могучей
От столицы до села,
Много краше, много лучше,
Чем когда-нибудь была.

Дни сражений миновали,
Мы неплохо воевали -
Как солдаты, выполняли
Нашей Родины приказ.
И сегодня, в мирный час,
Дорогая мать-Отчизна,
Положись опять на нас!

 

* * * 

Всем, что Родина имеет,
Сообща народ владеет,
Счет ведет полям, лесам,
Нивам, пастбищам и водам,
Шахтам, копям и заводам
И в пример другим народам
Управляет ими сам!

И у нас стоят у власти
Не помещик, не банкир,
А простой рабочий - мастер
И колхозный бригадир.
Выбираемый народом
Наш советский депутат
Не дворянским знатен родом
И не золотом богат.

Он богат своей свободой
И сознанием того,
Что от имени народа
Он вершит судьбу его!

Он богат своей любовью
К той земле, что в грозный час,
Окропив своею кровью,
Он, как мать родную, спас.

Соберутся две палаты,
Сядут рядом депутаты:
Белорус и армянин,
Украинец, молдаванин,
Осетин, казах, татарин,
И эстонец, и грузин -
Все народы, как один!

Их не мало соберется,
Сыновей и дочерей:
И солдат, и полководцев,
И других богатырей!..

С нашей партией любимой
Мы нигде не разделимы.
За народ стоит она,
С нею Родина сильна.

Кто сегодня неизвестен,
Но бесстрашен, смел и честен,
Тот, кто любит свой народ
И за партией идет,
Кто хоть что-то делать может,
Тот стране своей поможет
В том краю, где он живет!

Так поможем нашей власти
В городах и на селе
Добывать народу счастье
На родной своей земле!

1941-1953

 

МАТЬ

По большаку, правее полустанка,
Идти пять верст - деревня Хуторянка.
Спервоначалу были хутора,
Да разрослись. И стали год за годом
Дружнее жить, богаче быть народом -
Деревней стали. Сорок два двора.

Вокруг луга - есть чем кормить скотину.
Густы леса - орешник да малина.
Всего хватает: и грибов и дров.
Сойдешь под горку, тут тебе речушка,
А там, глядишь, другая деревушка,
Но в той уже поменее дворов...

Живет народ, других не обижая,
От урожая и до урожая,
От снега до засушливой поры.
И у соседей хлебушка не просит.
И в пору сеет. В пору сено косит.
И в пору чинит старые дворы.

И землю под озимые боронит,
Гуляет свадьбы, стариков хоронит,
И песни молодежные поет,
Читает вслух газетные страницы...
За тридевять земель Москва-столица,
И дальний поезд до нее везет...

В родной деревне, третья хата с краю,
Другой судьбы себе не выбирая,
Полвека честной жизни прожила
Хохлова Груша. В тихой Хуторянке
Прошла в труде крестьянском жизнь
крестьянки,
И не приметишь, как она прошла.

Здесь в девках бегала, здесь в хороводах пела,
Здесь на гулянках парня присмотрела,
Вошла к нему хозяйкой в бедный дом.
Здесь называлась Грушею-солдаткой,
Здесь тосковала, плакала украдкой,
Здесь вынянчила четверых с трудом.

Она порой сама недоедала,
Чтоб только детям досыта хватало,
Чтоб сытыми вставали от стола.
Она с утра к соседям уходила,
Белье стирала и полы скоблила -
В чужих домах поденщину брала.

Она порой сама недосыпала,
Ложилась поздно и чуть свет вставала,
Чтоб только четверым хватало сна.
И выросли хорошие ребята,
И стала им тесна родная хата,
И узок двор, и улица тесна.

Последнего она благословила,
Домой пришла, на скобку дверь закрыла,
Не раздеваясь села в уголок.
Стучали к ней - она не открывала,
До поздней ночи молча горевала -
Все плакала, прижав к лицу платок.

Она с людьми тоской не поделилась.
Никто не видел, как она молилась
За четверых крестьянских сыновей,
Которых не вернуть теперь до дому,
Которым жить на свете по-иному -
Не в Хуторянке, а в России всей...

...Она хранила у себя в комоде
Из Ленинграда письма от Володи,
Из Сталинграда письма от Ильи,
Одесские открытки от Андрея
И весточки от Гриши с батареи
Из Севастополя. От всей семьи.

В июньский полдень в тесном сельсовете
По радио - еще не по газете, -
Когда она услышала: "Война!" -
Как будто бы по сердцу полоснули,
Как села, так и замерла на стуле, -
О сыновьях подумала она.

Пришла домой. Тиха пустая хата.
Наседка квохчет, просят есть цыплята,
Стучит в стекло - не вырвется - пчела.
Четыре мальчика! Четыре сына!
И в этот день еще одна морщина
У добрых материнских глаз легла.

...Косили хлеб. Она снопы вязала
Без устали. Ей все казалось мало!
Быстрее надо! Жаль, не те года!
И солнце жгло, и спину ей ломило,
И мать-крестьянка людям говорила:
"Там - сыновья. И хлеб идет туда".

А сыновья писали реже, реже,
Но штемпеля на письмах были те же:
Одесса, Севастополь, Сталинград
И Ленинград, где старший сын Володя,
Работая на Кировском заводе,
Варил ежи для нарвских баррикад.

Когда подолгу почты не бывало,
Мать старые конверты доставала,
Читала письма, и мечталось ей:
Нет на земле честнее и храбрее,
Нет на земле сильнее и добрее
Взращенных ею молодых парней.

Тревожные в газетах сводки были,
И люди об Одессе говорили,
Как говорят о самом дорогом.
Старушка мать - она за всем следила -
Шептала ночью: "Где же наша сила,
Чтоб мы могли расправиться с врагом?"

О, как она бессонными ночами
Хотела повидаться с сыновьями,
Пусть хоть разок, пусть, провожая в бой,
Сказать бойцу напутственное слово.
Она ведь ко всему теперь готова -
К любой беде и горести любой.

Но не могло ее воображенье
Представить город в грозном окруженье,
Фашистских танков черные ряды,
К чужой броне в крови прилипший колос.
Не слышала она Андрея голос:
"Я ранен... мама... пить... воды... воды".

Пришел конверт. Еще не открывала,
А сердце матери уже как будто знало...
В углу листка - армейская печать...
Настанет день, Одесса будет наша,
Но прежних строчек: "Добрый день, мамаша!" -
Ей никогда уже не получать...

...Глаза устали плакать - стали суше,
Со временем тоска и горе глуше.
Дров запасла - настали холода.
Шаль распустила - варежки связала,
Потом вторые, третьи... Мало, мало!
Побольше бы! Они нужны туда!

Все не было письма из Ленинграда.
И вдруг она услышала: "Блокада".
Тревожно побежала в сельсовет,
Секретаря знакомого спросила.
Тот пояснил... Опять душа заныла,
Что от Володи писем нет и нет.

Пекла ли хлеб, варила ли картошку,
Все думала: "Послать бы хоть немножко.
За тыщу верст сама бы понесла!"
И стыли щи, не тронутые за день:
Вся в думах о голодном Ленинграде,
Старуха мать обедать не могла.

Она была и днем и ночью с теми,
Кто день и ночь, всегда, в любое время,
Работал, защищая Ленинград,
И выполнял военные заданья
Ценой бессонницы, недоеданья -
Любой ценой, как люди говорят...

...Опять скворцы в скворечни прилетели,
И ожил лес под солнышком апреля,
И зашумели вербы у реки...
Из Севастополя прислал письмо Григорий:
"Воюем, мать, на суше - не на море.
Вот как у нас дерутся моряки!"

Она письмо от строчки и до строчки
Пять раз прочла, потом к соседской дочке
Зашла и попросила почитать.
Хоть сотню раз могла она прослушать,
Что пишет сын про море и про сушу
И про свое уменье воевать.

И вдруг за ней пришли из сельсовета.
В руках у председателя газета:
- Смотри-ка, мать, на снимок. Узнаешь? -
Взглянула только: "Сердце, бейся тише!
Он! Родненький! Недаром снился! Гриша!
Ну до чего стал на отца похож!"

Собрали митинг. Вызвали на сцену
Героя мать - Хохлову Аграфену.
Она к столу сторонкой подошла
И поклонилась. А когда сказали,
Что Гришеньке Звезду Героя дали, -
Заплакала. Что мать сказать могла?..

...Шла с ведрами однажды от колодца,
Подходит к дому - видит краснофлотца.
Дух захватило: Гриша у крыльца!
Подходит ближе, видит: нет, не Гриша -
В плечах поуже, ростом чуть повыше
И рыженький, веснушчатый с лица.

- Вы будете Хохлова Аграфена? -
И трубочку похлопал о колено.
- Я самая! Входи, сынок, сюда! -
Помог в сенях поднять на лавку ведра,
Сам смотрит так улыбчиво и бодро -
Так к матери не входят, коль беда.

А мать стоит, глядит на краснофлотца,
Самой спросить - язык не повернется,
Зачем и с чем заехал к ней моряк.
Сел краснофлотец: - Стало быть, мамаша,
Здесь ваша жизнь и все хозяйство ваше!
Как управляетесь одна? Живете как?

Мне командир такое дал заданье:
Заехать к вам и оказать вниманье,
А если что - помочь без лишних слов.
- Ты не томи, сынок! Откуда, милый?
И кто послал-то, господи помилуй?
- Герой Союза старшина Хохлов!

Как вымолвил, так с плеч гора свалилась,
Поправила платок, засуетилась:
- Такой-то гость! Да что же я сижу?
Вот горе-то! Живем не так богато -
В деревне нынче с водкой плоховато,
Чем угостить, ума не приложу!

Пьет краснофлотец чай за чашкой чашку;
Распарился, хоть впору снять тельняшку,
И, вспоминая жаркие деньки,
Рассказывает складно и толково.
И мать в рассказ свое вставляет слово:
- Вот как у нас дерутся моряки!

- Нас никакая сила не сломила.
Не описать, как людям трудно было,
А все дрались - посмотрим, кто кого!
К самим себе не знали мы пощады,
И Севастополь был таким, как надо.
Пришел приказ - оставили его...

- А Гриша где? - Теперь под Сталинградом,
В морской пехоте. - Значит, с братом рядом?
Там у меня еще сынок, Илья.
Тот в летчиках, он у меня крылатый.
Один - рабочий, три ушли в солдаты. -
Моряк в ответ: - Нормальная семья!

Она его накрыла одеялом,
Она ему тельняшку постирала,
Она ему лепешек напекла,
Крючок ослабший намертво пришила,
И за ворота утром проводила,
И у ворот, как сына, обняла...

...В правлении колхоза на рассвете
Толпились люди. Маленькие дети
У матерей кричали на руках.
Ребята, что постарше, не шумели,
Держась поближе к матерям, сидели
На сундучках, узлах и узелках...

Они доехали. А многие убиты -
По беженцам стреляли "мессершмитты",
И "юнкерсы" бомбили поезда.
Они в пути тяжелом были долго,
За их спиной еще горела Волга,
Не знавшая такого никогда.

Теперь они в чужом селе, без крова.
Им нужен кров и ласковое слово.
И мать солдатская решила: "Я - одна...
Есть у меня картошка, есть и хата,
Возьму семью, где малые ребята,
У нас у всех одна беда - война".

Тут поднялась одна из многих женщин
С тремя детьми, один другого меньше,
Три мальчика. Один еще грудной.
- Как звать сынка-то? - Как отца, - Анисим.
Сам на войне, да нет полгода писем...
- Ну, забирай узлы, пойдем со мной!

И стали жить. И снова, как бывало,
Она пеленки детские стирала,
Опять повисла люлька на крюке...
Все это прожито, все в этой хате было,
Вот так она ребят своих растила,
Тоскуя о солдате-мужике.

 

* * * 

В большой России, в маленьком селенье,
За сотни верст от фронта, в отдаленье,
Но ближе многих, может быть, к войне,
Седая мать по-своему воюет,
И по ночам о сыновьях тоскует,
И молится за них наедине.

Когда Москва вещает нам: "Вниманье!
В последний час... " - и затаив дыханье
Мы слушаем про славные бои
И про героев грозного сраженья, -
Тебя мы вспоминаем с уваженьем,
Седая мать. То - сыновья твои!

Они идут дорогой наступленья
В измученные немцами селенья,
Они освобождают города
И на руки детишек поднимают;
Как сыновей, их бабы обнимают.
Ты можешь, мать, сынами быть горда!

И если иногда ты заскучаешь,
Что писем вот опять не получаешь,
И загрустишь, и дни начнешь считать,
Душой болеть - опять Илья не пишет,
Молчит Володя, нет вестей от Гриши,
Ты не грусти. Они напишут, мать!

1942

 

ПИСЬМО В РЕДАКЦИЮ АРМЕЙСКОЙ ГАЗЕТЫ

(Быль)

Не помню, право, точной даты,
Тому назад семнадцать лет
У вас в газете для солдата
Был напечатан мой портрет.

Я полагаю, что хранится
У вас архив минувших дней.
Но та газетная страница,
Поверьте слову, мне нужней!

Хочу, чтоб сын меня увидел
Красивым, молодым бойцом
И понял, что не бог обидел
Меня уродливым лицом.

Шел смертный бой за город Ельню,
Подбит в бою и окружен,
Я был случайно не смертельно
В горящем танке обожжен.

Не ради пенсионной книжки
Тот старый снимок нужен мне.
Я покажу его сынишке -
Девятилетнему парнишке -
Пусть знает правду о войне!

 

КАРТА

Вторые сутки город был в огне,
Нещадно день и ночь его бомбили.
Осталась в школе карта на стене -
Ушли ребята, снять ее забыли.

И сквозь окно врывался ветер к ней,
И зарево пожаров освещало
Просторы плоскогорий и морей,
Вершины гор Кавказа и Урала.

На третьи сутки, в предрассветный час,
По половицам тяжело ступая,
Вошел боец в пустой, холодный класс.
Он долгим взглядом воспаленных глаз
Смотрел на карту, что-то вспоминая.

Но вдруг, решив, он снял ее с гвоздей
И, вчетверо сложив, унес куда-то, -
Изображенье Родины своей
Спасая от захватчика-солдата.

Случилось это памятной зимой
В разрушенном, пылающем районе,
Когда бойцы под самою Москвой
В незыблемой стояли обороне.

Шел день за днем, как шел за боем бой,
И тот боец, что карту взял с собою,
Свою судьбу связал с ее судьбой,
Не расставаясь с ней на поле боя.

Когда же становились на привал,
Он, расстегнув крючки своей шинели,
В кругу друзей ту карту раскрывал,
И молча на нее бойцы смотрели.

И каждый узнавал свой край родной,
Искал свой дом: Казань, Рязань, Калугу,
Один - Баку, Алма-Ату - другой.
И так, склонившись над своей страной,
Хранить ее клялись они друг другу.

Родные очищая города,
Освобождая из-под ига села,
Солдат с боями вновь пришел туда,
Где карту он когда-то взял из школы.

И, на урок явившись как-то раз,
Один парнишка положил на парту
Откуда-то вернувшуюся в класс
Помятую, потрепанную карту.

Она осколком прорвана была
От города Орла до Приднепровья,
И пятнышко темнело у Орла.
Да! Было то красноармейской кровью.

И место ей нашли ученики,
Чтоб, каждый день с понятным нетерпеньем
Переставляя красные флажки,
Идти вперед на запад, в наступленье.

1943

 

ДЕТСКИЙ БОТИНОК

Занесенный в графу
С аккуратностью чисто немецкой,
Он на складе лежал
Среди обуви взрослой и детской.

Его номер по книге:
"Три тысячи двести девятый".
"Обувь детская. Ношена.
Правый ботинок. С заплатой..."

Кто чинил его? Где?
В Мелитополе? В Кракове? В Вене?
Кто носил его? Владек?
Или русская девочка Женя?..

Как попал он сюда, в этот склад,
В этот список проклятый,
Под порядковый номер
"Три тысячи двести девятый"?

Неужели другой не нашлось
В целом мире дороги,
Кроме той, по которой
Пришли эти детские ноги

В это страшное место,
Где вешали, жгли и пытали,
А потом хладнокровно
Одежду убитых считали?

Здесь на всех языках
О спасенье пытались молиться:
Чехи, греки, евреи,
Французы, австрийцы, бельгийцы.

Здесь впитала земля
Запах тлена и пролитой крови
Сотен тысяч людей
Разных наций и разных сословий...

Час расплаты пришел!
Палачей и убийц - на колени!
Суд народов идет
По кровавым следам преступлений.

Среди сотен улик -
Этот детский ботинок с заплатой.
Снятый Гитлером с жертвы
Три тысячи двести девятой.

1944

 

ПИСЬМО ДОМОЙ

Здесь, на войне, мы рады каждой строчке
И каждой весточке из милых нам краев.
Дошедших писем мятые листочки
Нам дороги особо в дни боев.

Они хранят тепло родного дома,
Сопутствуя бойцу в его судьбе.
О, чувство зависти! Как нам оно знакомо,
Когда письмо приходит не тебе.

О, письма из дому! Мы носим их с собою,
Они напоминают нам в бою:
Будь беспощаднее с врагом на поле боя,
Чтоб враг не истребил твою семью!

Мы были в городе развалин и воронок
Разграбленного немцами жилья.
Я видел мальчика. Лет четырех ребенок.
Он был убит. И сына вспомнил я.

Мы были в городе. Как грозный знак проклятья,
Труп женщины лежал на мостовой.
Растерзанное ситцевое платье,
Застывшая рука над головой.

И я подумал: как же быть такому?
Быть может, кто-нибудь, как я, таких же лет,
Ждет от жены письма, письма из дому
От этой женщины. А писем нет и нет...

Мой верный друг, товарищ мой надежный!
Мы на войне. Идет жестокий бой
За каждый дом, за каждый столб дорожный,
За то, чтоб мы увиделись с тобой!

Южный фронт. 1941 год

 

ОТКУДА ТЫ?

- Вторую зиму мы воюем вместе.
Твои дела почетны и просты.
И меткий глаз твой всей стране известен.
Скажи, боец, откуда родом ты?

- Отец и дед охотниками были,
Вот почему и меткость есть в глазах.
Отец и дед пушного зверя били,
Я бью врага. Я снайпер. Я казах.

- Тебя я знаю по ночному бою,
И мне твои запомнились черты.
В атаке ты не дорожил собою.
Скажи, боец, откуда родом ты?

- Я в том бою оружием и честью
Лишь дорожил, как вольный человек.
Я сын садов ташкентского предместья.
Я хлопкороб. Я воин. Я узбек.

- А ты, орел, я знаю, что немало
Обрушил ты на немцев с высоты
Горячего разящего металла.
Скажи, герой, откуда родом ты?

- Таких, как я, в полку героев много,
И награжден страной не я один.
Военная Грузинская дорога
Ведет в мой дом, в Тбилиси. Я грузин,

- От верных залпов твоего расчета
Враги под землю лезли, как кроты.
Но не спасали их накаты дзотов.
Скажи, сержант, откуда родом ты?

- Я мщу врагам за дочку и за сына,
Расстрелянных у мирного плетня.
Я украинец. Ридна батькивщина
К орудию поставила меня.

- Ты воевал в лесах и на болотах,
Дороги строил, возводил мосты.
Тебе спасибо говорит пехота.
Скажи, сапер, откуда родом ты?

- Откуда я? Да, видно, издалече,
Из тех краев, где воевал Ермак.
Давай закурим, что ли, ради встречи,
По-плотницки. Я плотник, сибиряк.

- А ты, отец, хранишь, я знаю, дома
От прошлых войн солдатские кресты.
С какой реки, с Кубани или с Дона,
Скажи, солдат, откуда родом ты?

- Не угадал. Ни с Дона, ни с Кубани,
С Москвы-реки на фронт явился я.
Мы от земли - можайские крестьяне,
Там, стало быть, и родина моя.

Войди в блиндаж, пройди по батареям,
Везде они, бойцы моей страны.
Мы вместе спим и вместе воду греем
И друг для друга жизни не жалеем -
В одну семью Отчизной сплочены.

Северо-Западный фронт. 1942 год

 

ТЫ ПОБЕДИШЬ!

Когда тебе станет тяжко
В упорном и долгом бою,
Возьми себя в руки, товарищ,
И вспомни свою семью.

Отца своего седого
И мать, если мать жива,
Ты вспомни ее простые
Напутственные слова.

Она твои письма прячет
И, пусть со слезами, пусть,
Тобою гордясь, соседям
Читает их наизусть.

Ты вспомни еще, товарищ,
Жену, если есть жена,
Как ждет она, не дождется,
Как любит тебя она.

Как в доме твоем семейном
Заметна ее рука,
Как люди ее называют
Женою фронтовика.

Ты вспомни, товарищ, сына
И дочь, если дети есть,
Портрет твой в военной форме -
Их гордость, их детская честь.

Они тебе пишут письма
И видят тебя во сне,
Они говорят сегодня:
- У нас отец на войне!

Но если, товарищ, ты холост
И нет у тебя семьи
И умерли самые близкие
Родственники твои,

То есть у тебя, я знаю
(Не могут не быть у бойца!),
Преданные товарищи,
Испытанные сердца.

Может, сидевшие в школе
С тобой на одной скамье,
Может быть, росшие вместе
С тобою в одной семье, -

Те, которым ты дорог,
Которые рады знать,
Что жив ты и что воюешь,
Не думая умирать.

Ты вспомни о них, товарищ,
В тяжелый и трудный час,
Когда ты на поле боя,
Как будто в последний раз.

Они в твои силы верят
И в храбрость твою и в честь,
И в то, что ты твердо знаешь
Горячее слово "месть"!

И если ты это вспомнишь,
То силы к тебе придут,
И глаз твой станет вернее,
И штык твой станет острее
За несколько этих минут.

И немец, бравший Варшаву,
Входивший маршем в Париж,
Погибнет в твоей России,
А ты в боях победишь!

Северо-Западный фронт. 1943 год

 

СОЛДАТ

- Солдатик мой, касатик мой,
Товарищ дорогой,
Я своего ждала домой,
А вот зашел другой.

Зашел: - Хозяйка, есть попить?
- Найдется в добрый час.
Кого встречать, кормить, поить
Сегодня, как не вас!

- А можно валенки разуть,
У печки просушить,
Да крепкой ниткой как-нибудь,
Шинель в плече зашить?

Летела пуля - порвала.
И надо же задеть!
Как будто в поле не могла
Сторонкой пролететь.

- С утра в печи дрова горят,
Чтоб ты обсохнуть мог.
Садись к огню, сушись, солдат,
Снимай, солдат, сапог.

Как дома, будь в моей избе,
Давай шинель свою,
Я, как хозяину, тебе
Сейчас ее зашью.

И где-то он, хозяин мой,
Когда мне ждать его домой?

Присел солдат на табурет,
Солдата клонит в сон.
Трофейных пачку сигарет
С трудом вскрывает он.

Хозяйка смотрит на стрелка:
- Да ты устал, видать?
Приляг, сынок, вздремни пока.
- И то прилягу, мать...

...А шел солдат издалека,
И все с боями шел.
Была дорога нелегка
От городов и сел.

И было некогда ему
Ни есть, ни пить, ни спать.
Все надо было моему
Солдату воевать.

Его бомбили - он лежал,
К нему летел снаряд.
В него стреляли - он бежал
Вперед, а не назад.

"Чем дальше я пройду вперед, -
Мечтал солдатик мой, -
Тем больше хлеба в этот год
Засеем мы весной.

Чем больше немцев уложу, -
Смекал он на ходу, -
Тем раньше путь освобожу,
Скорей домой приду.

При немцах на моей земле
Мне не бывать в родном селе".

И беззаветно потому
Солдат мой воевал,
И было некогда ему,
И он ночей не спал.

Лежит солдат, храпит солдат,
Командует во сне.
Рукою обнял автомат -
Привык ведь на войне!

- Проснись, солдат, хоть сон глубок,
Как ни мягка постель.
Просушен валяный сапог,
Зачинена шинель.

- И то встаю. Спасибо, мать!
Наспался за троих!
Мне не придется догонять
Товарищей своих.

Хозяйка смотрит на стрелка:
- Когда ж войне конец?
- Определить нельзя пока, -
Ответствует боец. -

Но все же думается мне,
Что недалек конец войне.

Сказал солдат и вышел он
На улицу села,
А по селу со всех сторон
Дивизия текла.

Коням на гривы падал снег,
В степи мела метель.
Вперед шел русский человек,
Ремнем стянув шинель,

Действующая армия. 1944 год

 

МОИ БОЕЦ

Ты зайдешь в любую хату,
Ты заглянешь в дом любой -
Всем, чем рады и богаты,
Мы поделимся с тобой.

Потому что в наше время,
В дни войны, в суровый год,
Дверь открыта перед всеми,
Кто воюет за народ.

Кто своей солдатской кровью
Орошает корни трав
У родного Приднепровья,
У донецких переправ.

Никакое расстоянье
Между нами в этот час
Оторвать не в состоянье,
Разлучить не в силах нас.

Ты готовил пушки к бою,
Ты закапывался в снег -
В Сталинграде был с тобою
Каждый русский человек.

Ты сражался под Ростовом,
И в лишеньях и в борьбе
Вся Россия добрым словом
Говорила о тебе.

Ты вступил на Украину,
Принимая грудью бой,
Шла, как мать идет за сыном,
Вся Россия за тобой.

Сколько варежек связали
В городах и на селе,
Сколько валенок сваляли, -
Только был бы ты в тепле.

Сколько скопленных годами
Трудовых своих рублей
Люди честные отдали, -
Только стал бы ты сильней.

Землю эту, нивы эти
Всей душой своей любя,
Как бы жили мы на свете,
Если б не было тебя? !

 

"ТИГР"

Подбитый пушкою двух русских молодцов
В день одного великого сраженья,
Тяжелый танк попал в конце концов
На выставку трофейных образцов
Немецкого вооруженья.
Кто в первый день здесь не перебывал
В аллеях самолетов и орудий?
Из павильонов выходили люди
И шли потом туда, где "тигр" стоял.
И вот одна, с ребенком на руках,
Работница, а может быть, крестьянка,
Увидев танк, пошла навстречу танку
И подошла и встала в двух шагах.
Простая женщина! Что думала она,
Смотря на чудище, разбитое снарядом?..
Стоял все это время с нею рядом
Артиллерист, по званью старшина.
"Не бойся, мать, не больно страшен зверь,
Мы научились бить по этой стали.
Нам эти "тигры" не страшны теперь,
Они для нас вполне ручными стали".
Уже прошел десяток тысяч ног
По выставке. Уже дождем смочило
За этот день натоптанный песок,
А женщина домой не уходила.
По-прежнему она с ребенком на руках
Стояла перед грозной черепахой.
И на лице ее - ни тени страха.
Я гордость строгую прочел в ее глазах.

 

ШЕЛ ПО УЛИЦЕ ЛЕТЧИК

Было раннее утро, и солнцем окрашены зданья,
У зенитных орудий стоял на посту часовой.
Шел по улице летчик, с боевого вернувшись заданья.
Самолет "мессершмитт" догорал на земле под Москвой.

Шел по улице летчик, молодой лейтенант-истребитель.
Боевая кожанка и с левого бока планшет.
Ребятишки на улице вдруг восклицали: "Смотрите!"
И бросали играть и смотрели восторженно вслед

Проходящему мимо, видавшему виды герою.
А герой улыбался, довольный полетом своим.
Самолет "мессершмитт" догорал на земле под Москвою,
По зеленой осоке тянулся удушливый дым.

Шел по улице летчик, приветствуя старших по званью.
Каждый встречный, казалось, хотел ему дать прикурить,
Оказать от души небольшое хотя бы вниманье,
Затащить к себе в гости, по-дружески поговорить.

"Это наш истребитель! - девчата друг другу шептали. -
Посмотрите скорее, пока еще он не прошел!
Это наша защита! Такие Москву защищали,
Замечательный парень, бесстрашный советский орел".

Возвращаясь с полета, напевая про "Синий платочек",
В ранний час, когда утро все звезды зажгло на Кремле,
Вдоль зеленых бульваров шел по улице города летчик,
А в лесу под Москвой "мессершмитт" догорал на земле...
 

Произведения

Статьи

друзья сайта

разное

статистика

Поиск


Snegirev Corp © 2024