Главная
 
Библиотека поэзии СнегирёваПятница, 29.03.2024, 13:46



Приветствую Вас Гость | RSS
Главная
Авторы

 

Мирра Лохвицкая

 

Стихотворения, не вошедшие в сборники

 

МГНОВЕНИЕ

1.

Проснулась я… в углу едва мерцал
Один фонарь, уныло догорая,
И трепетно лучи свои ронял.
Фигуры спящих слабо озаряя…
Глубоким сном объят был весь вагон;
Меня опять клонить уж начал сон,
И, может быть, я снова бы заснула,
Когда б вперед случайно не взглянула.

 

2.

Я пред собой увидела того,
Кого давно душа моя искала, -
Я в снах горячих видела его,
Когда в мечтах о счастье засыпала…
И вот, теперь… я вижу… он со мной!
Возможно ли?.. Не призрак ли пустой
Мне создало мое воображенье?..
Нет! то не сон, не греза, не виденье…

 

3.

И завязался тихий разговор.
О чем? – Не помню… да и вспомнить трудно
Весь этот милый, детски-милый вздор, -
Его пытаться было б безрассудно
Вам передать. Нет, он неуловим,
Как тонкий пар, как этот легкий дым,
Несущийся навстречу нам клубами
И тающий, сливаясь с небесами.

 

4.

О, как хорош был он! Глаза его
В глаза мои настойчиво впивались,
И под наплывом чувства одного,
Сильнее все и ярче разгорались.
И пламя страсти мне передалось…
И сердце сердцу молча отдалось,
Само собой, так просто, незаметно,
И так послушно, свято, безответно.

 

5.

И наступил он, – жданный мною час,
Я дождалась блаженного мгновенья,
Но не смутят и не встревожат нас
Напрасных клятв пустые уверенья…
Ведь скоро сон свиданья пролетит, -
Итак, пока он нам принадлежит,
Пусть царствуют в случайной нашей встрече
Пожатья рук и пламенные речи.

 

6.

Он мне шептал: Приляг на грудь мою,
Склонись ко мне головкою своею,
Я расскажу, как я тебя люблю,
Как долго ждать и верить я умею…
Как я давно томился и страдал, -
И наконец, желанный день настал, -
Я встретился с подобной мне душою
И я любим!.. Я понят был тобою…

 

7.

Я не искал божественной любви,
Возвышенно-святого идеала.
О, нет: все мысли тайные мои
Одна мечта заветная пленяла.
Хотел я сердце чуткое найти, -
И ты одна мне в жизненном пути,
Как звездочка небесная блистая,
Светиться будешь вечно, дорогая.

 

8.

Когда спала ты в темноте ночной,
Раскинувшись небрежно предо мною,
Невольно взор ты приковала мой,
Я все смотрел с отрадою немою
На очертанья бархатных бровей,
На светлый шелк разбросанных кудрей…
А ты во сне чему-то улыбалась,
И тихо, тихо грудь твоя вздымалась.

 

9.

Но вот проснулась ты, о жизнь моя,
Как спящая царевна старой сказки,
Привстав, закрылась ручкой от огня
И сонные прищурилися глазки.
Потом вагон ты взором обвела
И, вздрогнув вся, как будто замерла,
Слегка вперед свой гибкий стан склонила
И долгий взгляд на мне остановила…

 

10.

Мы встретимся, мы разойдемся вновь,
Но эту встречу я не позабуду,
И образ твой, поверь, моя любовь,
В груди моей хранить я вечно буду,
Найду ль тебя?.. Какою, где, когда?..
Иль, может быть, надолго, навсегда
Нам предстоят страдания разлуки,
Взаимные томительные муки.

 

11.

Свой быстрый ход умерил паровоз;
Мы к станции последней подъезжали.
В окно пахнуло ароматом роз…
Кусты сирени гроздьями качали…
То был прелестный, райский уголок.
- «Вот, если б здесь, без горя и тревог,
Жить с ним всегда, жить жизнию одною!
Подумала я с тайною тоскою.

 

12.

Мы на платформу вышли… Мысль одна
Терзала нас… Он молча жал мне руки…
На нас смотрела полная луна,
Откуда-то неслися вальса звуки,
И соловей так сладко, сладко пел,
Как будто он утешить нас хотел…
И очи звезд бесстрастные сияли,
Не ведая ни счастья, ни печали…

("Север», 1889, № 25, с. 490–491)

 

ПОРТРЕТ
                      (Посвящается М. П-ой)

Она не блещет красотою,
Чаруя прелестью своей,
И воля с детской простотою
В ней воплотилась с юных дней.

Искусства чудо неземное
Она сумеет оценить,
И все прекрасное, святое
Способна искренно любить.

Ей чужды мелкие желанья,
Воззренья узкие людей,
Чужда их жизнь, их прозябанье
Без чувств глубоких и страстей.

Когда ж усталою душою
Она захочет отдохнуть,
И непонятною тоскою
Сожмется молодая грудь, -

Она не ищет состраданья,
Ни утешенья у друзей,
И молча, горе и терзанье
Хранит на дне души своей.

Улыбка счастья, слезы муки
Ей не изменят никогда,
Но в миг свиданья, в миг разлуки,
Прорвется чувство иногда.

Под маской холодно-спокойной
Горячая бунтует кровь…
Она подобна ночи знойной –
Вся страсть, вся нега, вся любовь!

("Художник», 1892, № 11, с. 685)

 

ИСКАНИЕ ХРИСТА

Когда душа была чиста,
Когда в возвышенных стремленьях
Искала пламенно Христа, –
Он мне являлся в сновиденьях.

И вера детская росла,
Горела в глубине сердечной,
Как тихий свет Его чела –
Не ослепляющий, но вечный.

Потом, казалося, во мне
Иссякли добрые начала.
Ни наяву, ни в мирном сне
О небесах я не мечтала.

Хоть ни на миг в душе моей
Не зарождалося сомненье,
Но стали чужды прежних дней
Живой восторг и умиленье.

То был ли бред?.. То был ли сон?..
Иль образ призрачно-туманный?
Но мне опять явился Он,
Небесной славой осиянный!

Лучи нетленного венца
Лик дивный кротко озаряли,
И очи благость без конца
И милосердие являли.

С тех пор тоски и страха нет.
Что жизни гнет и мрак могилы?
Когда надежды блещет свет,
Любить и верить хватит силы!

("Север», 1892,№ 13, С. 659)

 

* * *

Спаситель, вижу Твой чертог,
Он блещет славою Твоею,
Но я одежды не имею,
Чтобы войти в него я мог.

О, просвети души моей
Даятель света, одеянья,
И в царстве славы и сиянья
Спаси от горя и скорбей.

("Север», 1893, № 7, С.659)

 

МОЙ ЛИОНЕЛЬ

О нет, мой стих, не говори
О том, кем жизнь моя полна,
Кто для меня милей зари,
Отрадней утреннего сна.

Кто ветер, веющий весной,
Туман, скользящий без следа,
Чья мысль со мной и мне одной
Не изменяет никогда.

О песнь моя, молчи, молчи
О том, чьи ласки жгут меня –
Медлительны и горячи,
Как пламя тонкое огня,

Как струны лучшие звучат,
Кто жизни свет, и смысл, и цель,
Кто мой возлюбленный, мой брат,
Мой бледный эльф, мой Лионель.

<1896>

(Илл. прилож. к газ. «Новое время»

19 июля 1914 г., С. 11.) – также вошло в публикацию «Российского архива» (см. ниже), С. 548.

 

ПЕСНЬ ЛЮБВИ

Целовать, целовать, целовать
Эти губы хочу исступленно я!
Пусть влюбленные, неутоленные,
В наслажденье сольются сердца!
Целовать, целовать без конца...

Мы потушим огни. Мы одни.
Минет ночь. И рассудку подвластная,
Вновь бесстрастная, вновь безучастная
Я застыну, как в прежние дни.
Друг мой, тайну мою сохрани.

Отдохни на груди у меня.
А наутро, от ласк утомленная,
Но влюбленная, неутоленная
Я растаю, как пламя огня,
Я угасну с дыханием дня.

("Северный вестник»,1898, № 2, С. 69)

 

* * *

Жизнь есть – раннее вставание,
Умыванье, одевание.
Туалета долгий сбор
И с кухаркой праздный спор.

Неизбежность чаепития,
Неприятностей открытия,
Из окна тоскливый вид,
Старой тетушки визит.

Жизнь есть скука ожидания,
Кашель, насморк и чихания,
Ряд вопросов и ответ -
Там-де лучше, где нас нет.

(Лохвицкая М.А. Стихотворения. СПб. 1997. С. 60

по автографу РНБ)

 

* * *

Из всех музыкальных орудий,
Известных с времен Иувала,*
Певучую нежную лиру
Избрал вдохновенный поэт.
За то ль, что ее очертанья
Походят изяществом линий
На контуры женского стана,
За то ли, что звуки ее
Походят на смех и стенанья,
На лепет обманчивых слов…

* Иувал – сын Ламеха (Быт. 4: 21), изобретатель гуслей и свирели, струнных музыкальных инструментов.

 

КОЛЬЧАТЫЙ ЗМЕЙ

Ты сегодня так долго ласкаешь меня,
О мой кольчатый змей.
Ты не видишь? Предвестница яркого дня <549>
Расцветила узоры по келье моей.
Сквозь узорные стекла алеет туман,
Мы с тобой как виденья полуденных стран.
О мой кольчатый змей.

Я слабею под тяжестью влажной твоей,
Ты погубишь меня.
Разгораются очи твои зеленей
Ты не слышишь? Приспешники скучного дня
В наши двери стучат все сильней и сильней,
О, мой гибкий, мой цепкий, мой кольчатый змей,
Ты погубишь меня!

Мне так больно, так страшно. О, дай мне вздохнуть,
Мой чешуйчатый змей!
Ты кольцом окружаешь усталую грудь,
Обвиваешься крепко вкруг шеи моей,
Я бледнею, я таю, как воск от огня.
Ты сжимаешь, ты жалишь, ты душишь меня,
Мой чешуйчатый змей!

 

*

Тише! Спи! Под шум и свист мятели
Мы с тобой сплелись в стальной клубок.
Мне тепло в пуху твоей постели,
Мне уютно в мягкой колыбели
На ветвях твоих прекрасных ног.
Я сомкну серебряные звенья,
Сжав тебя в объятьях ледяных.
В сладком тренье дам тебе забвенье
И сменится вечностью мгновенье,
Вечностью бессмертных ласк моих.
Жизнь и смерть! С концом свиты начала.
Посмотри – ласкаясь и шутя,
Я вонзаю трепетное жало
Глубже, глубже… Что ж ты замолчала,
Ты уснула? – Бедное дитя!

 

* * *

Скорее смерть, но не измену
В немой дали провижу я.
Скорее смерть. Я знаю цену
Твоей любви, любовь моя.

Твоя любовь – то ветер вешний
С полей неведомой страны,
Несущий аромат нездешний
И очарованные сны.

Твоя любовь – то гимн свирели,
Ночной росы алмазный след,
То золотистой иммортели
Неувядающий расцвет.

Твоя любовь – то преступленье,
То дерзостный и сладкий грех,
И неоглядное забвенье
Неожидаемых утех…

 

* * *

Колышутся водные дали,
Тоскующий слышен напев.
Уснула принцесса Джемали
В тени апельсинных дерев.

Ей снится певец синеокий,
Влюбленный в простор и туман,
Уплывший на север далекий
От зноя полуденных стран.

Забывший для смутной печали
Весну очарованных дней.
И плачет принцесса Джемали
В цвету апельсинных ветвей.

И медленно шагом усталым
К ней идет нарядный гонец,
Смиренно на бархате алом
Он держит жемчужный венец:

«Проснитесь, принцесса, для трона,
Забудьте весенние сны,
Вас ждет и любовь, и корона
Владыки восточной страны.

Пред гордой султаншей Джемали
Во прахе склонятся рабы.
Пред вами широкие дали,
Над вами веленья судьбы…»

 

* * *

Ты замечал, как гаснет пламя
Свечи, сгоревшей до конца,
Как бьется огненное знамя
И синий блеск его венца?

В упорном, слабом содроганье
Его последней красоты
Узнал ли ты свои страданья,
Свои былые упованья,
Свои сожженные мечты?

Где прежде свет сиял отрадный,
Жезлом вздымаясь золотым,
Теперь волной клубится смрадной
И воздух наполняет дым.

Где дух парил – там плоть владеет,
Кто слыл царем, тот стал рабом,
И пламя сердца холодеет,
И побежденное, бледнеет,
Клубясь в тумане голубом.

Так гибнет дар в исканье ложном,
Не дав бессмертного луча
И бьется трепетом тревожным,
Как догоревшая свеча.

 

* * *

В сумраке тонет гарем,
Сфинксы его сторожат,
Лик повелителя нем,
Вежды рабыни дрожат.

Дым от курильниц плывет,
Сея душистую тьму,
Ожили сфинксы и – вот,
Тянутся в синем дыму.

В воздухе трепет разлит,
Душный сгущается чад,
Глухо по мрамору плит
Тяжкие когти стучат.

Никнет в смятенье чело,
Легкий спадает убор.
«Любишь?» – «Люблю!» – тяжело
Властный впивается взор.

Синий колеблется пар,
Свистнула плетка у ног.
«Любишь?» – «Люблю!» – и удар
Нежное тело обжег.

Огненный вихрь пробежал,
В звере забыт человек.
«Любишь?» – «Люблю!» – и кинжал
Вечное слово пресек…

 

* * *

Михаил мой – бравый воин,
Крепок в жизненном бою.
Говорлив и беспокоен.
Отравляет жизнь мою.

Мой Женюшка – мальчик ясный,
Мой исправленный портрет.
С волей маминой согласный,
Неизбежный как поэт.

Мой Володя суеверный
Любит спорить без конца,
Но учтивостью примерной
Покоряет все сердца.

Измаил мой – сын Востока,
Шелест пальмовых вершин,
Целый день он спит глубоко,
Ночью бодрствует один.

Но и почести и славу
Пусть отвергну я скорей,
Чем отдам свою ораву:
Четырех богатырей!

 

* * *

Есть радости – они как лавр цветут,
Есть радости – бессмертных снов приют,
В них отблески небесной красоты,
В них вечный свет и вечные мечты.

Кто не страдал страданием чужим,
Чужим восторгом не был одержим,
Тот не достиг вершины голубой,
Не понял счастья жертвовать собой.

 

* * *

Запах листьев осенний,
Золотой аромат,
Красотой песнопений
Струны сердца звучат.
Эти струны порвутся…

 

* * *

Вдвоем враги – теперь друзья,
Когда легли меж нами реки.
Тебя понять умела я –
Ты не поймешь меня вовеки.

Ты будешь женщин обнимать,
И проклянешь их без изъятья.
Есть на тебе моя печать,
Есть на тебе мое заклятье.

И в царстве мрака и огня
Ты вспомнишь всех, но скажешь: «Мимо!»
И призовешь одну меня,
Затем, что я непобедима…

 

* * *

Могучий зверь не умер, он уснул
И дремлет тихо, знаю я, он дремлет.
Но он не мертв, могучий хищный зверь,
И стоит мне на миг лишь пожелать
Упиться жалким призраком свободы,
На миг ослабить золотую цепь,
Меня с тобой сковавшую навеки,
Воспрянет он и жаждой опьянен,
Любви и крови жаждой первобытной
На грудь мою положит властно лапу
И прорычит: «Моя! Моя! Моя!…»

 

* * *

Длинь – динь – день!
Длинь – динь – день!
На лугу играет день.
Над зеркальной гладью вод
Вьется мошек хоровод.

Вальс кузнечик заиграл
И открылся славный бал.
Над зеркальной гладью вод
Пляшет мошек хоровод.

 

СИНИЙ ДЬЯВОЛ

Окопан замок Маррекул* – и взять его нельзя.
Пирует в замке рыжий граф и с ним его друзья.
Пирует грозный Жиль де Рэ** и сам глядит в окно,
Ничто его не веселит, ни пенье, ни вино.
Вот конский топот слышит он. Взвилась столбами пыль.
«Спускать мосты, встречать гостей!» – воскликнул
грозный Жиль.
Грохочут цепи, лают псы, гремят, стучат мосты.
Пред графом пленница стоит чудесной красоты.
Она рыдает и дрожит: «О, сжалься надо мной!
Зовусь я Бланкой д’ Эрминьер. Спешу к себе домой.
Там в замке ждут меня давно отец мой, брат и мать.
«Клянусь, – воскликнул Жиль де Рэ, – что долго
будут ждать!»
Прекрасна ты и навсегда останешся со мной.
Девица Бланка д’ Эрминьер, ты будь моей женой.
Я рыжий граф, я Жиль де Рэ, гроза окрестных стран.
Идем в часовню, там обряд свершит мой капеллан».
«Женою Вашей, Жиль де Рэ, я не свободна быть.
Жених мой – рыцарь де Тромак, его клянусь любить».
«Молчать! В тюрьме своей давно закован твой Тромак.
Я – Жиль де Рэ, я грозный граф. Сказал – и будет так.
Я – рыжий граф, я Жиль де Рэ, гроза окрестных стран.
Идем в часовню, там обряд свершит мой капеллан.
Я буду кроткий суверен, твоим супругом став,
Но ты меня любить должна» – «Я не люблю Вас, граф».
«Алмазный перстень дам тебе, и серьги, и браслет».
«Я не люблю Вас, грозный граф», – твердит она в ответ…

* Название замка, вероятно, выдумано по ассоциации с Меррекюлем – дачной местностью на берегу Финского залива, где в начале 1900-х гг. нередко отдыхал Бальмонт.

** Жиль де Ре – историческая личность XV в., маршал Франции, алхимик и чернокнижник, оставивший о себе память во французском фольклоре и ставший прообразом Синей бороды в сказке Шарля Перро. По преданию, Жиль де Ре был рыжий, в фольклоре его борода стала синей в знак сговора с дьяволом (отсюда название стихотворения). У Лохвицкой «рыжий граф» – несомненно, намек на Бальмонта.


 

* * *

Под мерный ритм стихов
Люблю я усыпленье.
Не надо нежных слов,
Нежней созвучий пенье.

Душа моя тиха,
В певучей неге дремлет,
И музыку стиха
Как ласку ласк, приемлет.

Чуть слышно в полусне
Две рифмы бьются в споре,
Как солнце жгут оне,
И плещутся, как море…

 

* * *

Веют сны по маковым полям.
Вот они в венках слетают к нам.
Если счастие дарят нам сны,
Их венки, как пламя зорь, красны.
Если в снах прошедшего нам жаль,
Их венки лиловы, как печаль.
Если в них забвенье слез и ран,
Их венки белеют, как туман.
Милый сон, будь крепок и глубок,
Белый-белый мне сплети венок…

Произведения

Статьи

друзья сайта

разное

статистика

Поиск


Snegirev Corp © 2024