Михаил Исаковский

 

       Стихи 1925 - 1940

 

* * *

Все исчезло, скрылось за сосновым бором:
Речка быстротечная, заросль соловьиная,
Ширь полей раздольная — не окинешь взором —
И она — хорошая, близкая, любимая.

Сердце одинокое тихой грустью сжалось:
Что-то позабыто, что-то не досказано,
Что-то незабвенное без меня осталось,
Что с моею жизнью светлой нитью связано.

1917

 

НА УЛИЦЕ

Апрель ударил голубым крылом
О городскую черствую дорогу.
И вот со звоном выкатился лом
Из шумной двери солнцу на подмогу.

И целый день в руках играет сталь,
Вздыхают глухо ледяные глыбы.
Сегодня день — прозрачный, как хрусталь,
Сегодня день приветливых улыбок.

Весь город напоен ласкающим теплом.
Неугомон у каждого порога...
Апрель ударил голубым крылом
О городскую черствую дорогу.

1924

 

ДВЕНАДЦАТЬ ТРАВ

Хорошо походкой вялой
Мять в лугах шелка отав,
Под Ивана под Купала
Собирать двенадцать трав.

Под подушку — травы в клети,
И в прохладной тишине,
Может статься, на рассвете
Милый явится во сне...

Ночь проходит. День стучится.
Просыпается народ.
Только суженный не снится,
Только ряженный нейдет.

Небо радостно над хатой,
А на сердце — грусть-тоска.
Знать, напрасно были смяты
Те отавные шелка.

1924

 

РАЗДУМЬЕ

Дом у Вани с железною крышей,
Сапоги у него под лак.
А за что же любить мне Мишу,
Если Миша простой батрак?

Знает сердце, что он хороший
И не сгубит моей красы.
Но зато у Ивана - калоши,
Но зато у Ивана - часы.

Я и Миша - хорошая пара,
Если б только земля да кров...
Но у Вани ведь два самовара,
Но у Вани ведь столько коров!

И во всём у него излишки,
Всё в избытке - куда ни взгляни.
А у Миши лишь только книжки,
Да и то без картинок они.

И приходят к нему по делу
Все такие ж, как он, голыши,
У Ивана же - пять наделов,
А семья-то - четыре души.

Полон сад его яблонь и вишен,
Кошелёк у него не пустой.
А за что же любить мне Мишу,
Если он комсомолец простой?..

Разрываются мысли на части,
Навалилось раздумье вдруг:
Ну, какое тут выбрать счастье,
Ну, какое же взять из двух?

Сердце девичье правду слышит
И цветёт, словно алый мак:
Я люблю, я люблю тебя, Миша,
Я люблю ни за что тебя, так!

1924

 

«БОЛЬШАЯ ДЕРЕВНЯ»

«Москва — большая деревня»
    (Старинная крестьянская присказка)

...И все слышней, и все напевней
Шумит полей родных простор,
Слывет Москва «большой деревней»
По деревням и до сих пор.

В Москве звенят такие ж песни,
Такие песни, как у нас;
В селе Оселье и на Пресне
Цветет один и тот же сказ.

Он, словно солнце над равниной,
Бросает в мир снопы лучей,
И сплелся в нем огонь рябины
С огнем московских кумачей.

Москва пробила все пороги
И по зеленому руслу
Ее широкие дороги
От стен Кремля текут к селу.

И оттого-то все напевней
Шумит полей родных простор,
Что в каждой маленькой деревне
Теперь московский кругозор.

Москва в столетьях не завянет
И не поникнит головой,
Но каждая деревня станет
Цветущей маленькой Москвой.

1925

 

ВЕСНА БУШЕВАЛА

(Рабфаковское)

Весна бушевала метелью черемух.
Сошлись мы с тобой невзначай.
В тяжёлых альбомах искали знакомых
И пили без сахара чай;

Читали стихи под мигающим светом,
Какие-то споры вели...
Мы оба любили. Но только об этом
Не смели сказать, не могли.

И мы промолчали, и мы не сказали,
И полночь меж нами легла...
Я утром билет покупал на вокзале,
Ты утром на лекцию шла.

С тех пор мы не видим друг друга, не слышим,
По пазным дорогам идём.
Ни писем друг другу с тобой мы не пишем,
Ни даже открыток не шлём.

Но часто в глуши деревенских просторов,
Лишь вспыхнет весенний ручей,
Мне хочется снова простых разговоров
У лампы в шестнадцать свечей.

1925

 

ВДОЛЬ ДЕРЕВНИ

Вдоль деревни, от избы и до избы,
Зашагали торопливые столбы;

Загудели, заиграли провода,-
Мы такого не видали никогда;

Нам такое не встречалось и во сне,
Чтобы солнце загоралось на сосне,

Чтобы радость подружилась с мужиком,
Чтоб у каждого - звезда под потолком.

Небо льется, ветер бьется все больней,
А в деревне частоколы из огней,

А в деревне и веселье и краса,
И завидуют деревне небеса.

Вдоль деревни, от избы и до избы,
Зашагали торопливые столбы;

Загудели, заиграли провода,-
Мы такого не видали никогда.

1925

 

* * *

Попрощаться с теплым летом
Выхожу я за овин.
Запылали алым цветом
Кисти спелые рябин.

Всё молчит - земля и небо,
Тишина у всех дорог.
Вкусно пахнет свежим хлебом
На току соломы стог.

Блекнут травы. Дремлют хаты.
Рощи вспыхнули вдали.
По незримому канату
Протянулись журавли.

Гаснет день. За косогором
Разливается закат.
Звонкий месяц выйдет скоро
Погулять по крышам хат.

Скоро звезды тихим светом
Упадут на дно реки.
Я прощаюсь с теплым летом
Без печали и тоски.

1925

 

ГДЕ ТЫ, ЛЕТО ЗНОЙНОЕ

Где ты, лето знойное,
Радость беспокойная,
Голова курчавая,
Рощи да сады?..
Белая метелица
За окошком стелится,
Белая метелица
Замела следы.

Были дни покосные,
Были ночи росные,
Гнулись ивы тонкие
К светлому ручью;
На лугу нескошенном,
На лугу заброшенном,
Встретила я молодость,
Молодость свою.

Встретила нежданную,
Встретила желанную
Под густою липою,
Под копной волос.
Отчего горела я,
Отчего хмелела я —
От зари малиновой
Аль от буйных рос?

Разожгла головушку,
Разбурлила кровушку,
Думы перепутала
Звездная пурга...
До сих пор все чудится —
Сбудется, не сбудется —
Белая рубашка,
Вечер и луга.

По тропе нехоженой
Дни ушли погожие,
Облетели рощи,
Стынут зеленя.
Саночки скрипучие
Да снега сыпучие
Разлучили с милым
Девушку, меня.

Разлучили-бросили
До весны, до осени.
До весны ль, до осени ль,
Или навсегда
Закатилась, скрылася,
Скрылась, закатилася
Молодости девичьей
Первая звезда?

Ласковый да радостный,
Молодой да сладостный,
Напиши мне весточку —
Любишь или нет?..
А в ответ метелица
По дорогам стелется,
Белая метелица
Заметает след.

1925

 

АПРЕЛЬ В СМОЛЕНСКЕ

Прокатилась весна тротуаром,
Расколола суровые льды.
Скоро, скоро зеленым пожаром
Запылают на солнце сады.

Все шумнее ватага воронья,
Все теплей перелив ветерка.
И в квадрате ожившего Блонья1
Зашумела людская река.

А вдали — за стеной крепостною,
У сверкающей солнцем стрехи,
Петухи опьянились весною
И поют о весне петухи.

1926

Примечания
1. Блонье — название городского сада
в Смоленске, теперь сад им. Серафимовича.

 

НА ПОГОСТЕ

Здесь, под тенью вековых берез,
Не найти весёлого рассказа.
Деревенский сумраяный погост
Заселён народом до отказа.

Жизнь не всех лелеет под луной.
И, глаза накрывши полотенцем,
Каждый год - и летом и зимой -
Шли и шли сюда переселенцы.

Каждый год без зависти и зла
Отмерялись новые усадьбы,
И всегда сходилось полсела
Провожать безрадостные свадьбы.

Словно лодки по морским волнам
На какой-нибудь спокойный остров,
Гроб за гробом плыли по полям,
Приближаясь медленно к погосту.

И земля, раскрыв свои пласты,
Им приют давала благосклонно.
Свежие сосновые кресты
Поднимали руки удивлённо.

По весне убогая трава
Вырастала на могилах чёрствых...
Целый век, а может быть, и два
Здесь живые хоронили мёртвых.

И, отдавши долг последний свой,
На деревню молча уходили.
Ели хлеб, замешанный с травой,
Били жён да подати платили;

Звали счастье под своё окно,
Только счастье не спешило в гости.
И надёжным было лишь одно -
В три аршина место на погосте.

1926-1927

 

НОЧЬ МОЛЧИТ...

Ночь молчит. Ни песен, ни огней,
Петухи - и те поонемели.
Словно стая белых голубей,
За окном колышутся метели.

Вот она - глухая сторона.
Вот она - забытая деревня!
Есть у нас всего одна луна,
Да и та горит не ежедневно.

Где ж за жизнь великая борьба? -
Ждали мы и не дождались нови.
Оттого-то каждая изба
Хмурит так соломенные брови.

Оттого и вечера глухи
И не льются бойкие припевки.
В города сбежали женихи,
И тоскуют одиноко девки.

Денег ждут суровые отцы,
Ждут подарков матери родные,
Но везут почтовые гонцы
Только письма, письма доплатные:

Дескать, сам хожу почти с сумой, -
Позабудьте про мою подмогу.
Я теперь подался бы домой,
Только нету денег на дорогу.

И коль скоро не найду работ,
То, минуя всякие вокзалы,
Мне придётся двинуться в поход -
Посчитать несчитанные шпалы.

1926-1927

 

КРАЙ ЛЮБИМЫЙ

Край любимый, ты совсем зачах -
Ни огней, ни говора, ни стука.
И в твоих соломенных ночах
Шелестит лишь горькая разлука.

Вот стоят забытые дворы -
Тихие и тёмные, как старость.
В каждом был хозяин до поры,
А теперь и крысы не осталось.

Только старый одинокий пёс,
Позабывший, как его - по кличке,
Охраняя собственный погост,
На прохожих лает по привычке.

Он всю ночь дежурит у окна,
Угодить хозяину желая...
Далека сибирская страна,
И хозяин не услышит лая.

Извела хозяина нужда,
И от доли злой и неуёмной
Убежал хозяин навсегда -
Поискать удачи чернозёмной.

Что он встретил? Радостную ль весть?
Хорошо ль у нового порога?
Или псу, оставленному здесь,
Он теперь завидует немного?

1926-1927

 

ВЕСНА

Растаял снег, луга зазеленели,
Телеги вновь грохочут по мосту,
И воробьи от солнца опьянели,
И яблони качаются в цвету.

По всем дворам - где надо и не надо -
С утра идет веселый перестук,
И на лужайке принимает стадо
Еще зимою нанятый пастух.

Весна, весна кругом живет и дышит,
Весна, весна шумит со всех сторон!..
Взлетел петух на самый гребень крыши,
Да так поет, что слышит весь район.

Раскрыты окна. Веет теплый ветер,
И легкий пар клубится у реки,
И шумно солнцу радуются дети,
И думают о жизни старики.

1927

 

МАСТЕРА ЗЕМЛИ

В просторы, где сочные травы росли
И рожь полновесная зрела,
Пришли мастера плодоносной земли,
Чья слава повсюду гремела.

И, словно себе не поверивши вдруг,
Что счастье им в руки далося,
Смотрели на север,
Смотрели на юг
И желтые рвали колосья.

Они проверяли победу свою
Пред жаркой порой обмолота;
Они вспоминали, как в этом краю
Седое дымилось болото.

Кривыми корнями густая лоза
Сосала соленые соки,
И резали руки и лезли в глаза
Зеленые пики осоки.

И был этот край неприветлив и глух,
Как темное логово смерти,
И тысячу лет
Суеверных старух
Пугали болотные черти.

Но люди, восставшие против чертей,
Но люди, забывшие счет на заплаты,
Поставили на ноги
Жен и детей
И дали им в руки лопаты.

И там, где не всякий решался пройти,
Где вязли по ступицу дроги,
Они провели подъездные пути,
Они проложили дороги.

Глухое безмолвие каждой версты
Они покорили
Трудом терпеливым.
И врезалось поле в земные пласты
Ликующим
Желтым заливом.

Пред ними легли молодые луга,
Широкие зори встречая,
И свежего сена крутые стога -
Душистей цейлонского чая.

И в праздник, когда затихает страда
И косы блестящие немы,
За щедрой наградой приходят сюда
Творцы и герои поэмы.

И, словно прикованы радостным сном,
В ржаном шелестящем затопе
Стоят и любуются крупным зерном,
Лежащим на жесткой ладони.

И ветер уносит обрывки речей,
И молкнут беседы простые.
И кажется так от вечерних лучей,
Что руки у них -
Золотые.

1928

 

В ПОЗАБЫТОЙ СТОРОНЕ

В позабытой стороне,
В Заболотской волости,
Ой, понравилась ты мне
Целиком и полностью.

Как пришло — не знаю сам —
Это увлечение.
Мы гуляли по лесам
Местного значения.

Глядя в сумрак голубой,
На огни янтарные,
Говорили меж собой
Речи популярные.

И, счастливые вполне,
Шли тропой излюбленной;
Отдыхали на сосне,
Самовольно срубленной.

Лес в туманы был одет
От высокой влажности...
Вдруг пришел тебе пакет
Чрезвычайной важности.

Я не знаю — чей приказ,
Чья тебя рука вела,
Только ты ушла от нас
И меня оставила.

И с тех пор в моей груди —
Грусть и огорчение,
И не любы мне пути
Местного значения.

Сам не ведаю, куда
Рвутся мысли дерзкие:
Всё мне снятся поезда,
Поезда курьерские.

1928

 

У ВАНЮШИ НЕ ПАХАНА ПАШЕНКА...

У Ванюши не пахана пашенка,—
Закружила Ванюшу Наташенька.
Что ни день — у зеленого ельника
Он встречается с дочкою мельника.
Осыпает он девушку ласками,
Ублажает красивыми сказками,
Развлекает ее разговорами
Про любовь да про разные стороны.

А в селе, у колодцев, как водится,
Где досужие кумушки сходятся,
Всё уже решено окончательно:
Дескать, парень и впрямь завлекательный,
Дескать, свадьба предвидится знатная...
А на деле — случилось обратное.

Заседанье в ячейке назначили,
Ваньке выговор примастачили,
Припаяли ему внушение,
Что вошел с кулаком в сношения,
Что в июньскую полночь синюю
Искривил комсомольскую линию.

Присмолили ему, примастачили,
В протоколах про всё обозначили:
Не ходи на чужую околицу,
Не зарись на кулацкую горницу!

1928

 

НА РЕКЕ

Перевозчик-водогрёбщик,
Парень молодой,
Перевези меня на ту сторону,
Сторону — домой.
(Из народной песни)

Сердитой махоркой да тусклым костром
Не скрасить сегодняшний отдых...
У пристани стынет усталый паром,
Качаясь на медленных водах.
Сухая трава и густые пески
Хрустят по отлогому скату.
И месяц, рискуя разбиться в куски,
На берег скользит по канату.

В старинных сказаньях и песнях воспет,
Паромщик идет
К шалашу одиноко.
Служил он парому до старости лет,
До белых волос,
До последнего срока.

Спокойные руки, испытанный глаз
Повинность несли аккуратно.
И, может быть, многие тысячи раз
Ходил он туда и обратно.

А ночью, когда над рекою туман
Клубился,
Похожий на серую вату,
Считал перевозчик и прятал в карман
Тяжелую
Медную плату.

И спал в шалаше под мерцанием звезд,
И мирно шуршала
Солома сухая...
Но люди решили, что надобно — мост,
Что нынче эпоха другая.

И вот расступилася вдруг тишина,
Рабочих на стройку созвали.
И встали послушно с глубокого дна
Дубовые черные сваи.

В любые разливы не дрогнут они,—
Их ставили люди на совесть...
Паром доживает последние дни,
К последнему рейсу готовясь.

О нем, о ненужном, забудет народ,
Забудет, и срок этот — близко.
И по мосту месяц на берег скользнет
Без всякого страха и риска.

Достав из кармана истертый кисет,
Паромщик садится
На узкую лавку.
И горько ему, что за выслугой лет
Он вместе с паромом
Получит отставку;

Что всю свою жизнь разменял на гроши,
Что по ветру годы развеял;
Что строить умел он одни шалаши,
О большем и думать не смея.

Ни радости он не видал на веку,
Ни счастье ему не встречалось...
Эх, если бы сызнова жить старику,—
Не так бы оно получалось!

1928

 

ПОЭМА УХОДА

(Хуторская Россия)

В этой сумрачной хате
для меня ничего не осталось,
Для моей головы
эта темная хата низка...
Здесь у каждой стены
приютились нужда и усталость,
В каждой щели шуршит
тараканья тоска.

Я, наверно, уйду.
Я сегодня недаром встревожен
И тревоги своей
не могу превозмочь.
За окном — тишина.
За окном залегло бездорожье
И сплошная, закрытая наглухо ночь.

Выйдешь в поле,
а в поле — ни сукина сына,—
Хочешь пой,
хочешь вой,
хочешь бей головой ворота!—
На двенадцать засовов
заперта хуторская Россия,
И над ней
умирает луна —
Эта
круглая сирота.

Вот он, край,
где просторному слову
появляться не велено,
Где насквозь теснота —
от земли и до звезд,
Где и земли, и воды,
и леса поразделены,
Где для общего блага
оставлен лишь только погост.

В каждой хате —
свои сновидения длинные,
И своя тишина,
и свои над рекой соловьи;
В каждом поле —
своя «пограничная линия»,
И дороги,
и тропы свои.

Это здесь
человека заедает глухая тревога
За погоду,
за хлеб,
за судьбу посевных площадей.
Летом ставится ставка
на всевышнего господа бога,
А зимою —
надежда на «добрых людей».

И когда, в недород,
все амбары подметены начисто,
К «добрым людям»
идешь ты за хлебом, скорбя.
И цепные собаки
довоенного качества
У дубовой калитки
встречают тебя.

Поклонись до земли
и проси, бесталанный,— прощения
За голодное время,
за свою незадачную рожь...

И проходят года
за мое вам почтение,
И теряется молодость
за здорово живешь...

Долго был я привязан
к этому гиблому месту,
Но сегодня
моя наступила пора:
Я уйду.
Заберу я и мать и невесту,
И коня своего
уведу со двора.

Я поводья возьму
в эту правую руку,—
Так водил я когда-то
в ночное коней.
Свежий ветер по дружбе
мне на листьях сыграет разлуку,
Провожая меня
до больших росстаней.

Я возьму напоследок
краюху соленого хлеба
И уйду на село,
где живет незабвенный товарищ Петров,
Где зеленые звезды
покорно спускаются с неба,
Чтоб указывать путь
для ночных тракторов.

Я к нему подойду —
к человеку хорошей науки —
И скажу, что пришел
под его под колхозную власть.
Я вручу ему молодость,
силу и руки,
И крестьянскую участь,
и крестьянскую часть.

Он ответит мне — голосом
теплым и чистым,
Он покажет,
где силы мои приложить.
Я, наверное, стану
неплохим трактористом
И сумею
доверие заслужить.

Решено окончательно.
Мой возврат навсегда невозможен.
Я — созревшее яблоко,
отлетевшее с яблони прочь...
Затихающий месяц
на дальний пригорок положен,
И на музыку ветра
положена ночь.

1929

 

НАШ СВЯЩЕННИК

Уж сколько лет одну и ту же
Ведёт он линию свою:
Обедню нехотя отслужит,
Побьёт от скуки попадью;

Младенцев крестит, а случится -
В могилу старца отпоёт.
А сам при том ворчит и злится,
Что не усердствует народ, -
Что мало и детей родится,
И редко-редко кто помрёт.

И, наставляя наши души
На путь молитвы и поста,
Он каждодневно водку глушит
Во имя бога и Христа.

И, горько жалуясь на грыжу,
Выходит, пьяный, на крыльцо...
Я на закате часто вижу
Его священное лицо.

1929

 

В ЗАШТАТНОМ ГОРОДЕ

1

В деревянном городе
с крышами зелеными,
Где зимой и летом
улицы глухи,
Девушки читают
не романы — «романы»
И хранят в альбомах
нежные стихи.

Украшают волосы
молодыми ветками
И, на восемнадцатом году,
Скромными записками,
томными секретками
Назначают встречи
В городском саду.

И, до слов таинственных охочие,
О кудрях мечтая золотых,
После каждой фразы
ставят многоточия
И совсем не ставят
запятых.

И в ответ на письма,
на тоску сердечную
И навстречу сумеркам
и тишине
Звякнет мандолиной
сторона Заречная,
Затанцуют звуки
по густой струне.

Небеса над линией —
чистые и синие,
В озере за мельницей —
теплая вода.
И стоят над озером,
и бредут по линии,
Где проходят скорые
поезда.

Поезда напомнят
светлыми вагонами,
Яркими квадратами
бемского стекла,
Что за километрами
да за перегонами
Есть совсем другие
люди и дела.

Там плывут над городом
фонари янтарные,
И похож на музыку рассвет.
И грустят на линии
девушки кустарные,
Девушки заштатные
в восемнадцать лет.

2

За рекой, за озером,
в переулке Водочном,
Где на окнах ставни,
где сердиты псы,
Коротали зиму
бывший околоточный,
Бывший протодьякон,
бывшие купцы.

Собирались вечером
эти люди странные,
Вспоминали
прожитые века,
Обсуждали новости
иностранные
И играли
в русского дурака.

Старый протодьякон
открывал движение,
Запускал он карты
в бесконечный рейс.
И садились люди,
и вели сражение,
Соблюдая
пиковый интерес.

И купца разделав
целиком и начисто,
Дурость возведя
на высоту,
Слободской продукции
пробовали качество,
Осушая рюмки
на лету.

Расходились в полночь...
Тишина на озере,
Тишина на улицах
и морозный хруст.
Высыпали звезды,
словно черви-козыри,
И сияет месяц,
как бубновый туз.

1929

 

РАССКАЗ О КОЛЬЦЕВОЙ ПОЧТЕ

Дорога стала веселей:
Весна поет из всех оврагов...
Я заменяю на селе
Наркома почт
И телеграфов.

Моя работа высока
И тонкой требует науки:
Людская радость и тоска
Через мои проходят руки.

И в этот теплый месяц май,
Когда шумят приветно клены,
Пошлет село
В далекий край
Свои
Нижайшие поклоны.

Оно расспросит у меня —
О чем написано в газете,
Какая нынче злоба дня
И что хорошего
На свете.

Оно расскажет городам
Свои удачи и напасти...
В ответ —
Я письма передам
И директивы высшей власти.

Я передам
И вновь пойду
Стучаться в окна и калитки,
Читая бегло на ходу
Полей зеленые открытки.

Мне так приятно в двадцать лет
Встречать проснувшуюся озимь!
Но... ждет журналов и газет
Библиотекарша в совхозе.

И вновь горит мое лицо,
И вновь колышется рубашка,
И я
Взлетаю на крыльцо
Легко, как белая бумажка.

Я гляжу на нее
Через двери в упор,
Я снимаю пред ней
Головной убор.

Я из кожаной сумки
Письмо достаю,
Я дрожащей рукою
Письмо подаю.

И мне
За скромные труды
Такая щедрая награда!—
Она дает стакан воды
С улыбкой первого разряда.

И брызжет солнце и весна
В его сверкающие грани,
А у дверей
Стоит она —
Живой портрет
В сосновой раме.

Я побежден...
Я всё гляжу...
Присох язык, и нет вопросов...
Да,
Я теперь перехожу
В распоряженье
Наркомпроса.

Уж целый год и шесть недель
Люблю ее, не забывая.
Прости меня, Наркомпочтель,
Прости,
Дорога кольцевая!

1929

 

УТРО

Проснись,
Приди
И посмотри:
Земля наполнена весною
И красное число зари
Еще горит передо мною.
Следы босых моих подошв
Встречает радостно природа.
Смотри:
Вчера был мутный дождь,
Сегодня -
Трезвая погода.

Поселок спит...
Он здесь рожден,
Чтоб сделать жизнь светлей и выше.
И чисто вымыты дождем
Его чешуйчатые крыши.
Над ним, пойдя на смелый риск,
Антенны вытянулись в нитку.

...Но вот высокий тракторист
Ладонью выдавил калитку.
Еще сквозит ночная лень
В его улыбке угловатой.
Он изучает новый день,
Облокотясь на радиатор,
И курит медленный табак.

Его рубашка - нараспашку;
Чрез полчаса, заправив бак,
Он выйдет в поле на распашку.
Он черный выстелет настил,
Он над землей возьмет опеку,
И двадцать лошадиных сил
Покорны будут человеку.
И смело скажет человек,
Встречая сумерки косые,
Что здесь
Окончила свой век
Однолошадная Россия.

1929

 

ЗЕЛЕНЫМИ ПРОСТОРАМИ

Зелеными просторами
Легла моя страна.
На все четыре стороны
Раскинулась она.

Ее посты расставлены
В полях и в рудниках.
Страна моя прославлена
На всех материках.

Колхозы, шахты, фабрики —
Один сплошной поток...
Плывут ее кораблики
На запад и восток;

Плывут во льды полярные
В морозы, в бури, в дождь.
В стране моей ударная
Повсюду молодежь.

Ударная, упрямая,—
Не молодежь — литье.
И песня эта самая
Поется про нее.

О том, как в дни ненастные
Она молотит рожь,
О том, как в ночи ясные
Свои обозы красные
Выводит молодежь.

Уверенно стоит она
У каждого станка.
Проверена, испытана
Проворная рука.

В труде не успокоится
И выстоит в бою
За мир, который строится,
За родину свою.

1930

 

РОМАН

(с натуры)

Каждый день в квартире глянец
Эта женщина наводит.
Каждый вечер иностранец
К этой женщине приходит.

Встречи их ненарушимы, -
Всё обдумано заране.
До утра скрипят пружины
В перегруженном диване.

Ну, а утром надевает
Он рубашки и подтяжки,
И у лампы «забывает»
В двадцать долларов бумажки.

И хозяйка очень рада,
Да и есть на то причины:
Ничего ведь ей не надо,
Кроме денег и мужчины.

Но когда нейдёт к ней мистер -
Сколько жалоб, сколько стонов! -
Не проси тогда амнистий
Для московских телефонов.

Днём и ночью балабонит,
Днём и ночью рвётся к другу.
И, крича, с квартиры гонит
Неповинную прислугу.

Велики её страданья,
Страсть её неугасима...
Наконец он ей свиданье
Назначает у Торгсина.

Путь открыт. Конфликт улажен.
Заживает в сердце рана.
Приступают персонажи
К продолжению романа.

1932

Примечание

Торгсин - существовавшая в первой половине
30-х годов организация по торговле с иностранцами.

 

ШКОЛЬНИКИ

Когда у нас день, в Америке ночь.
Из учебника географии

В сентябрьский день, дорогою прямой,
Неторопливо, сдержанно, солидно
Из школы двое шествуют домой -
С урока географии, как видно.

Один - пофилософствовать не прочь,
Он говорит, помахивая ранцем:
- У нас вот - день, а в это время ночь
У этих, как их там, американцев.

Ведь правда, получается чуднО:
У них - темно, у нас же солнце всходит;
У нас - обед, а там уж спят давно, -
Всё шиворот-навыворот выходит.

И так всегда - и сто, и тыщу лет... -
И, от земли не поднимая взгляда,
Второй сказал презрительно в ответ:
- Буржуи, что ж... Так им, чертям, и надо!

1933

 

ПРОЩАНИЕ

Дан приказ: ему - на запад,
Ей - в другую сторону...
Уходили комсомольцы
На гражданскую войну.

Уходили, расставались,
Покидая тихий край.
"Ты мне что-нибудь, родная,
На прощанье пожелай..."

И родная отвечала:
"Я желаю всей душой -
Если смерти, то - мгновенной,
Если раны,- небольшой.

А всего сильней желаю
Я тебе, товарищ мой,
Чтоб со скорою победой
Возвратился ты домой".

Он пожал подруге руку,
Глянул в девичье лицо:
"А еще тебя прошу я,-
Напиши мне письмецо".

"Но куда же напишу я?
Как я твой узнаю путь?"
"Все равно,- сказал он тихо.-
Напиши... куда-нибудь!"

1935

 

ПРОВОЖАНЬЕ

Дайте в руки мне гармонь
Золотые планки!
Парень девушку домой
Провожал с гулянки.

Шли они — в руке рука —
Весело и дружно.
Только стежка коротка —
Расставаться нужно.

Хата встала впереди —
Темное окошко...
Ой ты, стежка, погоди,
Протянись немножко!

Ты потише провожай,
Парень сероглазый,
Потому что очень жаль
Расставаться сразу...

Дайте ж в руки мне гармонь,
Чтоб сыграть страданье.
Парень девушку домой
Провожал с гулянья.

Шли они — рука в руке,
Шли они до дому,
А пришли они к реке,
К берегу крутому.

Позабыл знакомый путь
Ухажер-забава:
Надо б влево повернуть,—
Повернул направо.

Льется речка в дальний край
Погляди, послушай...
Что же, Коля, Николай,
Сделал ты с Катюшей?!

Возвращаться позже всех
Кате неприятно,
Только ноги, как на грех,
Не идут обратно.

Не хотят они домой,
Ноги молодые...
Ой, гармонь моя, гармонь,—
Планки золотые!

1936

 

УЕЗЖАЕТ ДЕВУШКА

Скоро па платформе
Прозвучит свисток.
Уезжает девушка
На Дальний Восток.
Девушка хорошая -
Лучше не сыскать,
Девушка любимая -
Жалко отпускать.

На веселой станции,
Солнцем залитой,
С девушкой прощается
Парень молодой;
И не знает парень,
Что ей говорить,
И не знает парень,
Что ей подарить.

Всю бы душу отдал,
Только не берет,
Ласково смеется
Да глядит вперед.
Подарил бы солнце -
Солнца не достать.
И решает парень:
- Научусь летать.

На восток дорогу
В тучах проложу,
Все, что не досказано,
После доскажу.
Полечу, как птица,
Прямо на зарю,
Все, что не подарено,
После подарю.

Поезд отправляется,-
Девушка, прощай!
Летчика-молодчика
Через год встречай.
На ветру колышется
Вышитый платок.-
Уезжает девушка
На Дальний Восток.

1937

 

КАТЮША

Расцветали яблони и груши,
Поплыли туманы над рекой.
Выходила на берег Катюша,
На высокий берег на крутой.

Выходила, песню заводила
Про степного сизого орла,
Про того, которого любила,
Про того, чьи письма берегла.

Ой ты, песня, песенка девичья,
Ты лети за ясным солнцем вслед:
И бойцу на дальнем пограничье
От Катюши передай привет.

Пусть он вспомнит девушку простую,
Пусть услышит, как она поет,
Пусть он землю бережет родную,
А любовь Катюша сбережет.

Расцветали яблони и груши,
Поплыли туманы над рекой.
Выходила на берег Катюша,
На высокий берег на крутой.

1938

 

И КТО ЕГО ЗНАЕТ...

На закате ходит парень
Возле дома моего,
Поморгает мне глазами
И не скажет ничего.
И кто его знает,
Чего он моргает.

Как приду я на гулянье,
Он танцует и поет,
А простимся у калитки -
Отвернется и вздохнет.
И кто его знает,
Чего он вздыхает.

Я спросила: "Что не весел?
Иль не радует житье?"
"Потерял я,- отвечает,-
Сердце бедное свое".
И кто его знает,
Зачем он теряет.

А вчера прислал по почте
Два загадочных письма:
В каждой строчке - только точки,-
Догадайся, мол, сама.
И кто его знает,
На что намекает.

Я разгадывать не стала,-
Не надейся и не жди,-
Только сердце почему-то
Сладко таяло в груди.
И кто его знает,
Чего оно тает.

1938

 

ШЕЛ СО СЛУЖБЫ ПОГРАНИЧНИК...

(У колодца)

Шел со службы пограничник,
Пограничник молодой.
Подошел ко мне и просит
Угостить его водой.

Я воды достала свежей,
Подала ему тотчас.
Только вижу - пьет он мало,
А с меня не сводит глаз.

Начинает разговоры:
Дескать, как живете здесь?
А вода не убывает -
Сколько было, столько есть.

Не шути напрасно, парень,-
Дома ждут меня дела...
Я сказала: "До свиданья!" -
Повернулась и пошла.

Парень стал передо мною,
Тихо тронул козырек:
- Если можно, не спешите,-
Я напьюсь еще разок.

И ведро с водой студеной
Ловко снял с руки моей.
- Что же, пейте,- говорю я,
Только пейте поскорей.

Он напился, распрямился,
Собирается идти:
- Если можно, пожелайте
Мне счастливого пути.

Поклонился на прощанье,
Взялся за сердце рукой...
Вижу - парень он хороший
И осанистый такой.

И чего - сама не знаю -
Я вздохнула горячо
И сказала почему-то:
- Может, выпьете еще?

Улыбнулся пограничник,
Похвалил мои слова...
Так и пил он у колодца,
Может, час, а может, два.

1939

 

НА ГОРЕ - БЕЛЫМ-БЕЛА...

На горе - белым-бела -
Утром вишня расцвела.
Полюбила я парнишку,
А открыться не могла.

Я по улице хожу,
Об одном о нем тужу,
Но ни разу он не спросит,
Что на сердце я ношу.

Только спросит - как живу,
Скоро ль в гости позову...
Не желает он, наверно,
Говорить по существу.

Я одна иду домой,
Вся печаль моя со мной.
Неужели ж мое счастье
Пронесется стороной?

1940

 

ВИШНЯ

В ясный полдень, на исходе лета,
Шел старик дорогой полевой;
Вырыл вишню молодую где-то
И, довольный, нес ее домой.

Он глядел веселыми глазами
На поля, на дальнюю межу
И подумал: «Дай-ка я на память
У дороги вишню посажу.

Пусть растет большая-пребольшая,
Пусть идет и вширь и в высоту
И, дорогу нашу украшая,
Каждый год купается в цвету.

Путники в тени ее прилягут,
Отдохнут в прохладе, в тишине,
И, отведав сочных, спелых ягод,
Может статься, вспомнят обо мне.

А не вспомнят — экая досада,—
Я об этом вовсе не тужу:
Не хотят — не вспоминай, не надо,—
Все равно я вишню посажу!»

1940

 

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Месяц над нашею крышею светит,
Вечер стоит у двора.
Маленьким птичкам и маленьким детям
Спать наступила пора.

Завтра проснешься - и ясное солнце
Снова взойдет над тобой...
Спи, мой воробышек, спи, мой сыночек,
Спи, мой звоночек родной.

Спи, моя крошка, мой птенчик пригожий,-
Баюшки-баю-баю.
Пусть никакая печаль не тревожит
Детскую душу твою.

Ты не увидишь ни горя, ни муки,
Доли не встретишь лихой...
Спи, мой воробышек, спи, мой сыночек.
Спи, мой звоночек родной.

Спи, мой малыш, вырастай на просторе,-
Быстро промчатся года.
Смелым орленком на ясные зори
Ты улетишь из гнезда.

Даст тебе силу, дорогу укажет
Родина мудрой рукой...
Спи, мой воробышек, спи, мой сыночек,
Спи, мой звоночек родной.

1940