Главная
 
Библиотека поэзии СнегирёваПятница, 29.03.2024, 12:55



Приветствую Вас Гость | RSS
Главная
Авторы

 

Юргис Балтрушайтис

 

   Стихи разных лет

            Часть 5

ПИСЬМО

I

Вся явь земли живому Богу
И звездной Вечности цветет...
Час, обреченный на тревогу,
И миг, что тишь забвенья пьет,
Раскрыты тайною одною...
Вскипев нежданною волною,
Восторг и боль, вражда, любовь
Поют в крови и молкнут вновь...
Восторг — на миг, и скорбь — на годы!
Сиротство сердца в смене лет,
Упорный сев и чахлый цвет, —
Вот неизбывный чин природы,
Где беглый час ведет в века
Неутомимая тоска!

II

Здесь все тоскующее знанье,
Что я собрал на нивах дней,
Влачась, один, стезей изгнанья,
Средь снов, обманов и теней...
Но я приемлю жизнь без пени
И, славя трепет всех мгновений,
Их скудный дар в груди храню
И, зная слезы, верю дню...
И уповаю непреложно,
Что, как суровый час ни глух,
К пыланью зорь восходит дух,
И песня радости возможна,
Хоть мне средь всех псалмов милей
Призыв бездомных журавлей!

III

Есть в этом зове весть живая
Всему, что здесь, в слезах, в пыли
Под ношей жизни изнывая,
Не знает торжества земли!
Вот почему в осеннем поле
Грудь разрешается от боли
И реет дух — из мира лжи —
За неземные рубежи...
И пусть напевный плач вечерний
Прольет на трудный путь людской
Свет умиленья и покой,
Что в мире праха, мире терний
Раздумье скорбного чела
Цветами юность обвила,

IV

Но полно мудрствовать лукаво...
У жизни много светлых чаш,
Где слита вся земная слава,
И наше утро, полдень наш,
Как знойный вихрь, взрываясь, рея,
Лелеет нас, не вечерея.
Пылает время, жизнь пестра,
И в звездных искрах дым костра,
Где мчит забвенье хороводы,
И миг, что шумная волна
У скал морских, не зная сна,
Поет молитвенные оды,
Как я, бездомный пилигрим,
Как я, наперсник снов людских,
Молюсь — пою у ног твоих.


* * *

По праху, в смертную обитель
Нездешние следы легли,
Но смертный дух не небожитель,
И мы не странники земли...

Пусть боль, и ропот, и тревога
Объемлют нас в земной глуши,
Но нет изгнания у Бога
И нет опалы у души...

Средь смуты дня и ночи звездной
Сплетают вихри с тишиной,
Венчают нас одною бездной
И миг небес, и час земной.


ПОЗДНИЕ ДУМЫ

Плывут, дымятся облака
В осенний серый час...
Ни малой искры, ни цветка,
Насколько видит глаз...
Пришла пора пустынная,
Дневной пожар погac!

У темной грани помнят все,
Что где-то был рассвет,
Что яркий день пылал в росе,
Лелеял рост и цвет,—
Гудел живыми вихрями,
Которых больше нет...

И вот — поет осенний шум,
Что полдень оскудел,
И горек трепет поздних дум
Тому, кто даже смел,
Но больше всех — безумному,
Что счастье проглядел!

И вот — раскрылся дым ночной,
Что гасит все не в срок,
Своей беззвездной пеленой
Все небо заволок,
И горько сердцу ведомо,
Что день уже далек...

Отхлынул день, и тщетно взор
Глядит ему вослед,—
Разорван праздничный убор
И шумных пиршеств нет,—
На всякий вздох в безмолвии
Безмолвие — ответ...


* * *

Пока дитя не знает речи,
Оно не говорит и лжи -
Ты взрослый, в час житейской встречи
Язык немного придержи...


ПОКЛОНЕНИЕ ЗЕМЛЕ

С.А. Полякову

Кончая день, в вечернем свете,
Гляжу все чаще на зарю
И, как мулла на минарете,
Молитву громкую творю...

Земной поклон стране восточной,
Ее безбрежности хвала,
Что в сумрак мира в час урочный
Живое солнце привела!

Хвала безоблачному югу
За синий полдень, трудный зной,
Что дал цветы земному лугу
И долгий свет борьбе земной...

Хвала, хвала безмерной дали
Великих западных миров
За щедрый дар живой печали
И тишь жемчужных вечеров...

Хвала и звездному простору
Пустынных северных полей,
Что дал тоскующему взору
Огни полуночи своей!

Кончая день, борьбу живую,
Объятый кроткой тишиной,
Я славлю Бога и целую
С земным поклоном прах земной...


ПОЛДЕНЬ

Полдень... Меры нет простору!
Высь и долы — круг огня...
Весела дорога в гору,
К золотой вершине дня!

В юном сердце — в знойном небе —
Тишь — сиянье — синева...
Славься, в жизни, каждый жребий!
Звонче, гордые слова!

Грусть ли первой долгой тени
Поразит тревогой нас,—
Друг мой светлый, мы без пени
Встретим каждый тайный час...

Вихрь примчится ль, луг ероша...
Мир — ромашка, ты — пчела,—
Пусть твоя земная ноша
Будет сладко тяжела...


* * *

Полдень ранит, полночь лечит...
Полночь — полдень — чет и нечет...
Час добычи, час потери,
Все по прихоти и мере...

Было лаской, станет болью —
Взмахи крыльев — по раздолью...
В небе — солнце, тень — в груди —
Меру тени пережди!

Лист и цвет на ветке голой —
С ношей сладкой вьются пчелы,
Цвет и мед в их доле скудной
Иссякают обоюдно...

Вот уж, странник запоздалый,
В мертвой роще пусто стало —
Цвел и ты, и прах еси —
Прах с молитвою снеси!


ПОЛНОЧНЫЙ ПАРУС

В полночный час, в моем уме холодном,
От бега лет покорном и бесстрастном,
Чуть дышит явь в броженьи первородном,
Вплести в свой вихрь мой темный дух невластный.

В полночный час, в моей груди звериной,
В проклятии желанья ненасытной,
Дробятся сны, как пламя сказки длинной,
Средь вихрей праха горько беззащитной...

И в ровной мгле все глуше мир неясный
Струит свои невидимые волны,
Рождая отзвук, смутный, но согласный,
В моей душе, немого плача полной.

И бьется сердце, маятник железный,
Творящий волю двух различных граней,
В дыму земли сияньем тайны звездной,
В покое знанья трепетом гаданий...

И в смутном вихре яви первородной
Двойным огнем томится дух мой пленный,
И должен разум, сетуя бесплодно,
И жизнь и смерть сознать одновременно!


ПОЛНОЧЬ

Как Молот, вскинутый судьбой,
Ночных часов пустынный бой
Поет, что будет новый день,
Иной рассвет, иная тень...

Но Тот, кто мигам бег судил,
Их в нить таинственную свил,
В своей великой тишине
На роковом веретене...

Часы на башне полночь бьют,
Сказанье древнее поют,
Одно и то же в беге лет
И там, где тьма, и там, где свет!

Умолк двенадцатый удар...
И что же — старый столь же стар,
И нищий нищ, как в прежний срок,
И одинокий — одинок...

Правдиво время — верен счет!
Но жизнь проходит, жизнь течет,
Клоня-склоняясь в прах и тлен
Без новизны, без перемен...


ПОЭТУ

Ты в жизни был на высях гор
И — клад заоблачный — простор
Для дум и снов в долину слез
Душе изгнанника принес.


* * *

Предвижу разумом крушенье
Всех снов — солгавший мир в пыли!
И вновь предчувствую свершенье
Всех тайных чаяний земли...

Пусть смешан пепел с каждым жаром,
Пусть тлен венчает каждый цвет,
Но миг минувший цвел недаром,
Недаром в пламя был одет.

Весь подвиг дней в борьбе упорной,
Как след случайный на песке,
Но бьется сердце плодотворно
В слепом алканьи и тоске...

Влача свой крест, в пути к утрате,
Где каждый сетует, сам-друг,
Всем даром терний и распятий
Преобразится смертный дух.

И зыбкой искре, слитой с тенью,—
Глухому воплю и слезе
Дано быть каменной ступенью
В людской светающей стезе!


ПРЕДЧУВСТВИЕ

1.

Андрею Белому

Вот вновь нам знак, вот вновь зарницы —
Слепое сердце, только верь —
Исполнилось, что праху снится,
В плену приотворилась дверь!

Аминь! Цветет венец терновый
Вселенской Вечере отсель,
Благослови свои оковы
И будет время — колыбель...

Исходит в мире бремя горя
И мера скудости земной,
Чтоб ты, ручей в безмерность моря,
Стал утренней его волной!

2.

А. Скрябину

Пора признать! Не путь от тризны к тризне,
Где боль утрат меняет бледный страх,
Не плен в тени — великий жребий жизни,
А поздний день, светающий в веках...

В бреду страстей, в обмане их свершенья,
Людской душе, распятой в их игре,
Уже не раз потир Преображенья
Являл свой свет на звездном алтаре...

Еще велик раздор неутомимый
В земной пыли, где слышен лязг меча
И стон раба, в его неволе мнимой,
Где жажда смерти в слабом горяча...

Но миг борьбы в сердцах, до срока пленных,
И дрогнет прах, приемля звездный зов,
Предсказанный в пророчествах священных
И в трепетном наитии певцов...

Посеян день, взошла и зреет нива,
И пенится несущий вечность вал —
Не жизнь лгала, сознанье было лживо,
Не зов был слаб, а смертный слух солгал...

3.

Мне чудятся дали ночные,
Раскрытые в мире ином,
Где дни и заботы земные
Развеянным кажутся сном...

Там кротко сверкают зарницы,
И, в трепете лунных огней,
Бесшумно встают вереницы
Таинственно-светлых теней...

И шествуют призраки с пеньем,
Иному молясь бытию...
И, тайным объятый волненьем,
Средь них я себя узнаю...

И долго и горько мне чужды,
Поникшему в прежней пыли,
Все горести, споры и нужды,
И зыбкое счастье земли...

И часто средь хриплого шума
Борьбой ослепленного дня
Моя одинокая дума
К тем далям уводит меня, —

Где стройно дворцы и соборы
Лучистой встают чередой
И кротко, сплетаясь в узоры,
Восходит звезда за звездой...


ПРИ ПОКУПКЕ НОВЫХ ОЧКОВ

Подаждь мне, Боже Всемогущий,
В час тишины и в час тревожный,
Вступив в твои сады и пущи,
Найти в изгнаньи путь неложный,
Стезю живую в час грядущий...

Чем дальше путь, тем чаще нужно
Брести слепцом сквозь мрак нежданный,
Лишь ты подашь душе недужной,
В обманах праха безоружной,
Свет истины обетованной...


ПРИБЛИЖЕНИЕ

1.

Все мы с проклятием бродим
В замке неведомой тьмы...
Все мы с тоскою подходим
К двери из смертной тюрьмы!

Горек в тиши бесконечной
Топот усталых шагов —
Жуток сквозь сон быстротечный
Шелест нездешних лугов!

Все мы на тайном пороге,
В вещем сверканьи зарниц,
С болью о смертной тревоге
Горестно падаем ниц...

Чада земного распутья,
В час, расторгающий сон,
Алчно скрепляем мы прутья
В ржавой ограде времен...

Страшно нам в глубь роковую
Взглядом пытливым взглянуть —
Страшно на тайну живую
Смертной рукой посягнуть!

2.

At morn and evеn shades are longest...1
Ben Jonson

Тu, vосе sbigottita е deboletta,
ch\'esci piangendo de lo cor dolente...2
Guidо Cavalcanti
_______________________________

1 Самые длинные тени бывают утром и вечером
Б. Джонсон
2 Ты голос изумленный и слабый,
Исходящий со слезами из скорбного сердца…

                                         Г. Кавальканти

Угрюмы скал решенные отвесы.
Пространство молкнет... Отдых от труда!
И близко разуму раскрытые завесы...
И кто-то, вещий, шепчет: Навсегда.

Все в мире ясно, понято, раскрыто...
Земля и небо — формула, скелет,
В котором все исчислено и слито,
И прежнего обмана больше нет.

Отсель — бескровность призрачных движений,
Как трепет страсти в сердце мудреца,
Унылая пора оцепенений
И бледный жар печального лица.

Ни голода, ни жажды — только Слово,
Как сумрачный, глухой и праздный звон,
Случайный отблеск пиршества былого,
Воспоминания неверный полусон!

И кончить бы — пока для оправданья
Возможна сила в стынущей груди,
И только ты, невольница алканья,
Слепое сердце, молишь: Погоди!


ПРИВЕТ ИТАЛИИ

В седых веках шумели воды Тибра —
Векам веков их пляску петь и впредь
О славе жизни, в духе беспрерывной,
Хотя и разной, в пестрой яви дней...
Средь бурь, чьи вихри щедро гонит время,
Не дрогнула таинственная нить,
Связавшая в один великий жребий
Меч Цезаря и белый крест Савойский,
И средь лавин, что зиждут мир и рушат,
Не пресекалась вещая стезя
От Пестума к святым садам Ассизи...
Волшебным плугом, видно, к цвету взрыт
Весь Лациум, раз жертва не скудеет,
И оттого незыблем Капитолий,
Что мудрый зодчий клал его ступени...
И от него, по замыслу его,
В святое имя истины вселенской
Воздвиглась в мире, в глубь земли и к звездам,
Италия, как некий строгий храм,
Что строился и строится от века
Тоскующим напевом пастуха
Среди безлюдья пущи Апулийской,
С душою Данте, думою волхва,
Кривой киркой садовника Тосканы
И царственным резцом Буонарроти,
Безбольною молитвою Франциска,
А — тоже — грузным молотом Арнальдо
И темной кровью в поле боевом...
Велик в красе дворцов своих и башен
Бессмертный Рим, но выше Рим незримый,
Тот Дух, что двигал кистью Леонардо
И тайным чудом звездного огня
Пылал в живых виденьях Галилея...
Италия, как в сердце Гарибальди,
Он дышит в воле всех твоих сынов!
И только в нем ты обретешь упорство
В своих трудах, свершеньях и надеждах
И верный щит величью твоему,
Тот щит, что был с тобой на древнем Рейне
И не изменит ныне на Пиаве...
И не его ль, не дух ли вещий Рима,
Далекие, мы чтим благоговейно
В часы, когда, волнуя сердце, снится
Твой кипарис и серый ряд олив,
И пиния, как жертвенная чаша,
Воздетая за даром солнца к небу
И врытая глубокими корнями
В земную грудь, как вечный образ твой?!


ПРИВЕТ РОДИНЕ

Прахом распались оковы,—
Русь, как единая грудь,
С верою в жребий свой новый
Ринься в свой солнечный путь!

В рабстве служили невзгоде
Все твои степи, края,—
Будет отныне в свободе
Грозная сила твоя!

Трижды Бог помочь державе —
Родине в пору забот...
Царствуй в величьи и славе,
Русский свободный народ!


ПРИЗЫВ

1.

А. Скрябину

Сквозь пыль и дым, и шум и звон
Взвивайся, Дух,прервав свой сон,—

И, весь — дыхание зари,
Над смертным жребием пари!

Над суетой сердец людских
И чахлою любовью их,

Над всем, что — горечь, трепет, бой,
Теряйся в бездне голубой,

И в синеве, где меркнет цвет,
Где ни луны, ни солнца нет,—

У зыбкой грани смертных дней,
За рубежом ночных теней

Увидишь Ты запретный край,
Где зреет звездныи урожай,—

И — только пламя, только дух —
Рождаясь вновь, рождаясь вдруг,

Войдешь, тоскуя и любя,
Во храм Изгнавшего тебя!

2.

Кланяйся, смертный, дневной синеве!
Кланяйся листьям, их вешней молве,
Кланяйся — ниже — осенней траве!

Звонко в горячей молитве хвали
Алую розу, нарядность земли,
Звонче же — ветку в дорожной пыли!

Падай пред солнцем, раскрывшим свой зной,
Славь и величие бездны ночной,
Празднуй и малость песчинки земной...

Кланяйся звездам, что ярко зажглись,
Жарко сверканью зарниц умились,
Жарче на малую искру молись!


ПРОБУЖДЕНИЕ

Светает близь... Чуть дышит даль, светая...
Встает туман столбами, здесь и там...
И снова я — как арфа золотая,
Послушная таинственным перстам...

И тайный вихрь своей волною знойной
Смывает бред ночного забытья,
В мой сонный дух, в мой миг еще нестройный,
То пурпур дум, то пурпур грез струя...

И длятся-длятся отзвуки живые,
Возникшие в запретной нам дали,
Чтоб дрогнуть вдруг, волшебно и впервые,
Как весть из рая, в жребии земли...

И вот мой дух, изгнанник в мире тленья,
Бессменный раб изменчивых теней,
Тоскующе слезами умиленья
Встречает сказку родины своей...


ПРЯЛКА

За древнею Прялкой с куделью косматой
Бессонная Пряха, с утра до заката,
В таинственном замке, на пыльном граните,
Хлопочет-свивает непрочные нити...

То бледная дева, средь тени светлицы,
Перстами весталки, перстами блудницы,
С тоскующей песней, с алканьем во взгляде
Срывает-равняет волшебные пряди...

То годы и годы, безмолвно и глухо,
В кругу заповедном слепая старуха
Угрюмо хлопочет о нити неровной
И сумрачно водит рукой хладнокровной...

Сверканье ли, тьма ли дымится сквозь окна,
Заклятая Прялка свивает волокна,
Готовя упорно, без лада, без связи,
Лохмотья на нищем, наряды на князе...

И древняя Пряха без меры, без грани,
Средь майского цвета, в осеннем тумане
Бессонные пальцы за пряжей торопит,
Непрочные нити бестрепетно копит...


* * *

Пустыни, дебри — дни и дни—:
Здесь в хижине повремени!

Грозой иль вьюгой дышит путь —
Прикрой измученную грудь!

Дик, нелюдим простор степей —
Хоть каплю забытья испей!


ПУТЬ К СИНЕВЕ

А. Скрябину

Thine are these orbs
of light and shade

                  Tennyson*

В рассветную пору,
Сулившую вёдро,
Отцветшей, далекой весной,
Беспечно и бодро —
По древнему бору —
Бродил я тропою лесной.

Был сон... Лишь на елях
И соснах, чьи ветки
Сплетались в шатры, в купола,—
Как трепет их редкий,
На плавных качелях
Качалась зеленая мгла...

И шел я... И долог
Был час беззаботный,
Что сладко баюкал меня...
И сумрак дремотный
Тянулся, как полог,
Меж мной и безмерностью дня.

Лишь в полдень, нежданно,
Сквозь зыбь на осине —
От вихря, объявшего лес —
Полоскою синей,
И жутко и странно,
Мелькнула мне бездна небес...

Так снилось — так было...
И полдень и лето
Погасли у края стези...
И тщетно их цвета
В тревоге унылой
Ищу я вдали и вблизи...

Лишь слышу я шорох
Осенней печали,
Немолчной в заглохшем кругу...
И листья опали,
И мертвый их ворох
Встречаю на каждом шагу...

И в мертвом просторе,
Над серой дорогой,
Где глухо седеет трава,
Безмолвно и строго,
Как сонное море,
Раскрыла свой мир синева...

* Эти сферы света и тени - твои (англ.).
Альфред Теннисон



РАЗДУМЬЕ

1.

Все строже мыслю я, вникая
В бег дней с их гордой суетой,
Не праздный колос мысль людская,
Людские сны не цвет пустой!

Скорбя у грани заповедной,
Сокрывшей неземной пожар,
Хлопочет смертный не бесследно,
И прав Сизиф, и прав Икар!

За рабство, слезы и истому
Час воздаянья брезжет нам —
Есть глубь лазури дню людскому,
И звезды есть земным ночам!

2.

Жар снов людских — как маков цвет,
Вес дел — горчичное зерно,
И быть их часу в славе лет
Не суждено.

Плывет сквозь бред в земном плену
Рассветно-стройный звон веков,—
Но сердцу, преданному сну,
Чуть слышен зов.

Где вечный жребий завещал
Упорству плуга шелест нив —
Хоть длинен стебель, колос мал,
И жнец ленив...

Где гнет пыланье мести взрыл,
Рука восставшая слаба,
И свет лишь сказкой мига был
В груди раба...

Просторен парус, ветер тих —
И у руля — всечасный страх,
И водит душу смертный миг
Из праха в прах...

3.

Жизнь кого не озадачит,
Кто, захваченный грозой,
Не вздохнет и не заплачет
Одинокою слезой!

Все мы радостно и бодро
Покидаем детский кров,
Верим в полдень, верим в вёдро,
В тишь далеких вечеров...

Но с доверчивыми снами
Тень сплетается и — вдруг
Жребий, брошенный не нами,
Нас влечет в свой строгий круг...

Все мы сеем, вверив зною —
Божьей прихоти — свой хлеб,
И с молитвою немою
Точим серп, готовим цеп...

Безмятежен и просторен
Мир в весенней тишине...
Много Пахарь бросил зерен,
Много ль будет на гумне!

4.

Жизнь мельницы в движенье вихрь приводит,
А смертный жребий — боль...
Блажен, кто в ней, служа судьбе, находит
Свой скудный хлеб и соль!

Весь мед цветка в свой дом пчела уносит,
А цвет души — любовь...
Блажен, кому она свой трепет бросит
В пустынный дух и кровь...

Над бездной ночи властвует зарница,
А сердцем правят сны...
Блажен, блажен, чья полночь осенится
Сверканьем их волны...

Пучину вод приход весны вскрывает,
Глубь мира — горечь дум...
Блажен, кто снег познанья призывает
На праздный жар и шум!

5.

О.Л. Мелконовой-Езековой

Знанье людское
Странно расчислено —
Важно в покое,
В горе бессмысленно!

В яркий и строгий
Свет упования
Входит в тревоге
Смута гадания...

В утреннем храме —
Арфа Эолова,
Сердце с годами
Грузно, как олово!

Молкнет от страха
Дума бессонная,
Жребием праха
Обремененная.

С каждою ложью
Все суевернее
Смотрим мы с дрожью
В небо вечернее...

Чудо прозренья
Нам не даровано,
Пламя стремленья
Сковано, сковано!

6.

И в сердце, как в море, — прилив и отлив...
Я сменою крайностей жив...

То жизнь — трепетание майского сна,
То снова скудеет весна...

Безвестное море баюкает нас —
Нам горько неведом наш час!

Нахлынет — захватит своей глубиной,
Ликующей вскинет волной, —

Отпрянет и — горестно вновь обнажит,
Что в сумрачной бездне лежит...

Кочуют валы — от земли и к земле,
То в трепете дня, то во мгле, —

С забвением к суше, от суши — с тоской...
О сердце, ты — берег морской!

В тебе — вековечный прилив и отлив,
Чьей горькою сменой я жив...

7.

Истекает срок за сроком,
Гнется стебель, меркнет цвет —
Пена, взрытая потоком
Устремленных в вечность лет...

В смене тени и сверканья
Дышит время, миг поет...
То же темное алканье
Часу час передает...

Входит в круг борьбы немолчной
Тишь, меняющая сны,
Где лишь звонче ропот желчный
Обделенной седины...

В неизменности и в смене
Храм беззвездный строит мгла,
Где лишь светится средь тени
Бледность скорбного чела...

8.

Кто мерой мига сердце мерит
И тайный жребий смертных дней,
Тот горько слеп, тот в жизнь не верит,
Тот в ней — как тень в игре теней!..

И всех зовущий сон забвенья,
Пред строгим подвигом веков,
Объяв людей, лишь множит звенья
Их дух унизивших оков.

Кто в свете часа дом свой строил,
В величьи мира будет мал,
Зане он жизни не утроил
И бытия не оправдал...

Пусть ярок трепет искры зримой,
Но он лишь миг владеет тьмой,
Где человек — как сев озимый,
До утра майского немой!

И пусть свята молитва слова
В устах восставшего раба,
Но строят высь пути людского
Лишь тяжкий молот и борьба!

9.

Миг мелькает — день плывет,
Утро сеет — вечер жнет...
Гаснут искорки росы -
Чередуются часы!

В синий полдень, в поле льна,
Ходит синяя волна,—
Пестрым цветом луг порос,
Жаль, что скоро сенокос...

Светел мирный шелест ржи
Вдоль извилистой межи,
Строен каждый стебелек,—
Точно ль серп еще далек!

День проходит — жизнь идет,
Жребий сеет — доля жнет,—
Зреет малый труд раба,
То-то будет молотьба!

10.

На свете так много простора,
Надежд, и гаданий, и грез,
Как тени у темного бора,
Как боли у сумрачных слез...

И часто, в бреду одиноком,
В мгновенье истомы немой,
Мы знаем, что в храме далеком
Готовится пир неземной...

Но дальней и пыльной дорогой
Мы в жизни на праздник идем,
Под трудной грозою-тревогой,
Под серым и долгим дождем,—

Мы радостно в сердце горячем
Приветствуем утренний свет,
А вечером сетуем, плачем,
Что грезам свершения нет...

11.

Проходит день, и глухо сердце бьется —
О том, что есть, о том, чего уж нет...
По жребию нам счастие дается,
По жребию, раскрывшись, меркнет свет...

То явь гремит, то, осененный снами,
Как дымный факел, тлеет тихий час...
Их череда расчислена не нами,
Их тайный след в душе решен без нас!

Вплетаясь в жизнь, раскрывшись вдруг, украдкой,
Всегда врасплох приходит каждый миг...
И скорбен дух, обманутый догадкой,
И медлит воля в помыслах своих...

Но ясен путь, и падают оковы,
Едва душа, без боли о себе,
Тоскующе приемлет долг суровый
Свободного служения судьбе...

12.

Средь шума дня все чаще знаю
Дыханье горней тишины,
В чей вещий миг к земному краю
Плывут зиждительные сны...

И вместо горечи и страха —
Унылых вех стези людской,
Я различаю в смуте праха
Лишь свет отрады и покой...

И в воплях жалобы суровой,
В проклятьи брошенных во мглу,
Отсель вскрывает слух мой новый
Благословенье и хвалу...

Сквозь пестроту юдоли зримой,
В прибрежном камне и в волне,
Один чертеж нерасторжимый
Все чаще четко снится мне...

И вот, средь всех различий яви,
Что длится век, что дышит миг,
В пыли земной — в лазурной славе,
Я вижу тот же знак и лик...

И бренный свет, звезде подобный,
В любви прозренья, мысль моя
Венчает всякий жребий дробный
В едином чуде бытия!

13.

Своеволен в вечной смене жребий дня,
Сочетавший тайну тени и огня...

Дышит миг, тужит, как может, весь в цвету,
Весь — дробленье, реет, множит пестроту.

Но в рассветных безднах Бога коротка
Беззащитная дорога мотылька!

И в рассветном море цвета бирюзы
Безмятежно утро лета до грозы...

Длится час, струит, торопит водомет,
Сеет, строит, жнет и копит воск и мед.

Но Строитель дней исчислил не на век,
Что содеял, что замыслил человек...

Вот и молкнут, рвутся струны в тишине,
И все ближе трепет юный к седине.

Вот и зыбок свет, раздвоен, мысль слепа,
И непрочный стебель строен до серпа...

14.

Ты принял крест земного ига,
Весь свет и боль его постиг,
Когда впервые к чаше мига
Устами бледными приник...

Отведав сладости короткой,
Ты сеял слезы, пролил кровь,
И сам влачил невзгоду кротко,
Чтоб бледный призрак встретить вновь...

Безумным сном о капле блага
Ты был в степях земли гоним,
Не замедлял над бездной шага,
Спускался в рудники за ним...

Тянись, спеши с тоской и дрожью
За зыбкой искоркой во мгле,
Что смертной истиной и ложью
От века стала на земле,

И, миг познав, плетись от пира
Своей неверною тропой,
Как мудрый царь с державой мира
И прозревающий слепой...

15.

Цвети, душа, пока не сжаты
Зной дней отбывшие поля,—
Пока не плачет боль утраты,
Как зов бездомный журавля...

А там, в угрюмый час ущерба,
Сквозным скелетом встанет верба
Средь пустоши без рубежа,
Где лишь протянется межа,
Шурша редеющей щетиной

И раня слух, волнуя кровь —
Средь мертвой чащи вновь и вновь
Зловещим звоном крик совиный
При бледном зареве луны
Пронзит пустынность тишины.


* * *

Раскрылась ночь своей великой тьмой...
Подходит час полуночи немой!

Простор земли во мраке утонул...
И мир свои пределы разомкнул...

И над душой, неведающей сна,
Горят лишь звезд святые письмена,

Свой тайный блеск таинственно дробя.
Мои бедный ум, мне страшно за тебя!

В глухой тиши, среди глухих долин,
Пред бездной мира в мире ты один!

Тебе видна дневная ложь,
Нездешнего ты все же не поймешь.

В зловещей тьме ты — тень среди теней,
С проклятием отдельности своей!..


РЫБАКИ

En lo cerrado salida…1
Cervantes

The spell should break of this protracted dream2.
Byron

O navicella mia, com’mal se’carca!3
Dante
______________________________________

1 В замкнутом кругу…
Сервантес
2 Чары этого затянувшегося сна должны развеятся.
Байрон
3 О кораблик мой, как тяжело ты нагружен!

                                                   Данте

А. Н. Лебедевой

В радостной силе,
В утреннем свете,
Брошены были
Легкие сети...

В ясности вала
Искрилось море...
Гордо пылала
Вера во взоре...

Пела вне тени
Доля земная,
В трепетной пене
Бездны не зная...

Длится и длится
Лов запоздалый...
Ждет и томится
Старый и малый...

Сумрачны речи,
Взгляды туманны...
Врезался в плечи
Крест конопляный...

В меркнущем свете,
К мели пустынной
Близятся сети
С илом и тиной...

То-то услада
Смелым, что с криком
Ищут лишь клада
В море великом!


* * *

С верой в груди упорной,
Знающей колос пустой,
Сейте озимые зерна,
Новь зари золотой...

Только предавший плугу
Слезы, молитвы и сны
Смутно услышит сквозь вьюгу
Звон грядущей весны...

Только в Тревоге трудной,
В сумраке роющих прах,
Вспыхнет, как день изумрудный,
Свет на майских холмах...

Около 1925
 

Произведения

Статьи

друзья сайта

разное

статистика

Поиск


Snegirev Corp © 2024