ОТЧАЯНЬЕ
З. Н. Гиппиус
Довольно: не жди, не надейся -
Рассейся, мой бедный народ!
В пространство пади и разбейся
За годом мучительный год!
Века нищеты и безводья.
Позволь же, о родина-мать,
В сырое, в пустое раздолье,
В раздолье твое прорыдать: -
Туда, на равнине горбатой, -
Где стая зеленых дубов
Волнуется купой подъятой,
В косматый свинец облаков,
Где по полю Оторопь рыщет,
Восстав сухоруким кустом,
И в ветер пронзительно свищет
Ветвистым своим лоскутом,
Где в душу мне смотрят из ночи,
Поднявшись над сетью бугров,
Жестокие, желтые очи
Безумных твоих кабаков, -
Туда, - где смертей и болезней
Лихая прошла колея, -
Исчезни в пространстве, исчезни,
Россия, Россия моя!
Июль 1908
Серебряный Колодезь
ДЕРЕВНЯ
Г. А. Рачинскому
Снова в поле, обвеваем
Легким ветерком.
Злое поле жутким лаем
Всхлипнет за селом.
Плещут облаком косматым
По полям седым
Избы, роем суковатым
Изрыгая дым.
Ощетинились их спины,
Как сухая шерсть.
День и ночь струят равнины
В них седую персть.
Огоньками злых поверий
Там глядят в простор,
Как растрепанные звери
Пав на лыс-бугор.
Придавила их неволя.
Вы - глухие дни.
За бугром с пустого поля
Мечут головни,
И над дальним перелеском
Просверкает пыл:
Будт змей взлетает блеском
Искрометных крыл.
Журавель кривой подъемлет,
Словно палец, шест.
Сердце оторопь объемлет,
Очи темень ест.
При дороге в темень сухо
Чиркает сверчок.
За деревней тукнет глухо
Дальний колоток.
С огородов над полями
Взмоется лоскут.
Здесь встречают дни за днями:
Ничего не ждут.
Дни за днями, год за годом:
Вновь за годом год.
Недород за недородом.
Здесь - немой народ.
Пожирают их болезни,
Иссушает глаз...
Промерцает в синей бездне -
Продрожит - алмаз,
Да заря багровым краем
Над бугром стоит.
Злое поле жутким лаем
Всхлипнет; и молчит.
1908
Серебряный Колодезь
ШОССЕ
Д. В. Философову
За мною грохочущий город
На склоне палящего дня.
Уж ветер в расстегнутый ворот
Прохладой целует меня.
В пространство бежит-убегает
Далекая лента шоссе.
Лишь перепел серый мелькает,
Взлетая, ныряя в овсе.
Рассыпались по полю галки.
В деревне блеснул огонек.
Иду. За плечами на палке
Дорожный висит узелок.
Слагаются темные тени
В узоры промчавшихся дней.
Сижу. Обнимаю колени
На груде дорожных камней.
Сплетается сумрак крылатый
В одно роковое кольцо.
Уставился столб полосатый
Мне цифрой упорной в лицо.
Август 1904
Ефремов
ИЗ ОКНА ВАГОНА
Эллису
Поезд плачется. В дали родные
Телеграфная тянется сеть.
Пролетают поля росяные.
Пролетаю в поля: умереть.
Пролетаю: так пусто, так голо...
Пролетают - вон там и вон здесь -
Пролетают - за селами села,
Пролетает - за весями весь; -
И кабак, и погост, и ребенок,
Засыпающий там у грудей: -
Там - убогие стаи избенок,
Там - убогие стаи людей.
Мать-Россия! Тебе мои песни, -
О немая, суровая мать! -
Здесь и глуше мне дай, и безвестней
Непутевую жизнь отрыдать.
Поезд плачется. Дали родные.
Телеграфная тянется сеть -
Там - в пространства твои ледяные
С буреломом осенним гудеть.
Август 1908
Суйда
ТЕЛЕГРАФИСТ
С. Н. Величкину
Окрестность леденеет
Туманным октябрем.
Прокружится, провеет
И ляжет под окном, -
И вновь взметнуться хочет
Большой кленовый лист.
Депешами стрекочет,
В окне телеграфист.
Служебный лист исчертит.
Руками колесо
Докучливое вертит,
А в мыслях - то и се.
Жена болеет боком,
А тут - не спишь, не ешь,
Прикованный потоком
Летающих депеш.
В окне кустарник малый.
Окинет беглый взгляд -
Протянутые шпалы
В один тоскливый ряд,
Вагон, тюки, брезенты
Да гаснущий закат...
Выкидывает ленты,
Стрекочет аппарат.
В лесу сыром, далеком
Теряются пески,
И еле видным оком
Мерцают огоньки.
Там путь пространства чертит?
Руками колесо
Докучливое вертит;
А в мыслях - то и се.
Детишки бьются в школе
Без книжек (где их взять!):
С семьей прожить легко ли
Рублей на двадцать пять: -
На двадцать пять целковых -
Одежа, стол, жилье.
В краях сырых, суровых
Тянись, житье мое! -
Вновь дали мерит взором: -
Сырой осенний дым
Над гаснущим простором
Пылит дождем седым.
У рельс лениво всхлипнул
Дугою коренник,
И что-то в ветер крикнул
Испуганный ямщик.
Поставил в ночь над склоном
Шлагбаум пестрый шест:
Ямщик ударил звоном
В простор окрестных мест.
Багрянцем клен промоет -
Промоет у окна.
Домой бы! Дома ноет,
Без дел сидит жена, -
В который раз, в который,
С надутым животом!...
Домой бы! Поезд скорый
В полях вопит свистком;
Клокочут светом окна -
И искр мгновенный сноп
Сквозь дымные волокна
Ударил блеском в лоб.
Гремя, прошли вагоны.
И им пропел рожок.
Зеленый там, зеленый
На рельсах огонек... -
Стоит он на платформе,
Склонясь во мрак ночной, -
Один, в потертой форме,
Под стужей ледяной.
Слезою взор туманит.
В костях озябших - лом.
А дождик барабанит
Над мокрым козырьком.
Идет (приподнял ворот)
К дежурству - изнемочь.
Вдали уездный город
Кидает светом в ночь.
Всю ночь над аппаратом
Он пальцем в клавиш бьет.
Картонным циферблатом
Стенник ему кивнет
С речного косогора
В густой, в холодный мрак -
Он видит - семафора
Взлетает красный знак.
Вздыхая, спину клонит;
Зевая над листом,
В небытие утонет,
Затянет вечным сном
Пространство, время, бога
И жизнь, в жизни цель
Железная дорога,
Холодная постель.
Бессмыслица дневная
Сменяется иной -
Бессмыслица дневная
Бессмыслицей ночной.
Листвою желтой, блеклой,
Слезливой, мертвой мглой
Постукивает в стекла
Октябрьский дождик злой.
Лишь там на водокачке
Моргает фонарек.
Лишь там в сосновой дачке
Рыдает голосок.
В кисейно-нежной шали
Девица средних лет
Выводит на рояли
Чувствительный куплет.
1906-1908
Серебряный Колодезь
КАТОРЖНИК
Н. Н. Руссову
Бежал. Распростился с конвоем.
В лесу обагрилась земля.
Он крался над вечным покоем,
Жестокую месть утоля.
Он крался, безжизненный посох
Сжимая холодной рукой.
Он стал на приволжских откосах -
Поник над родною рекой.
На камень упал бел-горючий.
Закутался в серый халат.
Глядел на косматые тучи.
Глядел на багровый закат.
В пространствах, где вспыхивал пламень,
Повис сиротливый дымок.
Он гладил и землю, и камень,
И ржавые обручи ног.
Железные обручи звоном
Упали над склоном речным:
Пропели над склоном зеленым -
Гремели рыданьем родным.
Навек распростился с Сибирью:
Прости ты, родимый острог,
Где годы над водною ширью
В железных цепях изнемог.
Где годы на каменном, голом
Полу он валяться привык:
Внизу - за слепым частоколом -
Качался, поблескивал штык;
Где годы встречал он со страхом
Едва прозябающий день,
И годы тяжелым размахом
Он молот кидал на кремень;
Где годы так странно зияла
Улыбка мертвеющих уст,
А буря плескала-кидала
Дрожащий, безлиственный куст;
Бросали бренчавшие бревна,
Ругаясь, они на баржи
И берегом - берегом, ровно
Влекли их, упав на гужи;
Где жизнь он кидал, проклиная,
Лихой, клокотавшей пурге,
И едко там стужа стальная
Сжигала ветрами в тайге,
Одежду в клочки изрывая,
Треща и плеща по кустам; -
Визжа и виясь - обвивая, -
Прощелкав по бритым щекам,
Где до крови в холоде мглистом,
Под жалобой плачущий клич,
Из воздуха падая свистом,
Кусал его бешеный бич,
К спине прилипая и кожи
Срывая сырые куски...
И тучи нахмурились строже
И строже запели пески.
Разбитые плечи доселе
Изъел ты, свинцовый рубец.
Раздвиньтесь же, хмурые ели!
Погасни, вечерний багрец!
Вот гнезда, как черные очи,
Зияя в откосе крутом,
В туман ниспадающей ночи
Визгливо стрельнули стрижом.
Порывисто знаменьем крестным
Широкий свой лоб осенил.
Промчался по кручам отвесным,
Свинцовые воды вспенил.
А к телу струя ледяная
Прижалась колючим стеклом.
Лишь глыба над ним земляная
Осыпалась желтым песком.
Огни показались. И долго
Горели с далеких плотов;
Сурово их темная Волга
Дробила на гребнях валов.
Там искры, провеяв устало,
Взлетали, чтоб в ночь утонуть;
Да горькая песнь прорыдала
Там в синюю, синюю муть.
Там темень протопала скоком,
Да с рябью играл ветерок.
И кто-то стреляющим оком
Из тучи моргнул на восток.
Теперь над волной молчаливо
Качался он желтым лицом.
Плаксивые чайки лениво
Его задевали крылом.
1906-1908
Серебряный Колодезь
ВЕЧЕРКОМ
Взвизгнет, свистнет, прыснет, хряснет,
Хворостом шуршит.
Солнце меркнет, виснет, гаснет,
Пав в семью ракит.
Иссыхают в зыбь лохмотьев
Сухо льющих нив
Меж соломы, меж хоботьев,
Меж зыбучих ив -
Иссыхают избы зноем,
Смотрят злым глазком
В незнакомое, в немое
Поле вечерком, -
В небо смотрят смутным смыслом,
Спины гневно гнут;
Да крестьянки с коромыслом
Вниз из изб идут;
Да у старого амбара
Старый дед сидит.
Старый ветер нивой старой
Исстари летит.
Тенью бархатной и черной
Размывает рожь,
Вытрясает треском зерна;
Шукнет - не поймешь:
Взвизгнет, свистнет, прыснет, хряснет,
Хворостом шуршит.
Солнце: - меркнет, виснет, гаснет,
Пав в семью ракит.
Протопорщился избенок
Кривобокий строй,
Будто серых старушонок
Полоумный рой.
1908
Ефремов
БУРЬЯН
Г. Г. Шпету
Вчера завернул он в харчевню,
Свой месячный пропил расчет.
А нынче в родную деревню,
Пространствами стертый, бредет.
Клянет он, рыдая, свой жребий.
Друзья и жена далеки.
И видит, как облаки в небе
Влекут ледяные клоки.
Туманится в сырости - тонет
Окрестностей никнущих вид.
Худые былинки наклонит,
Дождями простор запылит -
Порыв разгулявшейся стужи
В полях разорвется, как плач.
Вон там: - из серебряной лужи
Пьет воду взлохмаченный грач.
Вон там: - его возгласам внемлет
Жилец просыревших полян -
Вон: - колкие руки подъемлет
Обсвистанный ветром бурьян.
Ликует, танцует: "Скитальцы,
Ища свой приют, припадут
Ко мне: мои цепкие пальцы
Их кудри навек оплетут.
Вонзаю им в сердце иглу я...
На мертвых верхах искони.
Целю я, целуя-милуя,
Их раны и ночи, и дни.
Здесь падают иглы лихие
На рыхлый, рассыпчатый лесс;
И шелестом комья сухие
Летят, рассыпаясь в откос.
Здесь буду тебя я царапать, -
Томить, поцелуем клонясь..."
Но топчет истрепанный лапоть
Упорнее жидкую грязь.
Но путник, лихую сторонку
Кляня, убирается прочь.
Бурьян многолетний вдогонку
Кидает, свинцовую ночь.
Задушит - затопит туманом:
Стрельнул там летучей иглой...
Прокурит над дальним курганом
Тяжелого олова слой.
Как желтые, грозные бивни,
Размытые в россыпь полей,
С откосов оскалились в ливни
Слои вековых мергелей.
Метется за ним до деревни
Ликует - танцует репье:
Пропьет, прогуляет в харчевне
Растертое грязью тряпье.
Ждут: голод да холод - ужотко;
Тюрьма да сума - впереди.
Свирепая, крепкая водка,
Огнем разливайся в груди!
1905-1908
Ефремов
АРЕСТАНТЫ
В. П. Поливанову
Много, брат, перенесли
На веку с тобою бурь мы.
Помнишь - в город нас свезли.
Под конвоем гнали в тюрьмы.
Била ливнем нас гроза:
И одежда перемокла.
Шел ты, в даль вперив глаза,
Неподвижные, как стекла.
Заковали ноги вам
В цели.
Вспоминали по утрам
Степи.
За решеткой в голубом
Быстро ласточки скользили.
Коротал я время сном
В желтых клубах душной пыли.
Ты не раз меня будил.
Приносил нам сторож водки.
Тихий вечер золотил
Окон ржавые решетки.
Как с убийцей, с босяком,
С вором
Распевали вечерком
Хором.
Здесь, на воле, меж степей
Вспомним душные палаты,
Неумолчный лязг цепей,
Наши серые халаты.
Не кручинься, брат, о том,
Что морщины лоб изрыли.
Все забудем: отдохнем -
Здесь, в волнах седой ковыли.
1904
Серебряный Колодезь
ВЕСЕЛЬЕ НА РУСИ
Как несли за флягой флягу -
Пили огненную влагу.
Д'накачался -
Я.
Д'наплясался -
Я.
Дьякон, писарь, поп, дьячок
Повалили на лужок.
Эх -
Людям грех!
Эх - курам смех!
Трепаком-паком размашисто пошли: -
Трепаком, душа, ходи-валяй-вали:
Трепака да на лугах,
Да на межах, да во лесах -
Да обрабатывай!
По дороге ноги-ноженьки туды-сюды пошли,
Да по дороженьке вали-вали-вали -
Да притоптывай!
Что там думать, что там ждать:
Дунуть, плюнуть - наплевать:
Наплевать да растоптать:
Веселиться, пить да жрать.
Гомилетика, каноника -
Раздувай-дува-дувай, моя гармоника!
Дьякон пляшет -
- Дьякон, дьякон -
Рясой машет -
- Дьякон, дьякон -
Что такое, дьякон, смерть?
- "Что такое? То и это:
Носом - в лужу, пяткой - в твердь..."
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Раскидалась в ветре, - пляшет -
Полевая жердь: -
Веткой хлюпающей машет
Прямо в твердь.
Бирюзовою волною
Нежит твердь.
Над страной моей родною
Встала Смерть.
1906
Серебряный Колодезь
ПЕСЕНКА КОМАРИНСКАЯ
Шел калика, шел неведомой дороженькой: -
Тень ползучую бросал своею ноженькой.
Протянулись страны хмурые, мордовские -
Нападали силы-прелести бесовские.
Приключилось тут с каликою мудреное:
Уж и кипнем закипала степь зеленая.
Тень возговорит калике гласом велием:
"Отпусти меня, калика, со веселием.
Опостылело житье мне мое скромное,
Я пройдусь себе повадочкою темною".
Да и втапоры калику опрокидывала;
Кафтанишко свой по воздуху раскидывала.
Кулаками-тумаками бьет лежачего -
Вырастает выше облака ходячего.
Над рассейскими широкими раздольями
Как пошла кидаться в люд хрестьянский
кольями.
Мужикам, дьякам, попам она поповичам
Из-под ног встает лихим Сморчом-Сморчовичем.
А и речи ее дерзкие, бесовские:
"Заведу у вас порядки не таковские;
Буду водочкой опаивать-угащивать:
Свое брюхо на напастиях отращивать.
Мужичище-кулачище я почтеннейший:
Подпираюсь я дубиной здоровеннейшей!"
Темным вихорем уносит подорожного
Со пути его прямого да не ложного.
Засигает он в кабак кривой дорожкою;
Загуторит, засвистит своей гармошкою:
"Ты такой-сякой комаринский дурак:
Ты ходи-ходи с дороженьки в кабак.
Ай люли-люли люли-люли-люли:
Кабаки-то по всея Руси пошли!.."
А и жизнь случилась втапоры дурацкая:
Только ругань непристойная, кабацкая.
Кабаки огнем моргают ночкой долгою
Над Сибирью, да над Доном, да над Волгою.
То и свет, родимый, видеть нам прохожего -
Видеть старого калику перехожего.
Все-то он гуторит, все-то сказы сказывает,
Все-то посохом, сердешный, вдаль указывает:
На житье-бытье-де горькое да оховое
Нападало тенью чучело гороховое.
Июнь 1907
Петровское
РУСЬ
Поля моей скудной земли
Вон там преисполнены скорби.
Холмами пространства вдали
Изгорби, равнина, изгорби!
Косматый, далекий дымок.
Косматые в далях деревни.
Туманов косматый поток.
Просторы голодных губерний.
Просторов простертая рать:
В пространствах таятся пространства.
Россия, куда мне бежать
От голода, мора и пьянства?
От голода, холода тут
И мерли, и мрут миллионы.
Покойников ждали и ждут
Пологие скорбные склоны.
Там Смерть протрубила вдали
В леса, города и деревни,
В поля моей скудной земли,
В просторы голодных губерний.
1908
Серебряный Колодезь
РОДИНА
В. П. Свентицкому
Те же росы, откосы, туманы,
Над бурьянами рдяный восход,
Холодеющий шелест поляны,
Голодающий, бедный народ:
И в раздолье, на воле - неволя;
И суровый свинцовый наш край
Нам бросает с холодного поля -
Посылает нам крик: "Умирай -
Как и все умирают..." Не дышишь,
Смертоносных не слышишь угроз: -
Безысходные возгласы слышишь
И рыданий, и жалоб, и слез.
Те же возгласы ветер доносит;
Те же стаи несытых смертей
Над откосами косами косят,
Над откосами косят людей.
Роковая страна, ледяная,
Проклятая железной судьбой -
Мать-Россия, о родина злая,
Кто же так подшутил над тобой?
1908
Москва
ДЕРЕВНЯ
КУПЕЦ
Прогуляй со мною лето:
Я тебе, дружок,
Канареечного цвета
Заколю платок.
Коль отдашь тугие косы
Мне на ночь одну, -
Сапожки на ноги босы
Сам я натяну.
Коли нонче за целковый
Груди заголишь, -
Под завесою шелковой
Ночь со мной поспишь, -
Так ужо из крепких бревен
Сколочу наш дом,
Так ужо с села поповен
В гости призовем.
Ты сумей меня растрогать:
Я - купец богат -
Сею лен, скупаю деготь
И смолю канат.
Борода моя - лопата,
Волосата грудь.
Не гоняюсь за богатой:
Ты моею будь.
Плачет девка, ручки сложит:
"Не томи меня".
Без него прожить не может
Ни едина дня.
Он - высокий, чернобровый,
Статный паренек,
За целковый ей ковровый
Подарил платок.
1908
Серебряный Колодезь
СТАР
Выглянут лихие очи
Из-под камня; вновь
Выглянет грозней, жесточе
Сдвинутая бровь.
И целует, и милует
Девку паренек.
На лужок летит и дует, -
Дышит: ветерок,
Стелет травные атласы.
Не отходит прочь
Старичище седовласый:
"Сердце, не морочь!"
Парень девичий упругий
Обнимает стан.
Перешукнется в испуге
С лебедой бурьян.
Выглянут лихие очи
Из-под камня; вновь
Выглянет грозней, жесточе
Сдвинутая бровь.
Задымят сырые росы
Над сырой травой.
Заплетает девка в косы
Цветик полевой.
Парень девичий упругий
Оплетает стан.
Перешукнется в испуге
С лебедой бурьян.
Отуманен, в сердце ранен,
Стар отходит прочь,
Пал на камень бездыханен:
"Ты пролейся, ночь!
Борода моя - лопата;
Стар купчина я.
Все - мое: сребро и злато.
Люба - не моя!
И богатство мне - порука ль?"
Ветр летит с реки:
А вокруг танцует куколь,
Плещут васильки.
Тяжело дыша от зноя,
Сел в густую рожь:
"Отточу-точу ужо я, -
Отточу я нож".
Задымят сырые росы
Над сырой травой.
Заплетает девка в косы
Цветик полевой: -
Улыбнется, рассмеется.
Жаворонок - там -
Как взовьется, изольется
Песнью к небесам.
Знойный ток и жжет, и жарит,
Парит: быть грозе.
Тучей встав, она ударит
Молньей в бирюзе.
Светоч бешено багровый
Грохнет, тучи взрыв: -
С кручи куст многовенцовый
Хряснет под обрыв.
1908
Серебряный Колодезь
ПРЕДЧУВСТВИЕ
Паренек плетется в волость
На исходе дня.
На лице его веселость.
Перед ним - поля.
Он надвинул разудало
Шапку набекрень.
На дорогу тень упала: -
Встал корявый пень.
Паренек, сверни с дороги, -
Паренек, сверни!
Ближе черные отроги,
Буераки, пни.
Где-то там тоскливый чибис
Пролетает ввысь.
Миловались вы, любились
С девкою надысь -
В колокольчиках, в лиловых,
Грудь к груди прижав,
Средь медвяных, средь медовых,
Средь шелковых трав.
Что ж ты вдруг поник тоскливо,
Будто чуя смерть?
Одиноко плещет ива
В голубую твердь.
Вечер ближе. Солнце ниже.
В облаках - огни.
Паренек, сверни - сверни же,
Паренек, сверни!
1908
Суйда
УБИЙСТВО
Здравствуй, брат! За око око.
Вспомни: кровь за кровь.
Мы одни. Жилье далеко.
Ей, не прекословь!
Как над этой над лужайкой
Кровь пролью твою...
Забавляюсь балалайкой,
Песенки пою.
Веселей ходите, ноги,
Лейся, говор струн!
Где-то там - в пологом логе -
Фыркает табун.
Где-то там - на скате - тройка
В отходящий день
Колокольцем всхлипнет бойко:
Тен-терень-терень!..
Протеренькай, протеренькай
Прямо на закат!
Покалякаем маленько
Мы с тобою, брат.
Отстегни-ка ворот пестрый:
К делу - что там ждать!
И всадил я ножик вострый
В грудь по рукоять.
Красною струею прыснул
Красный крови ток.
Ножик хряснул, ножик свистнул
В груда, в живот и в бок.
Покрывая хрип проклятий,
В бархатную новь
Из-под красной рукояти
Пеной свищет кровь.
Осыпаясь прахом, склоны
Тихо шелестят;
Галки, вороны, вороны
Стаей налетят.
Неподвижные, как стекла,
Очи расклюют.
Там - вдали, над нивой блеклой,
Там - вдали: поют.
С богом, в путь! Прости навеки!
Ну, не обессудь.
Я бегу, смеживши веки.
Ветер свищет в грудь.
К ясным девкам, к верным любам
Не придет авось, -
Как его стальным я зубом
Просадил насквозь.
1908
Серебряный Колодезь
БЕГСТВО
Ноет грудь в тоске неясной.
Путь далек, далек.
Я приду с зарею красной
В тихий уголок.
Девкам в платьицах узорных
Песнь сыграю я.
Вот на соснах - соснах черных -
Пляшет тень моя.
Как ты бьешься, как ты стонешь -
Вижу, слышу я.
Скоро, друг сердечный, сгонишь
Стаю воронья.
Веют ветры. Никнут травки.
Петухи кричат.
Через лес, через канавки -
Прямо на закат.
Ей, быстрей! И в душном дыме
Вижу - городок.
Переулками кривыми
Прямо в кабачок.
1906
Москва
В ГОРОДКЕ
Руки в боки: ей, лебедки,
Вам плясать пора.
Наливай в стакан мне водки -
Приголубь, сестра!
Где-то там рыдает звуком,
Где-то там - орган.
Подавай селедку с луком,
Расшнуруй свой стан.
Ты не бойся - не израню:
Дай себя обнять.
Мы пойдем с тобою в баню
Малость поиграть.
За целковым я целковый
В час один спущу,
Как в семейный, как в рублевый
Номер затащу.
Ты, чтоб не было обмана,
Оголись, дружок.
В шайку медную из крана
Брызнет кипяток.
За мое, сребро и злато
Мне не прекословь: -
На груди моей косматой
Смой мочалом кровь.
Растрепи ты веник колок,
Кипяток размыль.
Искусает едкий щелок,
Смоет кровь и пыль.
Обливай кипящим пылом.
На чисто скреби
Спину, грудь казанским мылом:
Полюби - люби!
Я девчоночку другую -
Не тебя - люблю,
Но обновку дорогую
Для тебя куплю.
Хошь я черный вор-мерзавец, -
Об заклад побьюсь,
Что на вас, моих красавиц,
В ночь раскошелюсь.
Ей, откуда, ей - узнай-ка,
Заявился я?
Трынды-трынды, балалайка,
Трыкалка моя!
По крутым речным излукам
Пролетит туман...
Где-то там рыдает звуком -
Где-то там - орган.
1908
Серебряный Колодезь
В ДЕРЕВНЕ
Ходят плечи, ходят трясом,
Стонет в ночь она, -
Прошушукнет поздним класом
Стебель у окна.
"Ты померкни, свет постылый, -
В вечный темень сгинь?
Нет, не встанет из могилы
Сокол мой: аминь!
Как проходят дни за днями.
Палец жжет кольцо".
Мухи черными роями
Плещут ей лицо.
Прошушукнет поздним класом
Стебель у окна.
Ходят плечи, ходят трясом, -
Стонет в ночь она.
Стар садится под оконцем
Любу обнимать:
"Задарю тебя червонцем, -
Дай с тобой поспать!"
Но в оправе серебрёной
Стукнул грозен перст.
"Сгинь", - в молоньей зеленой
Небосвод отверст.
"Ты, обитель, богомольца
В скит принять сумей!"
Но, взвивая блеском кольца,
Прыщет в небо змей.
1907
Москва
ВИСЕЛИЦА
Жизнь свою вином расслабил
Я на склоне лет.
Скольких бил и что я грабил,
Не упомню - нет.
Под железной под решеткой
Вовсе не уснуть.
Как придут они ужотко
Узел затянуть.
Как там столб дубовый нонче
Врыли в лыс бугор.
Заливайся, песня, звонче!
Вдаль лети же, взор!
Все не верю - не поверю...
Поздно: срок истек;
И шаги, - шаги у двери;
Заскрипел замок.
Офицер кричит конвойным:
"Сабли наголо!"
И полдневным солнцем, знойным,
Темя обожгло.
Привели. Сухою пылью
Ветер в выси взвил.
Золотой епитрахилью
Поп меня накрыл.
Вот сурово мне холодный
Под нос тычут крест.
Сколько раз я шел, свободный,
Ширью этих мест.
Сколько раз встречал, как зверь, я
В логе белый день,
Прошибал со свистом перья
Меткий мой кремень -
Скольким, скольким певчим птицам,
Вкруг окрестных сел
Скольким, скольким молодицам
Вскидывал подол.
Закрутили петлю ловко.
Леденеет кровь.
Перекинулась веревка.
"Ей, не прекословь!"
Под ногой - сухие корни,
А под носом - смерть.
Выше, виселица, вздерни
В голубую твердь!
Подвели: зажмурюсь, нет ли -
Думать поотвык.
Вот и высунул из петли
Красный свой язык.
1908
Серебряный Колодезь
С ВЫСОТЫ
Руки рвут раскрытый ворот.
Через строй солдат
Что глядишь в полдневный город,
Отходящий брат?
Ввысь стреляют бриллиантом
Там церквей кресты.
Там кутил когда-то франтом
С ней в трактире ты.
Черные, густые клубы
К вольным небесам
Фабрик каменные трубы
Изрыгают там.
Там несется издалека,
Как в былые дни -
"Распрямись ты, рожь высока,
Тайну сохрани".
Вольный ветр гудит с востока,
Ты и нем, и глух.
Изумрудом плещут в око
Злые горсти мух.
1908
Серебряный Колодезь
ПАУТИНА
ПАУК
Нет, буду жить - и буду пить
Весны благоуханный запах.
Пусть надо мной, где блещет нить,
Звенит комар в паучьих лапах.
Пусть на войне и стон, и крик,
И дым пороховой - пусть едок: -
Зажгу позеленевший лик
В лучах, блеснувших напоследок.
Пусть веточка росой блеснет;
Из-под нее, горя невнятно,
Пусть на меня заря прольет
Жемчужно-розовые пятна...
Один. Склонился на костыль.
И страстного лобзанья просит
Душа моя...
И ветер пыль
В холодное пространство бросит, -
В лазуревых просторах носит.
И вижу: -
Ты бежишь в цветах
Под мраморною, старой аркой
В пурпуровых своих шелках
И в шляпе с кисеею яркой.
Ты вот: застенчиво-мила,
Склоняешься в мой лед и холод;
Ты не невестой мне цвела:
Жених твой и красив, и молод.
Дитя, о улыбнись, - дитя!
Вот рук - благоуханных лилий -
Браслеты бледные, - блестя,
Снопы лучей озолотили.
Но урони, смеясь сквозь боль,
Туда, где облака-скитальцы, -
Ну, урони желтофиоль
В мои трясущиеся пальцы!
Ты вскрикиваешь, шепчешь мне:
"Там, где ветвей скрестились дуги,
Смотри, - крестовик в вышине
Повис на серебристом круге..."
Смеешься, убегаешь вдаль;
Там улыбнулась в дали вольной.
Бежишь - и мне чего-то жаль.
Ушла - а мне так больно, больно...
Так в бирюзовую эмаль
Над старой, озлащенной башней
Касатка малая взлетит -
И заюлит, и завизжит,
Не помня о грозе вчерашней;
За ней другая - и смотри:
За ней, повизгивая окол,
В лучах пурпуровой зари
Над глянцем колокольных стекол -
Вся черная ее семья...
Грызет меня тоска моя.
И мне кричат издалека, -
Из зарослей сырой осоки,
Что я похож на паука:
Прислушиваюсь... Смех далекий,
Потрескиванье огонька...
Приглядываюсь... Спит река...
В туманах - берегов излучья...
Туда грозит моя рука,
Сухая, мертвая... паучья...
Иду я в поле за плетень.
Рожь тюкает перепелами;
Пред изумленными очами
Свивается дневная сень.
И разольется над лугами
В ночь умножаемая тень -
Там отверзаемыми мглами,
Испепеляющими день.
И над обрывами откоса,
И над прибрежною косой
Попыхивает папироса,
Гремит и плачет колесо.
И зеленеющее просо
Разволновалось полосой...
Невыразимого вопроса -
Проникновение во все...
Не мирового ль там хаоса
Забормотало колесо?
1908
Москва
СУДЬБА
1
Меж вешних камышей и верб
Отражена ее кручина.
Чуть прозиявший белый серп
Летит лазурною пустыней -
В просветах заревых огней
Сквозь полосы далеких ливней.
Урод склоняется над ней.
И все видней ей и противней
Напудренный прыщавый нос,
Подтянутые злые губы,
Угарный запах папирос,
И голос шамкающей, грубый,
И лоб недобрый, восковой,
И галстух ярко-огневой;
И видит: -
где зеленый сук
Цветами розовыми машет
Под ветром, - лапами паук
На паутинных нитях пляшет;
Слетает с легкой быстротой,
Качается, - и вновь слетает,
И нитью бледно-золотой
Качается, а нить блистает:
Слетел и на цветок с цветка
Ползет по росянистым кочкам.
И падает ее рука
С атласным кружевным платочком;
Платочек кружевной дрожит
На розовых ее коленях:
Беспомощно она сидит
В лиловых, в ласковых сиренях.
Качается над нею нос,
Чернеются гнилые зубы;
Угарной гарью папирос
Растянутые дышат губы;
Взгляд оскорбительный и злой
Впивается холодной мглой,
И голос раздается грубый:
"Любовницей моею будь!"
Горбатится в вечернем свете
В крахмал затянутая грудь
В тяжелом, клетчатом жилете.
Вот над сафьянным башмачком
В лиловые кусты сирени
Горбатым клетчатым комком
Срывается он на колени.
Она сбегает под откос;
Безумие в стеклянном взгляде...
Стеклянные рои стрекоз
Летят в лазуревые глади.
На умирающей заре
Упала (тяжко ей и дурно)
В сырой росе, как серебре,
Над беломраморною урной.
Уж в черной, лаковой карете
Уехал он...
В чепце зеленом,
В колеблемом, в неверном свете,
Держа флакон с одеколоном,
Старушка мать над ней сидит,
Вся в кружевах, - молчит и плачет.
То канет в дым, то заблестит
Снеговый серп; и задымит
Туманами ночная даль;
Извечная висит печаль;
И чибис в полунощи плачет...
1906
Москва
СВАДЬБА
Мы ждем. Ее все нет, все нет...
Уставившись на паперть храма
В свой черепаховый лорнет,
Какая-то сказала дама
Завистливо: "Si jeune... Quelle ange..."*
Гляжу - туманится в вуалях:
Расправила свой флер д'оранж, -
И взором затерялась в далях.
Уж регент, руки вверх воздев,
К мерцающим, златым иконам,
Над клиросом оцепенев,
Стоит с запевшим камертоном.
Уже златит иконостас
Вечеровая багряница.
Вокруг уставились на нас
Соболезнующие лица.
Блеск золотых ее колец...
Рыдание сдавило горло
Ее, лишь свадебный венец
Рука холодная простерла.
Соединив нам руки, поп
Вкруг аналоя грустно водит,
А шафер, обтирая лоб,
Почтительно за шлейфом ходит.
Стою я, умилен, склонен,
Обмахиваясь "chapeau-claque'oм"**
Осыпала толпа княжон
Нас лилиями, мятой, маком.
Я принял, разгасясь в углу,
Хоть и не без предубежденья,
Напечатленный поцелуй -
Холодный поцелуй презренья.
Между подругами прошла
Со снисходительным поклоном.
Пусть в вышине колокола
Нерадостным вещают звоном, -
Она моя, моя, моя...
Она сквозь слезы улыбнулась.
Мы вышли... Ласточек семья
Над папертью, визжа, метнулась.
Мальчишки, убегая вдаль,
Со смеху прыснули невольно.
Смеюсь, - а мне чего-то жаль.
Молчит, - а ей так больно, больно.
А колокольные кресты
Сквозь зеленеющие ели
С непобедимой высоты
На небесах заогневели.
Слепительно в мои глаза
Кидается сухое лето;
И собирается гроза,
Лениво громыхая где-то.
1905-1908
Серебряный Колодезь
----------------------------------
* - Такая молодая... Какой ангел... (фр.) - Ред.
** - Складная шляпа, цилиндр на пружинах (фр.) - Ред.
Андрей Белый. Пепел - часть 1
