Алексей Хомяков

 

ПО ПРОЧТЕНИИ ПСАЛМА

Земля трепещет; по эфиру
Катится гром из края в край.
То Божий глас; он судит миру:
«Израиль, Мой народ, внимай!

Израиль, ты Мне строишь храмы,
И храмы золотом блестят,
И в них курятся фимиамы,
И день и ночь огни горят.

К чему Мне пышных храмов своды,
Бездушный камень, прах земной?
Я создал небо, создал воды,
Я небо очертил рукой!

Хочу — и словом расширяю
Предел безвестных вам чудес,
И бесконечность созидаю
За бесконечностью небес.

К чему Мне злато? В глубь земную,
В утробу вековечных скал
Я влил, как воду дождевую,
Огнем расплавленный металл.

Он там кипит и рвется, сжатый
В оковах темной глубины;
А ваше серебро и злато —
Лишь всплеск той пламенной волны.

К чему куренья? Предо Мною
Земля, со всех своих концов,
Кадит дыханьем под росою
Благоухающих цветов.

К чему огни? Не Я ль светила
Зажег над вашей головой?
Не Я ль, как искры из горнила,
Бросаю звезды в мрак ночной?

Твой скуден дар. — Есть дар бесценный,
Дар, нужный Богу твоему;
Ты с ним явись и, примиренный,
Я все дары твои приму:

Мне нужно сердце чище злата,
И воля, крепкая в труде;
Мне нужен брат, любящий брата,
Нужна Мне правда на суде!..»

1858 г.
 

ЗВЕЗДЫ

В час полночный, близ потока,
Ты взгляни на небеса:
Совершаются далеко
В горнем мире чудеса.
Ночи вечные лампады
Невидимы в блеске дня,
Стройно ходят там громады
Негасимого огня.

Но впивайся в них очами —
И увидишь, что вдали,
За ближайшими звездами,
Тьмами звезды в ночь ушли.
Вновь вглядись — и тьмы за тьмами
Утомят твой робкий взгляд:
Все звездами, все огнями
Бездны синие горят.

В час полночного молчанья,
Отогнав обманы снов,
Ты вглядись душой в писанья
Галилейских рыбаков, —
И в объеме книги тесной
Развернется пред тобой
Бесконечный свод небесный
Лучезарною красой.

Узришь — звезды мыслей водят
Тайный хор свой вкруг земли;
Вновь вглядись — другие всходят,
Вновь вглядись — и там, вдали,
Звезды мыслей, тьмы за тьмами,
Всходят, всходят без числа,
И зажжется их огнями
Сердца дремлющая мгла.




* * *

Широка, необозрима,
Чудной радости полна,
Из ворот Иерусалима
Шла народная волна.

Галилейская дорога
Оглашалась торжеством:
«Ты идешь во имя Бога,
Ты идешь в свой царский дом!

Честь Тебе, наш Царь смиренный,
Честь Тебе, Давидов Сын!»
Так, внезапно вдохновенный,
Пел народ. Но там один,
Недвижим в толпе подвижной,
Школ воспитанник седой,
Гордый мудростию книжной,
Говорил с усмешкой злой:
«Это ль Царь ваш, слабый, бледный,
Рыбаками окружен?
Для чего Он в ризе бедной,
И зачем не мчится Он,
Силу Божью обличая,
Весь одеян мрачной мглой,
Пламенея и сверкая
Над трепещущей землей?..»
И века прошли чредою,
И Давидов Сын с тех пор,
Тайно правя их судьбою,
Усмиряя буйный спор,
Налагая на волненье
Цепь любовной тишины,
Мир живит, как дуновенье
Наступающей весны.
И в трудах борьбы великой
Им согретые сердца
Узнают шаги Владыки,
Слышат сладкий зов Отца.
Но в своем неверье твердый,
Неисцельно ослеплен,
Все, как прежде, книжник гордый
Говорит: «Да где же Он?
И зачем в борьбе смятенной
Исторического дня
Он приходит так смиренно,
Так незримо для меня,
А нейдет, как буря злая,
Весь одеян черной мглой,
Пламенея и сверкая
Над трепещущей землей?..»
 

 

ВОСКРЕШЕНИЕ ЛАЗАРЯ

О Царь и Бог мой! Слово силы
Во время оно Ты сказал, —
И сокрушен был плен могилы,
И Лазарь ожил и восстал.

Молю, да слово силы грянет,
Да скажешь: «встань!» душе моей, —
И мертвая из гроба встанет
И выйдет в свет Твоих лучей;

И оживет, и величавый
Ее хвалы раздастся глас
Тебе — сиянью Отчей славы,
Тебе — умершему за нас.



ДАВИД

                   (1 Цар. 17:31-58)

Певец Давид на подвиг ратный
Не брал ни тяжкого меча,
Ни шлема, ни брони булатной,
Ни лат Саулова плеча;

Но духом Божьим осененный,
Он в поле камень брал простой,
И падал враг иноплеменный,
Сверкая и гремя броней.

И ты, - когда на битву с ложью
Восстанет правда дум святых, -
Не налагай на правду Божью
Гнилую тяжесть лат земных.

Доспех Саула - ей окова,
Саулов тягостен шелом:
Ее оружье - Божье слово,
А Божье слово - Божий гром.

 

ВХОД В ИЕРУСАЛИМ

Широка, необозрима,
Чудной радости полна,
Из ворот Иерусалима
Шла народная волна.

Галилейская дорога
Оглашалась торжеством:
"Ты идешь во имя Бога,
Ты идешь в Свой царский дом!

Честь Тебе, наш Царь смиренный,
Честь Тебе, Давидов Сын!"
Так, внезапно вдохновенный,
Пел народ. Но там один,

Недвижим в толпе подвижной,
Школ воспитанник седой,
Гордый мудростию книжной,
Говорил с усмешкой злой:

"Это ль Царь ваш, слабый, бледный,
Рыбаками окружен?
Для чего Он в ризе бедной,
И зачем не мчится Он,

Силу Божью обличая,
Весь одеян черной мглой,
Пламенея и сверкая
Над трепещущей землей?"

И века прошли чредою,
И Давидов Сын с тех пор,
Тайно правя их судьбою,
Усмиряя буйный спор,

Налагая на волненье
Цель любовной тишины,
Мир живит, как дуновенье
Наступающей весны.

И в трудах борьбы великой
Им согретые сердца
Узнают шаги Владыки,
Слышат сладкий зов Отца.

 

ГОРДИСЬ

"Гордись!" - тебе льстецы сказали:
Земля с увенчанным челом,
Земля несокрушимой стали,
Полмира взявшая мечом!...

Красны степей твоих уборы,
И горы в небо уперлись
И как моря твои озера"...
Не верь, не слушай, не гордись1

Пусть рек твоих глубоки волны,
Как волны синие морей,
И недра гор алмазов полны,
И хлебом пышен тук полей;

Пусть пред твоим державным блеском
Народы робко клонят взор,
И семь морей немолчным плеском
Тебе поют немолчный хор;

Пусть далеко грозой кровавой
Твои перуны пронеслись:
Всей этой силой, этой славой,
Всем этим прахом не гордись...

Бесплоден всякий дух гордыни,
Не верно злато, сталь хрупка,
Но крепок ясный мир святыни,
Сильна молящихся рука!...

 

К ДЕТЯМ

Бывало, в глубокий полуночный час,
Малютки, приду любоваться на вас;
Бывало, люблю вас крестом знаменать,
Молиться, да будет на вас благодать,
Любовь Вседержителя Бога.

Стеречь умиленно ваш детский покой,
Подумать о том, как вы чисты душой,
Надеяться долгих и счастливых дней
Для вас, беззаботных и милых детей,
Как сладко, как радостно было!

Теперь прихожу я: везде темнота,
Нет в комнате жизни, кроватка пуста;
В лампаде погас пред иконою свет.
Мне грустно, малюток моих уже нет!
И сердце так больно сожмется!

О дети, в глубокий полуночный час
Молитесь о том, кто молился о вас,
О том, кто любил вас крестом знаменать.
Молитесь, да будет и с ним благодать,
Любовь Вседержителя Бога.

 

НАДПИСЬ НА КАРТИНЕ

             (ангел спасает две души от сатаны).

Я видел, как посланник рая
Две души в небо уносил,
И та прекрасна, и другая,
Но образ их различен был:
Одна небес не забывала,
Но и земное все познала,
И пыль земли на ней легла,
Другая чуть земли коснулась
И от земли уж отвернулась,
И для бессмертья сберегла
Всю прелесть юного чела.

 

* * *

Не терпит Бог людской гордыни,
Не с теми Он, кто говорит:
Мы соль земли, мы столп святыни,
Мы Божий меч, мы Божий щит!

Не с теми Он, кто звуки слова
Лепечет рабским языком,
И, мертвенный сосуд живого,
Душою мертв, и спит умом.

Но с теми Бог, в ком Божья сила,
Животворящая струя,
Живую душу пробудила
Во всех изгибах бытия.

Он с тем, кто гордости лукавой
В слова смиренья не рядил,
Людскою не хвалился славой,
Себя кумиром не творил.

Он с тем, кто духа и свободы
Ему возносит фимиам,
Он с тем, кто все зовет народы
В духовный мир, - в Господень храм!

 

НОЧЬ

Спала ночь с померкшей вышины,
В небе сумрак, над землею тени,
И над кровом темной тишины
Ходит сонм обманчивых видений.

Ты вставай, во мраке спящий брат!
Освяти молитвой час полночи!
Божьи духи землю сторожат,
Звезды светят, словно Божьи очи.

Ты вставай, во мраке спящий брат!
Разорви ночных обманов сети!
В городах к заутрене звонят,
В Божью церковь идут Божьи дети.

Помолися о себе, о всех,
Для кого тяжка земная битва,
О рабах бессмысленных утех!..
Верь, для всех нужна твоя молитва.

Ты вставай, во мраке спящий брат!
Пусть зажжется дух твой пробужденный
Так, как звезды на небе горят,
Как горит лампада пред иконой.

 

ПОДВИГ

Подвиг есть и в сраженьи,
Подвиг есть и в борьбе.
Высший подвиг в терпеньи
Любви и мольбе.

Если сердце заныло
Перед злобой людской,
Иль насилье схватило
Тебя цепью стальной;
Если скорби земные
Жалом в душу впились, -
С верой доброй и смелой
Ты за подвиг берись:

Есть у подвига крылья,
И взлетишь ты на них,
Без труда, без усилья,
Выше мраков земных, -
Выше крыши темницы,
Выше злобы слепой,
Выше воплей и криков,
Гордой черни людской.