Сергей Михалков

 

Будь человеком

        Часть 2

 

ОБЛАКА

Облака,
Облака -
Кучерявые бока,
Облака кудрявые,
Целые,
Дырявые,
Легкие,
Воздушные -
Ветерку послушные...
На полянке я лежу,
Из травы на вас гляжу.
Я лежу себе - мечтаю:
Почему я не летаю
Вроде этих облаков,
Я - писатель Михалков?!

Это было бы чудесно,
Чрезвычайно интересно,
Если б облако любое
Я увидел над собою
И - движением одним
Оказался рядом с ним!

Это вам не самолет,
Что летает "до" и "от" -
"От" Москвы "до" Еревана
Рейсом двести двадцать пять...

Облака в любые страны
Через горы, океаны
Могут запросто летать:
Выше, ниже - как угодно!
Темной ночью - без огня!
Небо - все для них свободно
И в любое время дня.

Скажем, облако решило
Посмотреть Владивосток
И - поплыло,
И поплыло...
Дул бы в спину ветерок!..

Плохо только, что бывает
Вдруг такая ерунда:
В небе облако летает,
А потом возьмет растает,
Не оставив и следа!

Я не верю чудесам,
Но такое видел сам!
Лично!
Лежа на спине.
Даже страшно стало мне!

 

ТРИ ВЕТРА

Три Ветра - три брата
По свету гуляли,
По свету гуляли -
Покоя не знали.
Не знали покоя
Себе на забаву,
Но разные были
По силе и нраву.

Был младший из братьев
И ласков и тих,
И был он слабее
Двух братьев своих.
Он целыми днями
На воле резвился,
Он пылью дорожной
На травы ложился,
Сдувал одуванчики,
Трогал былинки
И в ельнике частом
Качал паутинки.
И было беспечным
Его дуновенье,
И было неслышным
Его появленье.

У среднего брата
Работы хватало,
Упрямства и силы
В нем было немало.
Любил потрепать он
Бумажного змея
И шапку сорвать
С головы ротозея.

Он дул-задувал,
Расходился на воле,
И мельницы в поле
Пшеницу мололи,
Столетних деревьев
Качались вершины,
На водную гладь
Набегали морщины,
И парусной лодке
Давал он движенье,
И было заметным
Его появленье.

Был третий, был старший
Из братьев Ветров
В своем удальстве
И жесток и суров.
Он знойным песком
Засыпал караваны,
Назло морякам
Волновал океаны.
И было, как видно,
Ему не впервые
Ломать, как тростинки,
Дубы вековые
И, крыши срывая,
Врываться в жилища.
Его называли
Ветрило! Ветрище!
Владел им бессмысленный
Дух разрушенья,
И было внезапным
Его появленье.

Три Ветра, три брата,
Гуляли по свету,
Но раз на рассвете
Попались поэту.
И младшего Ветра,
Найдя его в поле,
Поэт подчинил
Своей мысли и воле:
Заставил его
Над рекою спуститься,
Пройти камышами,
Остыть, охладиться,
Чтоб людям уставшим,
За труд их в награду,
Нести на привалы
Живую прохладу.

И среднему брату
Пришлось покориться.
Он должен был в путь
Над землею пуститься,
В пути собирать
Облака дождевые,
Вести их на юг,
За хребты снеговые,
В края, где колосья,
Зерно наливая,
Недвижно стояли,
Томясь, изнывая.

А старшего Ветра,
Последнего брата,
Поэт наш осилил
Упорством солдата.

И, как он ни рвался
И чем ни грозился,
За братьями следом
И он подчинился.
Поэт ему дал
Направленье, заданье,
Вселил в него радостный
Дух созиданья
И к людям заставил
Пойти в подчиненье...

Вот так
Получается
Стихотворенье.

 

БЕЛЫЕ СТИХИ

Снег кружится,
Снег ложится -
Снег! Снег! Снег!
Рады снегу зверь и птица,
И, конечно, человек!
Рады серые синички:
На морозе мерзнут птички.
Выпал снег - упал мороз!

Кошка снегом моет нос.
У щенка на черной спинке
Тают белые снежинки.
Тротуары замело,
Все вокруг белым-бело:
Снего-снего-снегопад!
Хватит дела для лопат,
Для лопат и для скребков,
Для больших грузовиков.

Снег кружится,
Снег ложится -
Снег! Снег! Снег!
Рады снегу зверь и птица,
И, конечно, человек!

Только дворник, только дворник
Говорит: - Я этот вторник
Не забуду никогда!
Снегопад для нас - беда!
Целый день скребок скребет,
Целый день метла метет.
Сто потов с меня сошло,
А кругом опять бело!
Снег! Снег! Снег!

 

СТУЖА

Январь врывался в поезда,
Дверные коченели скобы.
Высокой полночи звезда
Сквозь тучи падала в сугробы.
И ветер, в ельниках гудя,
Сводил над городами тучи
И, чердаками проходя,
Сушил ряды простынь трескучих.

Он птицам скашивал полет,
Подолгу бился под мостами
И уходил.
Был темный лед
До блеска выметен местами.

И только по утрам густым
Ложился снег, устав кружиться.
Мороз.
И вертикальный дым
Стоит над крышами столицы.

И день идет со всех сторон.
И от заставы до заставы
Просвечивают солнцем травы
Морозом схваченных окон.

 

ЛЫЖНЯ И ПЕНЬ

Я шел по снежной целине,
Легко и трудно было мне,
И за спиною у меня
Ложилась свежая лыжня.
Через полянки, по кустам,
На горку здесь, под горку там -
Я шел на лыжах полчаса.
И вдруг услышал голоса!

И вижу: справа от меня -
Другая свежая лыжня...
И я подумал:
"Догоню!"
И перешел на ту лыжню.

Я встал на новую лыжню -
И вышел я к большому пню...

Опять бегу я по кустам,
На горку здесь, под горку там -
И выхожу к тому же пню,
На ту же самую лыжню...
И так весь день,
и так весь день:
Лыжня и пень!
Лыжня и пень!

Ну что за хитрая лыжня:
Весь день дурачила меня!

 

ЛИВЕНЬ

Тяжелые росли сады
И в зной вынашивали сливы,
Когда ворвался в полдень ливень
Со всей стремительностью молний
В паденье грома и воды.

Беря начало у горы,
Он шел, перекосив пространства;
Рос и свое непостоянство,
Перечеркнув стволы деревьям,
Нес над плетнями во дворы.

Он шел, касаясь тополей,
На земли предъявляя право,
И перед ним ложились травы,
И люди отворяли окна,
И люди говорили: "Ливень,
Необходимый для полей!"

Он шел качаясь.
Перед ним
Бежали пыльные дороги,
Вставали ведра на пороге;
Хозяйка выносила фикус,
В пыли казавшийся седым.

Рожденный под косым углом,
Он шел как будто в наступление
На мир,
На каждое селенье,
И каждое его движенье
Сопровождал весомый гром.

Давила плотность облаков,
Дымились теплые болота,
Полями проходила рота,
И за спиной у пехотинцев
Вода стекала со штыков.

Он шел на пастбища, и тут
Он вдруг иссяк, и стало слышно,
Как с тополей сперва на крыши
Созревшие слетают капли,
Просвечивая на лету.

И ливня не вернуть назад,
И снова на заборах птицы,
И только в небе над станицей
На фюзеляже самолета
Еще не высохла гроза.

 

МОРЕ И ТУЧА

Говорило Море Туче,
Той, что ливень пролила:
- Эй ты, Туча! Что ж ты лучше
Места выбрать не могла?

Отвечала Морю Туча:
- Я у всех морей в долгу!
И сегодня выпал случай:
Расплатилась чем могу!

 

СКВОРЕЦ

Живет у нас под крышей
Непризнанный артист,
И целый день мы слышим
Художественный свист.

Еще в полях туманы,
Еще роса блестит,
А он, проснувшись рано,
Уже вовсю свистит.

Свистит не славы ради,
Не ради всяких благ,
А просто в небо глядя,
От сердца! Просто так!

Выводит он рулады
По нескольку минут...
Не требуя награды
За свой талант и труд.

 

БУДЬ ЧЕЛОВЕКОМ

В лесу мурашки-муравьи
Живут своим трудом,
У них обычаи свои
И муравейник - дом.

Миролюбивые жильцы
Без дела не сидят:
С утра на пост бегут бойцы,
А няньки в детский сад.

Рабочий муравей спешит
Тропинкой трудовой,
С утра до вечера шуршит
В траве и под листвой.

Ты с палкой по лесу гулял
И муравьиный дом,
Шутя, до дна расковырял
И подпалил потом.

Покой и труд большой семьи
Нарушила беда.
В дыму метались муравьи,
Спасаясь кто куда.

Трещала хвоя. Тихо тлел
Сухой, опавший лист.
Спокойно сверху вниз смотрел
Жестокий эгоист...

За то, что так тебя назвал,
Себя я не виню, -
Ведь ты того не создавал,
Что предавал огню.

Живешь ты в атомный наш век
И сам - не муравей,
Будь Человеком, человек,
Ты на земле своей!

 

ПРО СОМА

Широка и глубока
Под мостом текла река.
Под корягой
Под мостом
Жил в реке усатый сом.

Он лежал на дне
Часами,
Шевелил во сне
Усами.

А на берегу реки
Жили-были рыбаки.
В дождь и в солнечные дни
Сети ставили они.

И спросонья
На рассвете
Заходила рыба в сети.
Попадался карп горбатый,
Попадался - пропадал.

Только сом,
Большой,
Усатый,
Никогда не попадал.

Он лежал,
И, кроме ила,
Кроме всяческой еды,
Над его корягой было
Метров пять речной воды.

Говорит один рыбак:
- Не поймать сома никак.
Или снасти не крепки?
Или мы не рыбаки?
Неужели в этот раз
Он опять уйдет от нас?

За рекой стада мычат,
Петухи к дождю кричат.
Сеть лежит на берегу,
Из нее усы торчат.

Говорит один рыбак:
- Ну, поймали кое-как.
Шевельнув сома ногой,
- Не уйдет, - сказал другой.

Но свернулся колесом
И хвостом ударил сом.
Вспомнил речку голубую,
Вспомнил рыбку молодую
Да корягу под мостом -
И ушел.

 

УНЫЛЫЙ ГРАЖДАНИН

Жужжит пчела - она летит
На свой медовый луг.
Передвигается, кряхтит,
Ползет куда-то жук.

Висят на нитке паучки,
Хлопочут муравьи,
Готовят на ночь светлячки
Фонарики свои.

Остановись! Присядь!
Нагнись
И под ноги взгляни!
Живой живому удивись:
Они ж тебе сродни!

Не так ли щепочку свою
Мы тащим в общий дом
И шепчем брату-муравью:
- Крепись, браток! Дойдем!

Иной, что сеть свою плетет,
Не схож ли с пауком?
Вот этот ползает, а тот
Порхает мотыльком.

А ты меж них и мимо них,
А иногда по ним
Шагаешь на своих двоих,
Унылый гражданин...

 

ПЕЧАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ

Много лет, за годом год,
Из глубин соленых вод
Как затворница-монашка
Выплывала Черепашка.

Двести лет жила она
Одинешенька-одна:
Двести лет без папы с мамой.
(Результат семейной драмы!)

Папа жил у черепах
На Канарских островах,
Мама с младшею сестренкой
Далеко, за Амазонкой.

На исходе двух столетий,
А точней - под Новый год
Черепашку как-то встретил
Одинокий Бегемот.

Бегемот вполне приличный -
В меру толстый и большой,
Энергичный, симпатичный
И с отзывчивой душой.

Черепашка на песочке
Спит за камешком, в тенечке,
Бегемот вблизи лежит -
Черепашку сторожит.

Черепашка заболеет -
Бегемот ее жалеет.
Захворает Бегемот -
Черепашка слезы льет.

Было чуткое вниманье,
Нежность, преданность была...
Но однажды на свиданье
Черепашка не пришла.

И назавтра не явилась -
Как сквозь землю провалилась!

Бегемот в глубоком горе
Среди зарослей и скал -
И на суше, и на море -
Все местечки обыскал.

Не был только в бухте дальней,
Где волною штормовой
Океан на берег скальный
Вынес панцирь роговой.

 

ПТИЧКА

Она шоссе перелетала.
Водитель не затормозил,
И птичка бедная попала
Под тяжело груженный ЗИЛ.

Возьми она чуть-чуть повыше -
Она б себя уберегла:
Она не только что над крышей,
Над лесом пролететь могла!

Был майский вечер тих и светел,
В сиренях пели соловьи.
И этот случай не отметил
Дежурный местного ГАИ.

 

ГОРА МОЯ

"Ты гора моя,
Забура моя,
В тебе сердца нет,
В тебе дверцы нет!"

Это выдумала девочка
Четырех от роду лет.
Это выдумала Катенька,
Повторила,
Спать легла.
Только я сидел до полночи
На кухне у стола.

Только я сидел до полночи
Под шорохи мышей.
Все сидел и все обламывал
Острия карандашей.

А потом я их оттачивал
И обламывал опять,
Ничего не в силах выдумать,
Чтобы лечь спокойно спать...

 

ВСАДНИК

Я приехал на Кавказ,
Сел на лошадь в первый раз.

Люди вышли на крылечко,
Люди смотрят из окна -
Я схватился за уздечку,
Ноги сунул в стремена.

- Отойдите от коня
И не бойтесь за меня!

Мне навстречу гонят стадо.
Овцы блеют,
Бык мычит.
- Уступать дорогу надо! -
Пастушонок мне кричит.

Уши врозь, дугою ноги,
Лошадь стала на дороге.
Я тяну ее направо -
Лошадь пятится в канаву.

Я галопом не хочу,
Но приходится -
Скачу.

А она раскована,
На ней скакать рискованно.

Доскакали до ворот,
Встали задом наперед.

- Он же ездить не умеет! -
Удивляется народ. -
Лошадь сбросит седока,
Хвастуна и чудака.

- Отойдите от коня
И не бойтесь за меня!

По дороге в тучах пыли
Мне навстречу две арбы.
Лошадь в пене,
Лошадь в мыле,
Лошадь встала на дыбы.

Мне с арбы кричат: - Чудак,
Ты слетишь в канаву так!

Я в канаву не хочу,
Но приходится -
Лечу.
Не схватился я за гриву,
А схватился за крапиву.

- Отойдите от меня,
Я не сяду больше на эту лошадь!

 

ПРОИСШЕСТВИЕ В ГОРАХ

Я приехал на Кавказ,
Вылез в горы первый раз.

Мне сказали: - Выйди в горы -
Будешь к вечеру назад.
Полюбуйся на озера,
Погляди на водопад.
Там совсем другое небо,
Рядом снежные хребты,
Ты же там ни разу не был,
Ты не видел красоты!

Я ответа не нашел,
Убедили - я пошел.

"Ты пустился в путь опасный, -
Сердце мечется в груди. -
Сядь на камешек, несчастный,
Образумься, не ходи!

Умный в гору не пойдет,
Умный гору обойдет".

"Чем бы ты ни угрожало,
Как бы я ни уставал,
Я не видел перевала,
Я увижу перевал!"

Час шагаю, два шагаю,
На шестом в глазах круги,
Я с трудом передвигаю
Две натертые ноги.

Утомленный, одинокий,
Я к потоку подхожу,
Но в бушующем потоке
Красоты не нахожу.

Сердце бьется: "Я устало,
Ты безумец. Я право:
Не увидишь перевала -
Не случится ничего".

"Как бы ты ни уставало,
Как бы я ни уставал,
Я не видел перевала,
Я увижу перевал!"

Вот уже на четвереньках
Я ползу по леднику,
Шаг - ступенька, два - ступенька,
Пот струится по виску.

Я карабкаюсь на скалы,
Лезу, падаю, встаю,
Мне в пути грозят обвалы,
Камни метят в жизнь мою.

Наконец-то я у цели!
Все подъемы за спиной,
Все долины, все ущелья
Распростерты подо мной!

Самый видный выбрав камень,
Из кармана вынув мел,
Я дрожащими руками
Нацарапал, как сумел:

"Умный в гору не пойдет,
Умный гору обойдет.
Как приеду в Теберду,
Так опять сюда приду!"

 

ДЯТЛЫ

Дятел Дятлу говорит:
- До чего ж башка болит!
Намотался вкруг стволов,
Так устал, что нету слов!

Целый день долблю, долблю,
А как день кончается,
Равен мой улов нулю.
Вот что получается!
Надоело зря долбить!
Присоветуй, как мне быть?

Отвечает Дятлу Дятел:
- Ты с ума, должно быть, спятил:
"Надоело зря долбить"!
Что за настроение?
Надо выдержанней быть
И иметь терпение!
Без настойчивой долбежки
Не добыть жучка и мошки!..

Дятел с Дятлом говорил,
Дятел Дятла подбодрил.
И опять мы слышим стук:
Тук-тук-тук...
Тук-тук...
Тук-тук...

 

ПОЛОМАННОЕ КРЫЛО

Как-то ночью к телефону
Цапля вызвала Ворону:
- Срочно вышлите врача
Для залетного Грача!

- Кр-ра! - ответила Ворона. -
Грач не нашего района.
Обратитесь в тот район,
Где сейчас прописан он.

- Повторяю: он залетный!
Мимолетный! Перелетный!
Поломал себе крыло!
Нужен врач!.. Алло!.. Алло!..

Отошла от телефона
Равнодушная Ворона:
"Чей-то Грач сломал крыло?
Очень жаль. Не повезло!"

 

УТОЧКА

На вечерней зорьке
Уточку убили,
Уточку убили -
Метко подстрелили:
Лишь одна дробинка
В сердце ей попала -
За кустом в болото
Уточка упала.

Как она упала -
Клювом в воду ткнулась,
Так она лежала,
Не пошевельнулась,
И ее по ветру
Отнесло в осоку.
Не нырять ей больше,
Не летать высоко.

Не нашел охотник
Уточки убитой,
За кустом болотным
Камышами скрытой,
Не достал добычи,
Зря искал, бранился...
Долго над болотом
Селезень кружился...

 

КАЛЕКИ В БИБЛИОТЕКЕ

Открыт в библиотеке
Больничный книжный зал.
Какие тут калеки!..
Ах, кто бы только знал!
Лежат они, бедняги,
На полках вдоль стены,
И в шелесте бумаги
Их жалобы слышны:

- Вчера мои страницы
Листал один студент;
Мне вырезал таблицы
Какой-то инструмент!
Была я четверть века
Читателям верна,
А без таблиц - калека.
Кому теперь нужна?!

- Я жертва аспиранта! -
Печальный слышен стон. -
В науку без таланта
Решил прорваться он:
Сначала он по строчкам
Меня переписал,
Потом, поставив точку,
Вдруг взял и искромсал!
Немало диссертаций,
Что у меня в долгу...
Но жить без иллюстраций
Я просто не смогу...

- А мне как быть, соседка? -
Вздохнул тяжелый Том, -
Я выдавался редко,
Да и не всем притом!
Недавно в зал читальный
Пришел один доцент.
Он предъявил нахально
Чужой абонемент!
Я выдан был нахалу -
Он взял меня, как зверь...
А что со мною стало,
Вы видите теперь...

Раскрылся Том старинный
(Он, к счастью, был спасен!),
И страшною картиной
Был каждый потрясен:
Под стать татуировке
С полей его страниц
Глядели зарисовки:
И женские головки,
И клювы разных птиц...

Стоят в библиотеке
На полках вдоль стены
Те книги, что навеки
Людьми оскорблены.
Не теми, что над книгой
Задумчиво сидят,
А теми, что на книгу
Как хищники глядят.
Ни должностью, ни званьем -
Ни тем и ни другим
Ни на одном собранье
Не оправдаться им!

 

СТРОГИЙ ОТЕЦ

"Отец! Мы здесь живем в Крыму,
Покорны слову твоему,
Но мы хотим пойти туда... " -
"Куда?" -
"На Карадаг встречать рассвет".

"Нет!"

"Отец! Ты видишь склоны гор,
Там хорошо разжечь костер,
Он будет сверху виден всем..."

"Зачем?"

"Отец! Отец! Ты обещал,
Что мы увидим перевал,
Ты говорил, что мы пойдем..."

"Потом!"

"Отец! Есть бухта за горой,
Такой на свете нет второй.
И нас в поход зовут друзья..."

"Нельзя!"

"Отец! Отец! Скажи, когда
Ты нам ответишь словом "да",
И что нам делать наконец,
Скажи, отец!"

"Вы - дети! Вы должны меня
Не раздражать в теченье дня...
И понимать, в конце концов,
Что я похож на всех отцов!"

"Отец! Ты прав. Все это так.
Но мы идем на Карадаг,
Твоим советам вопреки..."

"Да как вы смеете, щенки?!
Л тоже многого хочу
И в мыслях далеко лечу,
Но часто слышу я в ответ:
"Зачем?", "Потом!", "Не надо". "Нет".
А впрочем... Ладно, не беда,
Валяйте, братцы!" -
"Можно?" -
"Да!"

 

ВАЖНЫЙ СОВЕТ

Нельзя воспитывать щенков
Посредством крика и пинков.

Щенок, воспитанный пинком,
Не будет преданным щенком.

Ты после грубого пинка
Попробуй подзови щенка!

МАЛЬЧИК С ДЕВОЧКОЙ ДРУЖИЛ...

Мальчик с девочкой дружил,
Мальчик дружбой дорожил.

Как товарищ, как знакомый,
Как приятель, он не раз
Провожал ее до дома,
До калитки в поздний час.

Очень часто с нею вместе
Он ходил на стадион.
И о ней как о невесте
Никогда не думал он.

Но родители-мещане
Говорили так про них:
"Поглядите! К нашей Тане
Стал захаживать жених!"

Отворяют дверь соседи,
Улыбаются: "Привет!
Если ты за Таней, Федя,
То невесты дома нет!"

Даже в школе! Даже в школе
Разговоры шли порой:
"Что там смотрят в комсомоле?
Эта дружба - ой-ой-ой!"

Стоит вместе появиться,
За спиной уже: "Хи-хи!
Иванов решил жениться,
Записался в женихи!"

Мальчик с девочкой дружил,
Мальчик дружбой дорожил.

И не думал он влюбляться
И не знал до этих пор,
Что он будет называться
Глупым словом "ухажер"!

Чистой, честной и открытой
Дружба мальчика была.
А теперь она забыта!
Что с ней стало? Умерла!

Умерла от плоских шуток,
Злых смешков и шепотков,
От мещанских прибауток
Дураков и пошляков.

 

СОСНА И ЕЛОЧКА

Сосна скрипела на ветру:
"Пом-рру... Пом-рру... Пом-рру...
Пом-рру..."
А человек, что рядом был,
Вдруг взял и елочку срубил.
Сосна, что смерти так ждала,
Ужасно мнительной была!

 

СТАРЫЙ КЛОУН

Умирал в больнице клоун,
Старый клоун цирковой.
На обманчивых уколах
Он держался чуть живой.

Знали няньки, сестры знали,
Знали мудрые врачи:
Положенье безнадежно,
Хоть лечи, хоть не лечи!

И, судьбой приговоренный,
Сам артист, конечно, знал,
Что теперь уже бессилен
Медицинский персонал.

Навестить его в палату
Приходили циркачи:
Акробаты и жонглеры,
Прыгуны и силачи.

Приходили, улыбались,
Лишь бы только правду скрыть.
О житье-бытье негромко
Начинали говорить.

Он встречал собратьев шуткой,
Старой байкой ободрял -
Не смешную клоунаду
Перед ними он играл.

И в последнее мгновенье,
В скорбный миг прощальный свой,
Он в глазах друзей увидел
Свет арены цирковой.

 

ЛИСТ БУМАГИ

Простой бумаги свежий лист!
Ты бел как мел. Не смят и чист.
Твоей поверхности пока
Ничья не тронула рука.

Чем станешь ты? Когда, какой
Исписан будешь ты рукой?

Кому и что ты принесешь:
Любовь? Разлуку? Правду? Ложь?
Прощеньем ляжешь ли на стол?
Иль обратишься в протокол?
Или сомнет тебя поэт,
Бесплодно встретивший рассвет?

Нет, ждет тебя удел иной!
Однажды карандаш цветной
Пройдется по всему листу,
Его заполнив пустоту.

И синим будет небосвод,
И красным будет пароход,
И черным будет в небе дым,
И солнце будет золотым!