Константин Фофанов

 

      Стихи 1887г

 

ТЕНИ А.С. ПУШКИНА

Ты мне близка, родная тень,
Близка, как близки небу птицы,
Близка, как розам – вешний день,
Как тучам – быстрые зарницы.

Не помню я, когда твой дух
Ко мне вошел стопой неслышной,
Когда впервые стих твой пышный
Благословил мой детский слух!

То было ль раннею весною,
Когда живей тревожат сны
И ночи белые полны
Обворожительною мглою?

Когда я, бледный, у окна
Сидел в молчании глубоком
И созерцал прилежным оком,
Как в небе теплилась луна.

Иль в час утра, когда как розы
На небе рдели облака
И пробужденные березы,
Стряхнув росы целебной слезы,
Внимали вздохам ветерка?

Иль в час, когда, гудя метелью,
В окно стучалася зима
И над моею колыбелью
В снах колдовала полутьма?

Во сне ли было то свиданье
Иль наяву, при свете дня?
Как тайна смерти от сознанья,
Тот час утерян для меня
И нет о нем воспоминанья!

Но только помню, что с тобой
Меня знакомил кто-то чудный,
Какой-то гений неземной,
Какой-то демон безрассудный.

И близок ты с тех пор мечтам,
Как близок белый ландыш маю.
Тебе молюсь, тебе внимаю
И за тобой стремлюся сам.

Моя душа тобой согрета,
Ты в ней царишь, как юный день…
Ты мне близка, родная тень
Благословенного поэта!

9 января 1887

 

* * *

Умирала лилия лесная,
Умирала в радужном букете
И дрожала, трепетно мечтая
О румяном, благовонном лете.

Снилась ей тропинка в темной чаще,
Свет зари янтарный в небосклоне,
Свет зари, приветливо дрожащий
На речном колеблющемся лоне.

И, поникнув венчиком атласным,
Так тепло, так искренне вздыхала,
Что эфир смущенный наполняла
Сном своим предсмертным, но прекрасным!..

Февраль – март 1887

 

* * *

Она цветы свои любила
И поливала их сама.
В ее теплицу не входила
Губить их гневная зима.

И при мерцаньи звезд полночных
Она пила их аромат,
Смотря, как в венчиках цветочных
Росинки светлые дрожат.

И в час, когда, простясь с землею.
И бездыханна и бледна,
Под золоченою парчою
В гробу покоилась она,

Цветы, исполнены печали,
Приникли к мертвому челу
И в ароматах изливали
Ей скорбь и позднюю хвалу…

Май 1887

 

* * *

Прекрасна эта ночь с ее красой печальной,
С ее мечтательным, болезненным лицом.
О, если б жизнь цвела, как этот отблеск дальний
Померкнувшей зари на небе голубом!

О, если б дум моих неверное теченье,
Как эти облака, стремилось в глубь небес,-
Какое б подарил тебе я вдохновенье!
Какой бы мир открыл, мир красок и чудес!

Но жизнь моя темна и дума безотрадна,
Как облетелый сад – пуста моя душа,
И ходит ветер в нем стремительно и жадно
И гнет вершины лип, порывисто дыша.

Я не пущу тебя в мой сад осиротелый-
Там осень, там туман, а здесь перед тобой
Сияние весны и этот отблеск белый
Лазури голубой!..

Май 1887

 

ПЕСНЯ

Заперты ворота,
Спущен с цепи пес.
Листья золотые
Сыплются с берез.

Сердце тихо плачет,
Плачет и поет,-
Посмотри, стучится
Милый у ворот.

Как я выйду ночью
Сени отворю?
Вышел месяц ясный
Проводить зарю.

Заперты ворота,
Спущен с цепи пес.
Путь-дорогу ветер
Листьями занес!

Июнь 1887

 

УМИРАЮЩАЯ НЕВЕСТА

"Матушка! Я слышу, кто-то шепчет сладко,
Кто-то за стеною там поет давно…”
– ”Спи, моя родная! Спи, моя камчатка!
Это дождь осенний хлещется в окно”.

– "Матушка! Скорее отвори окошко…
Слышишь ли, подъехал милый мой к крыльцу?
Поведи к окошку, посмотрю немножко,-
Он ли, – я узнаю сразу по лицу!..”

– "Нет, моя голубка, это шепчут нивы,
Это расходились волны по реке…”
– "Матушка, мы в церкви! Мы теперь счастливы!
Перстень обручальный блещет на руке…

От свечей венчальных темное мерцанье
Жаром обвевает щеки и чело…
Как народу много! Мне теснит дыханье…
Матушка! Не правда ль, в церкви как светло!”

Потупивши очи и глотая слезы,
Мать не отвечает дочери своей.
Перед нею реют сумрачные грезы,
Сумрачные грезы, полночи темней.

Видит она церковь, только не с налоем,
Без свечей венчальных… и глядит на дочь,
Дышащую тяжко, пышущую зноем,-
В эту ночь глухую, пасмурную ночь.

7 июля 1887

 

НА ПОЕ3ДЕ

Мы мчимся, как стрела, – все мимо нас летит,
В глазах бесследно исчезая,
А поезд все вперед стремится и стучит,
Броней железной громыхая.

Вдали синеет лес неровною стеной,
Над ним кудряво вьются тучи,
Мелькает телеграф решеткою стальной
И зеленеющие кручи.

Мелькнуло кладбище. Белеют я кресты,
Угрюмо смотрят мавзолеи…
И вновь по сторонам канавки и кусты
Да редко – темные аллеи.

На нивах зыблется пшеница и овес,
Пестреют гряды в огороде,
И грустная семья задумчивых берез
Белеет а дружном хороводе.

Всё мимо! Все летит, как вольная мечта,
Как жизнь с обманчивыми снами;
И только светлая лазури высота
Горит незыблемо над нами.

И тусклая луна, бледна как первый снег
В лучах вечернего заката,
Следить не устает наш торопливый бег,
Печалью тайною объята…

Так жизнь вперед летит, – летит, как паровоз,
Меняя сны и впечатленья,
И сыплет искрами живые чары грез,
И стелет дымом увлеченья.

И все бежит вперед, без устали бежит…
И лишь сомненья призрак вечный,
Как бледная луна за поездом, следит
За нашей жизнью скоротечной.

28 июля 1887
Гатчина

 

К СКАЗКАМ

Мне веет светлым волхвованьем,
Веселой зеленью долин,
Ключей задумчивым журчаньем
От русских сказок и былин!

Прекрасен сказок мир воздушный-
К нему с младенчества привык,
Мне мил и дорог простодушный,
Животворящий их язык.

Вступаю с трепетом священным
Под кров радушной старины,
Передаю струнам смиренным
Ее младенческие сны.

И пусть – полны цветной окраски,
Осенены прозрачной мглой-
Летят задумчивые сказки
Разнообразною толпой

От арфы стройной и покорной,
Как стая белых лебедей,
Заслыша визг стрелы проворной,
Летит со спугнутых зыбей.

30 июля 1887

 

* * *

Она была похожа на тебя,
В ее очах лучи сверкали те же.
Но, милый друг, она смеялась реже,
Она жила не веря, не любя…

В ее щеках румянец не играл,
Как у тебя, – он вспыхивал порою…
Единою блистали вы красою,
Но разный пламень души волновал.

Так тучки две в лазури золотой
Плывут, сходны по трепетным изломам,
Но теплый дождь одна несет с собой,
Другая – град с молниеносным громом.

Июль 1887

 

* * *

Нет, мне не жаль, что умер этот день,
Что мирная природа засыпает
И вечер шлет лазоревую тень,-
В моей душе угасший день сияет!

Оставил он свой отблеск золотой
В моих мечтах, согретых теплой лаской,
Обворожив блистательною сказкой,
Навек живым остался он со мной…

Пройдут года… Сквозь мглу почивших лет,
В дни черные, в дни скорби предзакатной,
Он будет мне бросать свой теплый свет
На темный путь, как гений благодатный…

Так в небесах померкшая звезда
Чрез много лет по смерти блещет миру…
Она тепла для смертного тогда,
Но холодна далекому эфиру.

Июль 1887

 

* * *

Забытою весной пахнуло на меня!
Я вновь у светлых чар во власти,
Душа моя полна мятежного огня,
Полна избытком чистой страсти.

Забытая весна – с ее роскошным сном,
С ее веселыми лучами-
В дождливый вечер мне мерцает за окном
И тихо реет над мечтами.

И сердце, как струна, и плачет, и поет,
И вдруг томится болью жгучей,
И трепетно дрожит, как лоно синих вод
Под набегающею тучей.

Июль 1887

 

ПЕРВАЯ ЗАРЯ

Мне было года три, когда впервые я
Почувствовал душой всю прелесть бытия,

Когда сознание мелькнуло метеором,
И я вокруг себя окинул ясным взором.

Был вечер. Таяла веселая заря,
Все светом розовым приветно озаря,

Ложилась косо тень; по яблоням и липам
Чуть ветер пробегал; и шмель с гудящим шипом,

Качаясь на цветке акации густой,
Пугал меня своей мохнатою спиной.

В нагретом воздухе струился запах тмина,
Настурций и гвоздик; и тихо паутина

Качалась серою, чуть видною струной
Меж гроздий наливных рябины молодой…

Мне было хорошо. С восторгом ненасытным
Я с нянею бродил, и раем первобытным

Казался мне наш сад, наш скромный, тощий сад,
Возросший в улице меж каменных громад.

Я жадно слушал шум задумчивых берез,
И за оградою веселый треск колес,

И ближней фабрики свисток, стенящий звонко,
И каждый звук томил загадкою ребенка.

Но гаснет блеск зари, свежей в саду зеленом:
Багряный небосклон стал сизым небосклоном

И даль туманная, сквозь сень густых берез,
Подернулась каймой серебряных полос,

И в глубине небес лазоревым сапфиром
Далекая звезда зажглась над спящим миром.

К ночлегу, каркая, летит семья ворон,
И тихо ночь плывет, плывет со всех сторон,

Из каждого куста дыша росистой мглою
В горячее лицо… И с робкою мечтою

На небо синее внимательно смотрю,
Сгорая жаждою увидеть вновь зарю,

Потерянную в тьме, но давшую мне много:
Всю прелесть тайную небесного чертога,

Все чары шумные мятущейся земли,
Так бледные вблизи, так яркие вдали!..
…
Но что я дам взамен природе необъятной
За сон житейский свой, святой и благодатный,
Что, оставляя жизнь, я миру подарю,
Встречая кроткую, последнюю зарю?!.

5 августа 1887

 

* * *

Я родом финн – и гордая свобода
Моей душе с младенчества родна,
Но в мире зла ей не найти исхода.
Моя душа, как финская природа,
Однообразна и грустна.

Где на камнях гранитного уступа
Печальных сосен высится семья,
Где степь слепит красою мертвой трупа,
Где сохнут мхи, где солнце светит скупо-
Там родина моя!

Там, между скал, мои скучали деды;
Закинув невод в беглую волну,
Вполголоса певали про победы,
Иль сумрачно вели свои беседы
У очагов, вкушая тишину.

В суровый час ожесточенной бури,
Когда метель гудела по полям
И падал снег с нахмуренной лазури,
Они, сидя в густой медвежьей шкуре,
Вверялися таинственным мечтам.

И я таю в душе своей печальной
Их гордую, мечтательную лень,
И я суров; люблю я лед хрустальный,
И хохот вьюг, безумно музыкальный,
И от сосны узорчатую тень…

В моей душе, под песни назревая,
Прекрасных дум теснятся семена.
И я мечусь, душой изнемогая,
Как водопад полуночного края,
Как финских вод стесненная волна.

Там водопад, сверкая пеной млечной,
Стремится вдаль, и ропщет, и шумит…
И плачет он, и бьется в злобе вечной,
Но холодно борьбе его сердечной
Внимает сумрачный гранит…

12 сентября 1887

 

* * *

Нет, не зови меня! Нет, друг мой, не зови
Из мира светлых чар и царственной любви…
В нем все знакомо мне, все мило с колыбели-
И звучных соловьев раскатистые трели,
И розы белые, и белые стихи…
Я их люблю мучительной любовью,
Как любит старость юные грехи…

Доступны только мне те страны неземные,
Их звонкие ручьи, их гроты голубые,
Их звезды бледные, как блеск моих очей,
Их темные леса, как скорбь души моей,
Их волны звучные, как стих мой перекатный,
И пышный их цветник, как греза ароматный,
Где реют и жужжат элегии свои
На утренней заре тяжелые шмели…

И даже мшистые руины и могилы
Их сумрачных степей мне дороги и милы,
Как лоскутки знамен – для дряхлого бойца,
Как песня старая – для нового певца…

16 октября 1887

 

* * *

Всегда мы чувствуем правдиво,
Но ложно мыслим мы подчас.
И от очей ума ревниво
Хороним взор духовных глаз.

Но, друг, живя, не мудрствуй ложно,
Не удивляйся ничему:
Постигнуть сердцем все возможно
Не постижимое уму.

Ноябрь 1887

 

* * *

Отзвучали струны сердца,
Догорели краски дня;
Нет огней в природе сонной,
Нет в душе моей огня.

Только где-то сиротливо
В бледном сонме дум моих
Брезжит свет воспоминанья,
Как звезда небес ночных.

И томительно и сладко
Воскресают предо мной
Слезы прежнего страданья,
Песни радости былой…

Так последним блеском тлеет
Под золою уголек,
Так под первым снегом дышит
Поздней осени цветок!

Ноябрь 1887

 

* * *

Я помню дни весенних дум-
Дни беспечального рассвета,
Когда гордился детский ум
Священным именем поэта.

Восторг кипел в моей груди,
Я пел в волнении веселом;
И счастье, счастье впереди
Сияло светлым ореолом.

Увяли вешние цветы,
Померкли розовые зори,
Умчалась юность, и мечты
Сменило будничное горе.

Печаль свила гнездо в груди,
И песнь звучит моя тоскою,
И счастье, счастье позади
Мерцает бледною звездою…

6 декабря 1887

 

* * *

От луны небесной, точно от лампады,
Белый и прозрачный блеск разлит. Вдали
Темные аллеи, полные прохлады,
Шепчутся о тайнах неба и земли…

Где-то торопливо скрипнула калитка.
Кто-то раздвигает влажную сирень…
Вон в саду мелькнула белая накидка,
В озаренной чаще проскользнула тень…

Нет, вокруг все тихо! Это только греза!
За окошком осень. Это шепчет мне
В ароматной дреме молодая роза,
Тихо увядая на моем окне…

1887

 

* * *

Свечка догорела, спать давно пора бы.
Ты поник головкой, закрываешь глазки,
А еще все хочешь слушать наши сказки,
Как в лесу дремучем у колдуньи-бабы

Закипает в чанах много страшных зелий,
Как Иван-царевич едет к чародею,
Как в потоке шумном посреди ущелий
Он встречает Лебедь – ласковую фею.

О дитя, поверь нам: нет прекрасней сказки
Той, которой учит нас судьба-старушка.
Так забудь же бред наш, так закрой же глазки:
Ждет тебя постелька, ждет тебя подушка.

1887

 

ДВОЙНИК

Ночь осенняя печальна,
Ночь осенняя темна;
Кто-то белый мне кивает
У открытого окна.

Узнаю я этот призрак,
Я давно его постиг:
Это – бедный мой товарищ,
Это – грустный мой двойник.

Он давно следит за мною,
Я давно слежу за ним,
От него мне веет смутно
И небесным и земным.

Он являлся мне весною
При мерцании зарниц;
Он на оргиях встречался
И встречался у гробниц.

Жаль ему меня покинуть,
Мне его оставить жаль:
Он делил со мной, бывало,
Одинокую печаль…

И теперь он грустно бродит,
И уйти боится прочь
От раскрытого окошка
В эту пасмурную ночь.

И листвою пожелтевшей
Осыпает мне окно
В эту ночь, когда на небе
И на сердце так темно!..

1887

 

* * *

Под напев молитв пасхальных
И под звон колоколов
К нам летит весна из дальних,
Из полуденных краев.

В зеленеющем уборе
Млеют темные леса.
Небо блещет – точно море,
Море – точно небеса.

Сосны в бархате зеленом,
И душистая смола
По чешуйчатым колоннам
Янтарями потекла.

И в саду у нас сегодня
Я заметил, как тайком
Похристосовался ландыш
С белокрылым мотыльком!

1887

 

НАКАНУНЕ ЗИМЫ

Еще на ветке помертвелой
Дрожит, как сказочный коралл,
Багряный лист, но иней белый
Уж кровли блестками убрал…

Недолго ждать! Ручей прозрачный
Замедлит свой журчащий бег,
И на него фатою брачной
Небрежно ляжет первый снег.

И солнце, алое в тумане,
Как факел к нам заглянет в сад,-
На строй хрустальных колоннад
И на глазетовые ткани.

Ты скажешь: "Дедушка-мороз
Колдует в полночь, осыпает
Чело поникнувших берез
И прядь серебряных волос
В их ветки мертвые вплетает”.

Ты скажешь: "Фей разнообразных
Здесь хоровод в ночи вился,
И с ожерелий их алмазных
Упали перлы на леса”.

И не подумаешь, что злобно
Здесь ночью снежная метель
С своею песнею надгробной
Стлала холодную постель;

Что бедных странников знобила,
Что в эту ночь не одного
Она под снегом схоронила,
Сама не зная для чего…

1887

 

СТАРЫЙ САД

Люблю я этот старый сад,
Он мил, как мгла воспоминанья.
С тоской впиваю аромат
Его осеннего дыханья.

Вздыхаю тихо и грущу,
Входя в забытые аллеи.
Я место милое ищу…
Тропинки, узкие как змеи,

Там, извиваяся, бегут
По склону двух холмов, и вместе
Они сплетаются, где пруд
Блестит, как сталь. На этом месте

Я в раннем детстве отдыхал.
Там гнулись бледные ракиты,
И я под сенью их мечтал.
О чем? Мечты те позабыты!

Но я люблю и до сих пор
Тропинку, узкую как змейку,
И сень ракит, и ту скамейку,
Где уследит прилежный взор

Ножом начерченные строки
Элегий томных при луне,
Когда мне первые уроки
Дарила муза в тишине.

И в час, когда мечта приводит
Меня сюда, вздыхаю я:
Мое младенчество здесь бродит,
Здесь дремлет молодость моя…

1887

 

* * *

Шумят леса тенистые,
Тенистые, душистые,
Свои оковы льдистые
Разрушила волна.

Пришла она, желанная,
Пришла благоуханная,
Из света дня сотканная
Волшебница-весна!

Полночи мгла прозрачная
Свивает грезы мрачные.
Свежа, как ложе брачное,
Зеленая трава.

И звезды блещут взорами,
Мигая в небе хорами,
Над синими озерами,
Как слезы божества.

Повсюду пробуждение,
Любовь и вдохновение,
Задумчивое пение,
Повсюду блеск и шум.

И песня сердца страстная
Тебе, моя прекрасная,
Всесильная, всевластная
Царица светлых дум!

1887

 

* * *

Печально верба наклоняла
Зеленый локон свой к пруду;
Земля в томленьи изнывала,
Ждала вечернюю звезду.

Сияло небо необъятно,
И в нем, как стая легких снов,
Скользили розовые пятна
Завечеревших облаков.

Молчал я, полн любви и муки,
В моей душе, как облака,
Роились сны, теснились звуки
И пела смутная тоска.

И мне хотелось в то мгновенье
Живою песнью воскресить
Все перешедшее в забвенье
И незабвенное забыть!..

1887

 

* * *

Блуждая в мире лжи и прозы,
Люблю я тайны божества:
И гармонические грезы,
И музыкальные слова.

Люблю, устав от дум заботы,
От пыток будничных минут,
Уйти в лазоревые гроты
Моих фантазий и причуд.

Там все, как в юности, беспечно,
Там все готово для меня-
Заря, не гаснущая вечно,
И зной тропического дня.

Так, после битв, исполнен дремы,
С улыбкой счастья на устах,
В благоуханные гаремы
Идет усталый падишах.

1887