Александр Твардовский

      Сельская хроника

              Часть 1

ТРАКТОРНЫЙ ВЫЕЗД

(Из поэмы "Путь к социализму")

Светло на улице, и виден сад насквозь,
За садом поле поднимается широкое.
Обходят люди трактор, точно нагруженный воз,
Глядят с почтеньем, ничего не трогая.

Механик рулевого усадил,
Как будто вожжи в руки дал впервые.
Встал на крыло и громко объявил:
- Товарищи! Сегодня первый выезд...

И расступились люди у ворот,
Машине путь с готовностью отмерив,
Не только в то, что по земле пойдет,
Что полетит - готовы были верить.

И трактор тронулся, и все, кто был в селе,
Пошли за ним нестройною колонной.
След в елочку ложился по земле,
Дождем густым и холодком скрепленной...

За сотни лет здесь выходил народ
Так поголовно только в памятные годы.
С надеждами на урожайный год,
С иконами, с попами - крестным ходом...

Запел механик, кто-то выше взял,
Запели все - мужчины, женщины и дети -
"Интернационал"! "Интернационал"!
И пели словно в первый раз на свете.

1931

* * *

Снег стает, отойдет земля,
Прокатится громок густой.
Дождь теплый хлынет на поля
И смоет клочья пены снеговой.
Запахнет тополем волнующе.
Вздыхаешь, говоришь:

- Весна...
- Но ждешь, но думаешь,
Что пережил не всю еще
Весну, какая быть должна.

1932

* * *

Как море, темнеет озимь,
Весенний ветер шумит.
В копейку лист на березе
Еще дождем не умыт.

Лужицы на дороге
Высохли, как на столе.
Сеять самые сроки,
Давать работу земле...

1932

ГОСТЬ

Верст за пятнадцать, по погоде жаркой,
Приехал гость, не пожалев о дне.
Гость со своей кошелкой и дегтярной,
На собственных телеге и коне.

Не к часу гость. Бригада на покосе.
Двух дней таких не выпадет в году.
Но - гость! Хозяин поллитровку вносит,
Яичница - во всю сковороду.

Хозяин - о покосе, о прополке,
А гость пыхтел, никак решить не мог:
Вносить иль нет оставшийся в кошелке
Свой аржаной с начинкою пирог...

Отяжелев, сидел за самоваром,
За чашкой чашку пил, вздыхая, гость.
Ел мед с тарелки - теплый, свежий, с паром,
Учтиво воск выплевывая в горсть.

Ждал, вытирая руки об колени,
Что вот хозяин смякнет, а потом
Заговорит о жизни откровенней,
О ценах, о налогах, обо всем.

Но тот хвалился лошадями, хлебом,
Потом повел, показывая льны,
Да все мельком поглядывал на небо,
Темнеющее с южной стороны.

По огородам, по садам соседним
Вел за собою гостя по жаре.
Он поднимал телят в загоне летнем,
Коров, коней тревожил на дворе.

А скот был сытый, плавный, чистокровный;
Как горница, был светел новый двор.
И черные - с построек старых - бревна
Меж новых хорошо легли в забор.

И, осмотрев фундамент и отметив,
Что дерево в сухом - оно, что кость,
Впервые, может, обо всем об этом
На много лет вперед подумал гость.

Вплотную рожь к задворкам подступала
С молочным, только налитым, зерном...
А туча тихо землю затеняла,
И вдруг короткий прокатился гром,
Хозяин оглянулся виновато

И подмигнул бедово: - Что, как дождь?.. -
И гостя с места на покос сосватал:
- Для развлеченья малость подгребешь."

Мелькали спины, темные от пота,
Метали люди сено на воза,
Гребли, несли, спорилася работа.
В полях темнело. Близилась гроза.

Гость подгребал дорожку вслед за возом,
Сам на воз ношу подавал свою,
И на вопрос: какого он колхоза?
Покорно отвечал: - Не состою...

Дождь находил, шумел высоко где-то,
Еще не долетая до земли.
И люди, весело ругая лето,
С последним возом на усадьбу шли.

Хозяин рад был, что свою отлучку
Он вместе с гостем в поле наверстал.
И шли они, как пьяные, под ручку.
И пыльный дождь их у крыльца застал...

Гость от дождя убрал кошелку в хату
И, сев на лавку, стих и погрустнел:
Знать, люди, вправду, будут жить богато,
Как жить он, может, больше всех хотел.

1933

БУБАШКА

В ночь, как всегда, на месте он, Бубашка.
Подворье обойдет, пробьет часы.
Ружьишко дулом вниз - и нараспашку
Армяк, отяжелевший от росы.

Чуть тянет холодком ночным от речки,
Простывшей баней и сырым песком.
Всю ночь Бубашка простоит, как свечка,
Пока туман не встанет потолком...

И он гордится должностью привычной.
Он тридцать лет хозяину служил,
Ел за одним столом, и эту кличку -
Бубашка - от него же получил.

Он прожил жизнь, не разъезжал по свету,
Не знал он, где кончался Брянский лес...
И странно старику, что к жизни этой
Большой у всех открылся интерес.

Рассказывай, как жил ты, как трудился,
Как двор хозяйский по ночам стерег,
Как лошадьми хозяйскими гордился,
Как прожил жизнь, да так и не женился, -
Не захотел жениться без сапог.

И, закурив, чтоб дрема не напала,
Он вспомнит детство, побирушку-мать...
И многое, что без него, пожалуй,
Уж некому теперь и вспоминать...

В годах старик, но отдыха не просит, -
Пошли теперь такие старики.
И носит важно, с уваженьем носит
Общественный армяк и сапоги.

И видит - жизнь тянувший, как упряжку,
Под кличкой лошадиною батрак,
Что только сам себя зобет Бубашкой,
А все его уже зовут не так...

1933
 

* * *

Рожь отволновалась.
Дым прошел.
Налило зерно до половины.

Колос мягок, но уже тяжел,
И уже в нем запах есть овинный...

1933

* * *

Он до света вставал,
как хозяин двора,
Вся деревня слыхала
первый скрип на колодце.
Двадцать лет

он им воду носил и дрова,
Спал и ел
как придется.
И ни пасхи,
ни духова дня ему не было -
Что работнику трудно -
своему ничего.

А чтоб части невестка
потом не потребовала,
До последнего дня
не женили его.
Он возился с конями,
хомутами, чересседельниками,
Ездил с возом на мельницу,
в лес с топором.
И гордился, гордился
богачами брательниками,
Конями, сбруей,
богатым двором.
Так бы доля его,
неизбывная, темная,
И тянулась весь век;
но бывают дела:
Приманила его
одна разреденная,
И женила его на себе,
и в колхоз привела.

1933

БРАТЬЯ

Лет семнадцать тому назад
Были малые мы ребятишки.
Мы любили свой хутор,
Свой сад.
Свой колодец,
Свой ельник и шишки.

Нас отец, за ухватку любя,
Называл не детьми, а сынами.
Он сажал нас обапол себя
И о жизни беседовал с нами.

- Ну, сыны?
Что, сыны?
Как, сыны? -
И сидели мы, выпятив груди, -
Я с одной стороны,
Брат с другой стороны,
Как большие, женатые люди.

Но в сарае своем по ночам
Мы вдвоем засыпали несмело.
Одинокий кузнечик сверчал,
И горячее сено шумело...

Мы, бывало, корзинки грибов,
От дождя побелевших, носили,
Ели желуди с наших дубов -
В детстве вкусные желуди были!..

Лет семнадцать тому назад
Мы друг друга любили и знали.
Что ж ты, брат?
Как ты, брат?
Где ж ты, брат?

На каком Беломорском канале?..

1933

ХОЗЯИН

Поплевав, он затягивал крепко супонь,
Выбирал из-под войлока смятую гриву,
Перевязывал повод повыше - и конь
С запрокинутой мордой стоял терпеливо.

А хозяин под сено засовывал кнут,
Не спеша самокрутку вертел на дорогу
И усаживал бабу и, сеном ее подоткнув,
Сам садился - свешивал правую ногу.
И, вожжой без нужды поправляя шлею,
Выезжал за околицу - Кум королю.

С полдороги - первые встречи:
Добрые люди с базара назад.
Бабы спустили платки на плечи,
На всю округу песни кричат.

Хозяин едет, спешить не спешит,
Хватит времени праздник справить.
А к дому - плашмя он в телеге лежит,
Баба, на корточки вставши, правит.

Конь один знает, что кнут в передке.
Едет хозяин,
Спит хозяин.
Пьян хозяин,
И нос в табаке...

А в избе, что сгнила у него без сеней, -
Только голые стены да куча детей.
А коровку - единственный хвост на дворе -
На холстах, на веревках таскал в январе.

Двор стоял, точно шапка у пьяницы, криво,
Мыши с голоду дохли, попадая в сусек.
И скрипел журавель на колодце тоскливо,
Чтобы помнил о жизни своей человек...

1934

УСАДЬБА

Над белым лесом - край зари багровой.
Восходит дым все гуще и синей.
И сразу оглушает скрип здоровый
Дверей, шагов, колодцев и саней.

На водопой проходят кони цугом.
Морозный пар клубится над водой,
И воробьи, взлетая полукругом,
Отряхивают иней с проводов.

И словно на строительной площадке -
На доски, на леса - легла зима.
И в незаполненном еще порядке
Стоят большие новые дома.

Они выглядывают незнакомо
На улице огромного села,
Где только дом попа и называли домом,
А церковь главным зданием была;

Где шли к воде поодиночке клячи
И, постояв, отказывались пить;
Где журавель и тот скрипел иначе,
Совсем не так, как он теперь скрипит...

Надолго лег венцами лес сосновый.
И лес хорош,
И каждый дом хорош...
...Стоишь, приехав, на усадьбе новой

И, как Москву,
Ее не узнаешь...

1934

* * *

Я иду и радуюсь. Легко мне.
Дождь прошел. Блестит зеленый луг.
Я тебя не знаю и не помню,
Мой товарищ, мой безвестный друг.

Где ты пал, в каком бою - не знаю,
Но погиб за славные дела,
Чтоб страна, земля твоя родная,
Краше и счастливее была.

Над полями дым стоит весенний,
Я иду, живущий, полный сил.
Веточку двурогую сирени
Подержал и где-то обронил...

Друг мой и товарищ, ты не сетуй,
Что лежишь, а мог бы жить и петь.
Разве я, наследник жизни этой,
Захочу иначе умереть!..

1934

МУЖИЧОК ГОРБАТЫЙ

Эту песню Филиппок
Распевал когда-то:
Жил на свете мужичок,
Маленький, горбатый.

И согласно песне той,
Мужичок горбатый
Жил беспечно, как святой -
Ни коня, ни хаты.

В батраки к попу ходил
В рваных лапоточках,
Попадью с ума сводил
И попову дочку.

Он не сеял и не жал,
Каждый день обедал.
Поп грехи ему прощал,
Ничего не ведал.

Пел на свадьбах Филиппок
По дворам богатым:
Жил, мол, раньше мужичок,
Маленький, горбатый.

И в колхозе Филиппок
Заводил, бывало:
Жил, мол, раньше мужичок,
Этакой удалый.

По привычке жил, как гость,
Филиппок в артели.
Только мы сказали: - Брось,
Брось ты в самом деле!

Ходишь, парень, бос и гол,
Разве то годится?..
Чем, подумаешь, нашел -
Бедностью гордиться.

Ты не то играешь, брат,
Время не такое.
Ты гордись-ка, что богат,
И ходи героем.

Нынче трудно жить с кусков,
Пропадать по свету:
Ни попов, ни кулаков
Для тебя тут нету.

Видит парень - нечем крыть,
Просится в бригаду.
И пошел со дня косить
С мужиками рядом.

Видит парень - надо жить.
Пробуй, сделай милость.
И откуда только прыть
У него явилась!

Видит - надо. Рад не рад -
Налегает, косит.
Знает, все кругом глядят:
Бросит иль не бросит?..

Не бросает Филиппок,
Не сдает - куда там!
Дескать, вот вам мужичок,
Маленький, горбатый.

Впереди Филипп идет,
Весь блестит от пота.
Полюбил его народ
За его работу.

И пошел Филипп с тех пор
По дороге новой.
Позабыл поповский двор
И харчи поповы.

По годам еще не стар,
По делам - моложе,
Даже ростом выше стал
И осанкой строже.

И, смеясь, толкует он
Молодым ребятам,
Что от веку был силен
Мужичок горбатый.

Но, однако, неспроста
Пропадал безгласно:
Вековая сила та
В сук росла напрасно.

1934

НОВОЕ ОЗЕРО

Сползли подтеки красноватой глины
По белым сваям, вбитым навсегда.
И вот остановилась у плотины
Пугливая весенняя вода.

И вот уже гоняет волны ветер
На только что затопленном лугу.
И хутор со скворешней не заметил,
Как очутился вдруг на берегу.

Кругом поля ровней и ближе стали.
В верховье где-то мостик всплыл худой.
И лодка пробирается кустами,
Дымя ольховой пылью над водой.

А у сторожки, на бугре высоком,
Подрублена береза, и давно
Долбленое корытце светлым соком -
Березовиком - до краев полно...

Сидит старик с ведерком у обрыва,
Как будто тридцать лет он здесь живет.
- Что делаешь? - Взглянул неторопливо:
- Пускаю, малец, рыбу на развод...

Про паводок, про добрую погоду,
Про все дела ведет охотно речь.
И вкусно курит, сплевывая в воду,
Которую приставлен он стеречь.

И попросту собой доволен сторож,
И все ему доступны чудеса:
Понадобится - сделает озера,
Понадобится - выстроит здесь город
Иль вырастит зеленые леса...

1934

* * *

Тревожно-грустное ржанье коня,
Неясная близость спящего дома...
Здесь и собаки не помнят меня
И петухи поют незнакомо.

Но пахнет, как в детстве, - вишневой корой,
Хлевами, задворками и погребами,
Болотцем, лягушечьей икрой,
Пеньковой кострой
И простывшей баней...

1934

* * *

Счастливая, одна из всех сестер,
Повыданных куда и как попало,
Она вошла хозяйкой в этот двор,
Где на пороге раньше не бывала;
Где выходил лениво из ворот
Скот хоботастый, сытый, чистокровный;
Где журавель колодезный - и тот
Звучал с торжественностью церковной...
И в том немилом, нежилом раю
Шли годы за годами неприметно.
И оглянулась на судьбу свою -

Немолодой, чужою всем, бездетной...
Чего хотеть и ждать, болеть о ком?
Кому нужна любовь, забота, жалость?
И повязала голову платком
И - в чем была - на волю убежала...

1934

СМОЛЕНЩИНА

Жизнью ни голодною, нн сытой,
Как другие многие края,
Чем еще была ты знаменита,
Старая Смоленщина моя?

Бросовыми землями пустыми,
Непроезжей каторгой дорог,
Хуторской столыпинской пустыней,
Межами и вдоль и поперек.-

Помню, в детстве, некий дядя Тихон, -
Хмурый, враспояску, босиком, -
Говорил с безжалостностью тихой:
- Запустить бы все... под лес... кругом...

Да, земля была, как говорят,
Что посеешь, - не вернешь назад...

И лежали мхи непроходимые,
Золотые залежи тая,
Черт тебя возьми, моя родимая,
Старая Смоленщина моя!..

Край мой деревянный, шитый лыком,
Ты дивишься на свои дела.
Слава революции великой
Стороной тебя не обошла.

Деревушки бывшие и села,
Хуторские бывшие края
Славны жизнью сытой и веселой, -
Новая Смоленщина моя.

Хлеб прекрасный на земле родится,
На поля твои издалека -
С юга к северу идет пшеница,
Приучает к булке мужика.

Расстоянья сделались короче,
Стали ближе дальние места.
Грузовик из Рибшева грохочет
По настилу нового моста.

Еду незабытыми местами,
Новые поселки вижу я.
Знаешь ли сама, какой ты стала,
Родина смоленская моя?

Глубоко вдыхаю запах дыма я.
Сколько лет прошло? Немного лет".
Здравствуй, сторона моя родимая!
Дядя Тихон, жив ты или нет?!

1935

РАССКАЗ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ КОЛХОЗА

- Был я мужик тверезый,
Знал, что за мной - семья:
Люди пошли в колхозы,
Что ж, за людьми и я.
Корову свою, кобылу
Свел с другими вслед.

Все уж по форме было, -
Бац! Председателя нет.
Я заявляю совету:
"Жил, мол, с людьми в ладу.
Значит, на должность эту -
Режьте - я не пойду".
Мне заявляют: - Как так?
Справишься, мол, вполне.

- Нет, - говорю, - характер
Не позволяет мне.

Тут меня малый и старый
Знают с ребяческих лет.
Слушать меня не станут,
Строгости в голосе нет...
Сколько ни тратил слов я:
"Брось! Заступай со дня!.."

- Нет, - говорю, - здоровье
Слабое у меня.
Дальше да больше, вижу -
Отбиться нет моих сил.
До старости лет грыжу
Скрывал. А тут объявил...

- У всех, - отвечают, - слабо
Здоровье. А грыжа не в счет.

- Нет, - говорю, - баба,
Супруга против идет...

- Ну, вот, - говорят, - отлично,
Иди, принимай колхоз!

С бабой своей ты лично
Обсудишь этот вопрос...
- Что ж, возражать не смею,
Но бабе как объявить?..

- Вам бы желал я с нею
Лично поговорить...
Принял колхоз. Ты слушай.
Слушай, в виду имей.
Вскоре случился случай
Первый в жизни моей.
Давай заводить порядок,
Того-сего ворошить.
Жить по-живому надо,
Раз уж в колхозе жить.
Под ярь вспахали, посеяли,
Перевернули пар.

Рожь смолотили, свеяли -
И под замок, в амбар.
Слушай... И все довольны,
Дело на лад идет.
Бац! Наш праздник престольный,
Справляли не первый год.
Делал что-то на риге я,
А мне говорят меж тем:

- Против ты старой религии?..
- Нет, - говорю, - зачем?..
Ладно. И кто-то пулей
Водки на всех привез.

И загудел, как улей,
Праздник на весь колхоз...

Так, с моего разрешенья,
Празднуют. Пить да пить.
Приходит им в рассужденье
По-свойски рожь разделить.

- Овес, - говорят, - колхозный,
А рожь, куда ни кидай,
Она еще сеяна розно.
Ее, - говорят, - подай.
Подай, - говорят, - сейчас
Каждому свою часть.,.

- За все, - говорю им, - части,
На то я считаюсь пред, -
Перед Советской властью
Личный держу ответ.

- Ага, - заявляют, - ответ!
А ты нам сосед аль нет?..
- А я объясняю:
- Сосед
Свыше полсотни лет...
- Нет, ты - противник наш,
Если ты рожь не дашь.

- Не дам, - говорю, - нипочем.
- Не дашь? - говорят. -
Возьмем!.. -
Возьмем да возьмем. И тут
К амбару они идут.
Тогда я стал на пороге,
И слышу я голос свой:

- Рубите мне руки, ноги
И голову с плеч долой. -
Стою, как прирос к порогу.
Как им со мною быть:
Тащить? Оттащить не могут.
Бить? Опасаются бить.
Держусь за замок, и - точка,
Бились со мною полдня.

Бац! Пожарную бочку
Тащат против меня...
Как хватит струя
Дугой -
И шапка моя
Долой!..

Крест-накрест водят струю,
Мотают. А я стою.
В лицо как раз достают,
Дохнуть не могу - стою.
Ту самую воду пью,
А, знаешь, стою.
Стою...

Подходят с кишкой все ближе:
Слабеет, значит, струя.
Бац! Погляжу и вижу -
Несется баба моя.

- Слазь, - кричит мне, - сейчас,
В первый-последний раз!..
Ее не послушать сразу -
На год нажить беду.

А тут я стою, зуб на зуб,
Мокрый, не попаду.
Но тут-то, сказать как другу,
Знать, стал я смел от воды.

- Иди-ка, - говорю, - супруга,
Катись-ка ты под туды...
Дал поворот от ворот...
И тут, брат, ахнул народ...
Уж если такой я смелый,
Что бабу свою послал,
Значит - святое дело,
Каждый так понимал...
И вот, брат, какие дела:
Совесть тут их взяла.
Вода уж мимо льет,
А я молочу зубами...
Вдруг первый несет белье -
Перемениться из бани.

Другие несут обутку,
Дают своею рукой.
Просят: - Прими ты в шутку
Случай такой... -
Несут на плечи тулупчик -
Душу отогревай.
- Выпей теперь, голубчик,
Пей, а нам не давай! -
И я наливаю, пью -
Окоченел, нельзя же...

Пью, а им не даю,
Не предлагаю даже.
Я похворал. Зато
После этого раза
Голоса... голоса что -
Слушаться стали глаза.

И с бабой моей с тех пор
Тише стал разговор...

И каждый гвоздик в стене,
И весь, что видишь, зажигок, -
Все это стало при мне,
Значит, не лыком шитый.
Одну я семью гтитал,
И жил я, мужик тверезый,
Двором гордиться мечтал,
А вот, брат, горжусь колхозом.

I935

* * *

С одной красой пришла ты в мужний дом,
О горестном девичестве не плача.
Пришла девчонкой - и всю жизнь потом
Была горда своей большой удачей.

Он у отца единственный был сын -
Делиться не с кем. Не идти в солдаты.
Двор. Лавка. Мельница. Хозяин был один.
Живи, молчи и знай про свой достаток.

Ты хлопотала по двору чуть свет.
В грязи, в забвенье подрастали дети.
И не гадала ты, была ли, нет
Иная радость и любовь на свете.

И научилась думать обо всем -
О счастье, гордости, плохом, хорошем -
Лишь так, как тот, чей был и двор и дом,
Кто век тебя кормил, бил и берег, как лошадь...

И в жизни темной, муторной своей
Одно себе ты повторяла часто,
Что это все для них, мол, для детей,
Для них готовишь ты покой и счастье.

А у детей своя была судьба,
Они трудом твоим не дорожили,
Они росли - и на свои хлеба
От батьки с маткой убежать спешили,
И с ним одним, угрюмым стариком,
Куда везут вас, ты спокойно едешь,
Молчащим и бессмысленным врагом
Подписывавших приговор соседей.

1935

ВСТРЕЧА

Не тебя ль в твой славный день,
На запруженном вокзале.
Столько сел и деревень
С громкой музыкой встречали?..

Смотришь - все перед тобой,
Всем родна и всем знакома.
Смотришь - где ж он, старый твой, -
Знать, один остался дома?..

Век так жили. Бить - не бил.
Соблюдал в семье согласье,
Но за двадцать лет забыл,
Что зовут тебя Настасьей.

Жили, будто старики:
Не смеялись и не пели,
Приласкаться по-людски,
Слова молвить не умели...

Столько лиц и столько рук!
Одного его не видно.
И до боли стало вдруг
Горько, стыдно и обидно.

Ради радостного дня
Не пришел, не встретил даже.
Ты б уважил не меня,
Орден Ленинский уважил...

- Здравствуй! - все кричат вокруг
И совсем затормошили.

Чемодан берут из рук,
Под руки ведут к машине.

- Здравствуй... -
Слышит - не поймет. -
Голос жалостный и слабый:
- Да наступит ли черед
Поздороваться мне с бабой?..

Оглянулась - вот он сам.
Говорить ли ей иль слушать?

- Здравствуй... -
Слезы по усам, -
Здравствуй, - говорит, -
Настюша...

Плачет, - разве ж он не рад?
Оробев, подходит ближе.
Чем-то словно виноват,
Чем-то будто бы обижен.

Вот он рядом, старый твой,
Оглянулся, губы вытер...

- Ну, целуйся, муж, с женой!
Люди добрые, смотрите...

1936

ПОДРУГИ

Выходили в поле жать,
Любовалась дочкой мать.

Руки ловкие у дочки.
Серп играет, горсть полна.
В красном девичьем платочке
Рядом с матерью она.

Мать нестарая гордится:
- Хорошо, девчонка, жнешь,
От мамаши-мастерицы
Ни на шаг не отстаешь.

Выходила дочь плясать,
Любовалась дочкой мать.
Ноги легкие проворны,
Щеки смуглые горят.
Пляшет плавно и задорно, -
Вся в мамашу, говорят.

Год за годом вместе жили,
На работу - в день и в ночь.
Песни пели и дружили,
Как подруги, мать и дочь.

Только мать всегда желала,
Чтобы дочка первой шла -
Лучше пела, лучше жала,
Лучше матери жила.

Дочке в город уезжать.
Снаряжает дочку мать.

Полотенце, да подушка,
Да корзиночка белья.

- До свиданья, дочь-подружка,
Радость светлая моя.
Целовала торопливо,
Провожала в добрый путь:

- Будь ученой и счастливой,
Кем ты хочешь -
Тем и будь.

1936

КАТЕРИНА

Тихо, тихо пошла грузовая машина,
И в цветах колыхнулся твой гроб, Катерина.

Он проплыл, потревоженный легкою дрожью,
Над дорогой, что к мосту ведет из села,
Над зеленой землей, над светлеющей рожью,
Над рекой, где ты явор девчонкой рвала.

Над полями, где девушкой песни ты пела,
Где ты ноги свои обмывала росой,
Где замужнюю бил тебя муж, от нужды
одурелый,
Где ты плакала в голос, оставшись вдовой...
Здесь ты борозды все босиком исходила,
Здесь бригаду впервые свою повела,
Здесь легла твоя женская бодрость и сила -
Не за зря - за большие, родная, дела.

Нет, никем не рассказано это доныне,
Как стояла твоя на запоре изба,
Как ты, мать, забывала о маленьком сыне,
Как ты первой была на полях и в овине,
Как ты ночью глухой сторожила хлеба...

Находила ты слово про всякую душу -
И упреком, и лаской могла ты зажечь.
Только плохо свою берегли мы Катюшу -
Спохватились, как поздно уж было беречь...

И когда мы к могиле тебя подносили
И под чьей-то ногою земля, зашумев, сорвалась,
Вдруг две бабы в толпе по-старинному
заголосили: - А куда ж ты, Катя, уходишь от нас...

Полно, бабы. Не надо.
Не пугайте детей.
По-хорошему, крепко
Попрощаемся с ней.

Мы ее не забудем. И вырастим сына.
И в работе своей не опустим мы рук.
Отдыхай, Катерина.
Прощай, Катерина,
Дорогой наш товарищ и друг.

Пусть шумят эти липы
Молодой листвой,
Пусть веселые птицы
Поют над тобой.

1956

* * *

Кружились белые березки,
Платки, гармонь и огоньки.
И пели девочки-подростки
На берегу своей реки.

И только я здесь был не дома.
Я песню узнавал едва.
Звучали как-то по-иному
Совсем знакомые слова.

Гармонь играла с перебором,
Ходил по кругу хоровод,
А по реке в огнях, как город,
Бежал красавец пароход.

Веселый и разнообразный,
По всей реке, по всей стране
Один большой справлялся праздник,
И петь о нем хотелось мне.

Петь, что от края и до края,
Во все концы, во все края,
Ты вся моя и вся родная,
Большая родина моя.

1936

НЕВЕСТЕ

Мы с тобой играли вместе,
Пыль топтали у завалин.
И тебя моей невестой
Все, бывало, называли.

Мы росли с тобой, а кто-то
Рос совсем в другом краю
И в полгода заработал
Сразу всю любовь твою.

Он летает, он далече,
Я сижу с тобою здесь.
И о нем, о скорой встрече
Говоришь ты вечер весь.

И, твои лаская руки,
Вижу я со стороны
Столько нежности подруги,
Столько гордости жены.

Вся ты им живешь и дышишь,
Вся верна, чиста, как мать.
Ничего тут не попишешь,
Да и нечего писать.

Я за встречу благодарен.
У меня обиды нет.
Видно, он хороший парень,
Передай ему привет.

Пусть он смелый,
Пусть известный,

Пусть еще побьет рекорд,
Но и пусть мою невесту
Хорошенько любит,
Черт!..

1936

СЫН

Снарядившись в путь далекий,
Пролетал он мимо.
Покружился невысоко
Над селом родимым.

Над селом, над речкой старой
Опустился низко.
Сбросил матери подарок,
Землякам записку.

Развернулся, канул в небо
За лесной опушкой.

- До свиданья! - Был иль не был, -
Смотрит мать-старушка.

Смотрит - сын куда поднялся!
Славно ей и горько.
Не спросился, не сказался,
Попрощался только.

Он летит за доброй славой,
Путь ему просторный,
И леса под ним, как травы,
Стелются покорно.

За морями, за горами
Стихнул гул громовый.
И бежит к избе, играя,
Внук белоголовый.

Дворик. Сад. Налево - ели,
Огород направо.
Над крыльцом трещит пропеллер -
Детская забава.

1936

РАЗМОЛВКА

На кругу, в старинном парке -
Каблуков веселый бой.
И гудит, как улей жаркий,
Ранний полдень над землей.

Ранний полдень, летний праздник,
В синем небе - самолет.
Девки, ленты подбирая,
Переходят речку вброд...

Я скитаюсь сиротливо.
Я один. Куда идти?..
Без охоты кружку пива
Выпиваю по пути.

Все знакомые навстречу.
Не видать тебя одной.
Что ж ты думаешь такое?
Что ж ты делаешь со мной?..

Праздник в сборе. В самом деле,
Полон парк людьми, как дом.
Все дороги опустели
На пятнадцать верст кругом.

В отдаленье пыль клубится,
Слышен смех, пугливый крик.
Детвору везет на праздник
Запоздалый грузовик.

Ты не едешь, не прощаешь,
Чтоб самой жалеть потом.

Книжку скучную читаешь
В школьном садике пустом.

Вижу я твою головку
В беглых тенях от ветвей,
И холстинковое платье,
И загар твой до локтей.

И лежишь ты там, девчонка,
С детской хмуростью в бровях.
И в траве твоя гребенка, -
Та, что я искал впотьмах.

Не хотите, как хотите,
Оставайтесь там в саду.
Убегает в рожь дорога.
Я по ней один пойду.

Я пойду зеленой кромкой
Вдоль дороги. Рожь по грудь.
Ничего. Перехвораю.
Позабуду как-нибудь.

Широко в полях и пусто.
Вот по ржи волна прошла...
Так мне славно, так мне грустно.
И до слез мне жизнь мила.

1936

ПЕСНЯ

Сам не помню и не знаю
Этой старой песни я.
Ну-ка, слушай, мать родная,
Митрофановна моя.

Под иголкой на пластинке
Вырастает песня вдруг,
Как ходили на зажинки
Девки, бабы через луг.

Вот и вздрогнула ты, гостья,
Вижу, песню узнаешь...
Над межой висят колосья,
Тихо в поле ходит рожь.

В знойном поле сиротливо
День ты кланяешься, мать.
Нужно всю по горстке ниву
По былинке перебрать.

Бабья песня. Бабье дело.
Тяжелеет серп в руке.
И ребенка плач несмелый
Еле слышен вдалеке.

Ты присела, молодая,
Под горячею копной.
Ты забылась, напевая
Эту песню надо мной.

В поле глухо, сонно, жарко.
Рожь стоит, - не перестой.

...Что ж ты плачешь? Песни ль жалко?
Или горькой жизни той?
Или выросшего сына,
Что нельзя к груди прижать?..
На столе поет машина,
И молчит старуха мать.

1936

ПУТНИК

В долинах уснувшие села
Осыпаны липовым цветом.
Иду по дороге веселой,
Шагаю по белому свету.

Шагаю по белому свету,
О жизни пою человечьей,
Встречаемый всюду приветом
На всех языках и наречьях.

На всех языках и наречьях
В родимой стране без изъятья.
Понятны любовь и сердечность,
Как доброе рукопожатье.

Везде я и гость и хозяин,
Любые откроются двери,
И где я умру, я не знаю,
Но места искать не намерен.

Под кустиком первым, под камнем
Копайте, друзья, мне могилу,
Где лягу, там будет легка мне
Земля моей Родины милой.

1936

* * *

Ты робко его приподымешь:
Живи, начинай, ворошись.
Ты дашь ему лучшее имя
На всю его долгую жизнь.

И, может быть, вот погоди-ка,
Услышишь когда-нибудь, мать,
Как с гордостью будет великой
То имя народ называть.

Но ты не взгрустнешь ли порою,
Увидев, что первенец твой
Любим не одною тобою
И нужен тебе не одной?

И жить ему где-то в столице,
Свой подвиг высокий творить.
Нет, будешь ты знать и гордиться
И будешь тогда говорить:

- А я его, мальчика, мыла,
А я иной раз не спала,
А я его грудью кормила
И я ему имя дала.

1936

СТАНЦИЯ ПОЧИНОК

За недолгий жизни срок,
Человек бывалый,
По стране своей дорог
Сделал я не мало.

Под ее шатром большим,
Под широким небом
Ни один мне край чужим
И немилым не был.

Но случилося весной
Мне проехать мимо
Маленькой моей, глухой
Станции родимой.

И успел услышать я
В тишине минутной
Ровный посвист соловья
За оградкой смутной.

Он пропел мне свой привет
Ради встречи редкой,
Будто здесь шестнадцать лет
Ждал меня на ветке.

Счастлив я.
Отрадно мне
С мыслью жить любимой,
Что в родной моей стране
Есть мой край родимый.

И еще доволен я, -
Пусть смешна причина, -
Что на свете есть моя
Станция Починок.

И глубоко сознаю,
Радуюсь открыто,
Что ничье в родном краю
Имя не забыто.

И хочу трудиться так,
Жизнью жить такою,
Чтоб далекий мой земляк
Мог гордиться мною.

И встречала бы меня,
Как родного сына,
Отдаленная моя
Станция Починок.

1936