Главная
 
Библиотека поэзии СнегирёваЧетверг, 28.03.2024, 21:09



Приветствую Вас Гость | RSS
Главная
Авторы


Георгий Иванов

 

РОЗЫ

 
* * *

Над закатами и розами --
Остальное все равно --
Над торжественными звездами
Наше счастье зажжено.

Счастье мучить или мучиться,
Ревновать и забывать.
Счастье нам от Бога данное,
Счастье наше долгожданное,
И другому не бывать.

Все другое только музыка,
Отраженье, колдовство --
Или синее, холодное,
Бесконечное, бесплодное
Мировое торжество.

1930

 
 
* * *

Глядя на огонь или дремля
В опьяненьи полусонном --
Слышишь, как летит земля
С бесконечным, легким звоном.

Слышишь, как растет трава,
Как жаз-банд гремит в Париже
И мутнеющая голова
Опускается все ниже.

Так и надо. Голову на грудь
Под блаженный шорох моря или сада.
Так и надо -- навсегда уснуть,
Больше ничего не надо.

 
 
* * *

Синий вечер, тихий ветер
И (целуя руки эти)
В небе, розовом до края, --
Догорая, умирая...

В небе, розовом до муки, --
Плыли птицы или звезды
И (целуя эти руки)
Было рано или поздно --

В небе, розовом до края,
Тихо кануть в сумрак томный,
Ничего, как жизнь, не зная,
Ничего, как смерть, не помня.

1930

 
 
* * *

Душа черства. И с каждым днем черствей.
-- Я гибну. Дай мне руку. Нет ответа.
Еще я вслушиваюсь в шум ветвей.
Еще люблю игру теней и света...

Да, я еще живу. Но что мне в том,
Когда я больше не имею власти
Соединить в создании одном
Прекрасного разрозненные части.

 
 
* * *

Не было измены. Только тишина.
Вечная любовь, вечная весна.

Только колыханье синеватых бус,
Только поцелуя солоноватый вкус.

И шумело только о любви моей
Голубое море, словно соловей.

Глубокое море у этих детских ног.
И не было измены -- видит Бог.

Только грусть и нежность, нежность вся до дна.
Вечная любовь, вечная весна.

 
 
* * *

Напрасно пролита кровь,
И грусть, и верность напрасна --
Мой ангел, моя любовь,
И все-таки жизнь прекрасна.

Деревья легко шумят,
И чайки кружат над нами,
Огромный морской закат
Бросает косое пламя...

 
 
* * *

Перед тем, как умереть,
Надо же глаза закрыть.
Перед тем, как замолчать,
Надо же поговорить.

Звезды разбивают лед.
Призраки встают со дна --
Слишком быстро настает
Слишком нежная весна.

И касаясь торжества,
Превращаясь в торжество,
Рассыпаются слова
И не значат ничего.

1930

 
 
* * *

Я слышу -- история и человечество,
Я слышу -- изгнание или отечество.

Я в книгах читаю -- добро, лицемерие,
Надежда, отчаянье, вера, неверие.

И вижу огромное, страшное, нежное,
Насквозь ледяное, навек безнадежное.

И вижу беспамятство или мучение,
Где все, навсегда, потеряло значение.

И вижу, вне времени и расстояния, --
Над бедной землей неземное сияние.

1930

 
 
* * *

Теплый ветер веет с юга,
Умирает человек.
Это вьюга, это вьюга,
Это вьюга крутит снег.

"Пожалей меня, подруга,
Так ужасно умирать!"
Только ветер веет с юга,
Да и слов не разобрать.

-- Тот блажен, кто умирает,
Тот блажен, кто обречен,
В миг, когда он все теряет,
Все приобретает он.

"Пожалей меня, подруга!"
И уже ни капли сил.
Теплый ветер веет с юга,
С белых камней и могил.
Заметает быстро вьюга
Все, что в мире ты любил.

1930

 
 
* * *

Балтийское море дымилось
И словно рвалось на закат,
Балтийское солнце садилось
За синий и дальний Кронштадт.

И так широко освещало
Тревожное море в дыму,
Как будто еще обещало
Какое-то счастье ему.

 
 
* * *

Черная кровь из открытых жил --
И ангел, как птица, крылья сложил...

Это было на слабом, весеннем льду
В девятьсот двадцатом году.

Дай мне руку, иначе я упаду --
Так скользко на этом льду.

Над широкой Невой догорал закат.
Цепенели дворцы, чернели мосты --

Это было тысячу лет назад,
Так давно, что забыла ты.

 
 
* * *

Как в Грецию Байрон, о, без сожаленья,
Сквозь звезды и розы, и тьму,
На голос бессмысленно-сладкого пенья...
-- И ты не поможешь ему.

Сквозь звезды, которые снятся влюбленным,
И небо, где нет ничего,
В холодную полночь -- платком надушенным.
-- И ты не удержишь его.

На голос бессмысленно-сладкого пенья,
Как Байрон за бледным огнем,
Сквозь полночь и розы, о, без сожаленья...
-- И ты позабудешь о нем. :

 
 
* * *

Это только синий ладан,
Это только сон во сне,
Звезды над пустынным садом,
Розы на твоем окне.

Это то, что в мире этом
Называется весной,
Тишиной, прохладным светом
Над прохладной глубиной.

Взмахи черных весел шире,
Чище сумрак голубой --
Это то, что в этом мире
Называется судьбой.

То, что ничего не значит
И не знает ни о чем --
Только теплым морем плачет,
Только парусом маячит
Над обветренным плечом.

1930

 
 
* * *

В сумраке счастья неверного
Смутно горит торжество.
Нет ничего достоверного
В синем сияньи его.
В пропасти холода нежного
Нет ничего неизбежного,
Вечного нет ничего.

Сердце твое опечалили
Небо, весна и вода.
Легкие тучи растаяли,
Легкая встала звезда.
Легкие лодки отчалили
В синюю даль навсегда.

1930

 
 
* * *

В комнате твоей
Слышен шум ветвей,
И глядит туда
Белая звезда.
Плачет соловей
За твоим окном,
И светло, как днем,
В комнате твоей.

Только тишина,
Только синий лед,
И навеки дна
Не достанет лот.
Самый зоркий глаз
Не увидит дна,
Самый чуткий слух
Не услышит час --
Где летит судьба,
Тишина, весна
Одного из двух,
Одного из нас.

1930

 
 
* * *

Увяданьем еле тронут
Мир печальный и прекрасный,
Паруса плывут и тонут.
Голоса зовут и гаснут.

Как звезда -- фонарь качает.
Без следа -- в туман разлуки.
Навсегда? -- не отвечает,
Лишь протягивает руки --

Ближе к снегу, к белой пене,
Ближе к звездам, ближе к дому...

...И растут ночные тени,
И скользят ночные тени
По лицу уже чужому.

1930

 
 
* * *

Прислушайся к дальнему пенью
Эоловой арфы нежней --
То море широкою тенью
Ложится у серых камней.

И голос летит из тумана:
-- Я все потерял и забыл,
Печальная дочь океана,
Зачем я тебя полюбил.

 
 
* * *

Начало небо меняться,
Медленно месяц проплыл,
Словно быстрее подняться
У него не было сил.

И розоватые звезды,
На розоватой дали,
Сквозь холодеющий воздух
Ярче блеснугь не могли.

И погасить их не смела,
И не могла им помочь,
Только тревожно шумела
Черными ветками ночь.

 
 
* * *

Когда-нибудь и где-нибудь.
Не все ль равно?
Но розы упадут на грудь,
Звезда блеснет в окно
Когда-нибудь...

Летит зеленая звезда
Сквозь тишину.
Летит зеленая звезда,
Как ласточка к окну --
В счастливый дом.

И чье-то сердце навсегда
Остановилось в нем.

 
 
* * *

Злой и грустной полоской рассвета,
Угольком в догоревшей золе,
Журавлем перелетным на этой
Злой и грустной земле...

Даже больше -- кому это надо --
Просиять сквозь холодную тьму...
И деревья пустынного сада
Широко шелестят -- "Никому".

 
 
* * *

Закроешь глаза на мгновенье
И вместе с прохладой вдохнешь
Какое-то дальнее пенье,
Какую-то смутную дрожь.

И нет ни России, ни мира,
И нет ни любви, ни обид --
По синему царству эфира
Свободное сердце летит.

 
 
* * *

Хорошо, что нет Царя.
Хорошо, что нет России.
Хорошо, что Бога нет.

Только желтая заря,
Только звезды ледяные,
Только миллионы лет.

Хорошо -- что никого,
Хорошо -- что ничего,
Так черно и так мертво,

Что мертвее быть не может
И чернее не бывать,
Что никто нам не поможет
И не надо помогать.

1930

 
 
* * *

В тринадцатом году, еще не понимая,
Что будет с нами, что нас ждет, --
Шампанского бокалы подымая,
Мы весело встречали -- Новый Год.

Как мы состарились! Проходят годы,
Проходят годы -- их не замечаем мы...
Но этот воздух смерти и свободы
И розы, и вино, и счастье той зимы
Никто не позабыл, о, я уверен...

Должно быть, сквозь свинцовый мрак,
На мир, что навсегда потерян,
Глаза умерших смотрят так.

 
 
* * *

Россия, Россия "рабоче-крестьянская"
И как не отчаяться! --
Едва началось твое счастье цыганское
И вот уж кончается.

Деревни голодные, степи бесплодные..
И лед твой не тронется --
Едва поднялось твое солнце холодное
И вот уже клонится.

1930

 
 
* * *

Холодно бродить по свету,
Холодней лежать в гробу.
Помни это, помни это,
Не кляни свою судьбу.

Ты еще читаешь Блока,
Ты еще глядишь в окно.
Ты еще не знаешь срока --
Все неясно, все жестоко,
Все навек обречено.

И, конечно, жизнь прекрасна,
И, конечно, смерть страшна,
Отвратительна, ужасна,
Но всему одна цена.

Помни это, помни это --
Каплю жизни, каплю света...

"Донна Анна! Нет ответа.
Анна, Анна! Тишина".

1930

 
 
* * *

По улицам рассеянно мы бродим,
На женщин смотрим и в кафе сидим,
Но настоящих слов мы не находим,
А приблизительных мы больше не хотим.

И что же делать? В Петербург вернуться?
Влюбиться? Или Опер взорвать?
Иль просто -- лечь в холодную кровать,
Закрыть глаза и больше не проснуться...

 
 
* * *

Для чего, как на двери небесного рая,
Нам на это прекрасное небо смотреть,
Каждый миг умирая и вновь воскресая
Для того, чтобы вновь умереть.

Для чего этот легкий торжественный воздух
Голубой средиземной зимы
Обещает, что где-то -- быть может, на звездах
Будем счастливы мы.

Утомительный день утомительно прожит,
Голова тяжела, и над ней
Розовеет закат -- о, последний, быть может, --
Все нежней, и нежней, и нежней...

 
 
* * *

Страсть? А если нет и страсти?
Власть? А если нет и власти
Даже над самим собой?

Что же делать мне с тобой.

Только не гляди на звезды,
Не грусти и не влюбляйся,
Не читай стихов певучих
И за счастье не цепляйся --

Счастья нет, мой бедный друг.

Счастье выпало из рук,
Камнем в море утонуло,
Рыбкой золотой плеснуло,
Льдинкой уплыло на юг.

Счастья нет, и мы не дети.
Вот и надо выбирать --
Или жить, как все на свете,
Или умирать.

1930

 
 
* * *

Как грустно и все же как хочется жить,
А в воздухе пахнет весной.
И вновь мы готовы за счастье платить
Какою угодно ценой.

И люди кричат, экипажи летят,
Сверкает огнями Конкорд --
И розовый, нежный, парижский закат
Широкою тенью простерт.

 
 
* * *

Так тихо гаснул этот день. Едва
Блеснула медью чешуя канала,
Сухая, пожелтевшая листва
Предсмертным шорохом затрепетала.

Мы плыли в узкой лодке по волнам,
Нам было грустно, как всегда влюбленным,
И этот бледно-синий вечер нам
Казался существом одушевленным.

Как будто говорил он: я не жду
Ни счастия, ни солнечного света --
На этот бедный лоб немного льду,
Немного жалости на сердце это.

 
 
* * *

Грустно, друг. Все слаще, все нежнее
Ветер с моря. Слабый звездный свет.
Грустно, друг. И тем еще грустнее,
Что надежды больше нет.

Это уж не романтизм. Какая
Там Шотландия! Взгляни: горит
Между черных лип звезда большая
И о смерти говорит.

Пахнет розами. Спокойной ночи.
Ветер с моря, руки на груди.
И в последний раз в пустые очи
Звезд бессмертных -- погляди.

 
 
* * *

Не спится мне. Зажечь свечу?
Да только спичек нет.
Весь мир молчит, и я молчу,
Гляжу на лунный свет.

И думаю: как много глаз
В такой же тишине.
В такой же тихий, ясный час
Устремлено к луне.

Как скучно ей, должно быть, плыть
Над головой у нас,
Чужие окна серебрить
И видеть столько глаз.

Сто лет вперед, сто лет назад,
А в мире все одно --
Собаки лают, да глядят
Мечтатели в окно.

 
 
* * *

Как лед наше бедное счастье растает,
Растает как лед, словно камень утонет,
Держи, если можешь, -- оно улетает,
Оно улетит, и никто не догонит.

 
 
* * *

Январский день. На берегу Невы
Несется ветер, разрушеньем вея.
Где Олечка Судейкина, увы!
Ахматова, Паллада, Саломея?
Все, кто блистал в тринадцатом году --
Лишь призраки на петербургском льду.

Вновь соловьи засвищут в тополях,
И на закате, в Павловске иль Царском,
Пройдет другая дама в соболях,
Другой влюбленный в ментике гусарском...
Но Всеволода Князева они
Не вспомнят в дорогой ему тени.

 
 
* * *

Синеватое облако
(Холодок у виска)
Синеватое облако
И еще облака...

И старинная яблоня
(Может быть, подождать?)
Простодушная яблоня
Зацветает опять.

Все какое-то русское --
(Улыбнись и нажми!)
Это облако узкое,
Словно лодка с детьми.

И особенно синяя
(С первым боем часов...)
Безнадежная линия
Бесконечных лесов.

 
 
* * *

В глубине, на самом дне сознанья,
Как на дне колодца -- самом дне --
Отблеск нестерпимого сиянья
Пролетает иногда во мне.

Боже! И глаза я закрываю
От невыносимого огня.
Падаю в него...
и понимаю,
Что глядят соседи по трамваю
Страшными глазами на меня.

 
 
* * *

Утро было как утро. Нам было довольно приятно.
Чашки черного кофе были лилово-черны,
Скатерть ярко бела, и на скатерти рюмки и пятна.

Утро было как утро. Конечно, мы были пьяны.
Англичане с соседнего столика что-то мычали --
Что-то о испытаньях великой союзной страны.

Кто-то сел за рояль и запел, и кого-то качали...
Утро было как утро -- розы дождливой весны
Плыли в широком окне, ледяном океане печали.

 
 
* * *

Медленно и неуверенно
Месяц встает над землей.
Черные ветки качаются,
Пахнет весной и травой.

И отражается в озере,
И холодеет на дне
Небо, слегка декадентское,
В бледно-зеленом огне.

Все в этом мире по-прежнему.
Месяц встает, как вставал,
Пушкин именье закладывал
Или жену ревновал.

И ничего не исправила,
Не помогла ничему,
Смутная, чудная музыка,
Слышная только ему.

 
 
* * *

От синих звезд, которым дела нет
До глаз, на них глядящих с упованьем,
От вечных звезд -- ложится синий свет
Над сумрачным земным существованьем.

И сердце беспокоится. И в нем --
О, никому на свете незаметный --
Вдруг чудным загорается огнем
Навстречу звездному лучу -- ответный.

И надо всем мне в мире дорогим
Он холодно скользит к границе мира,
Чтобы скреститься там с лучом другим,
Как золотая тонкая рапира.

 
 
* * *

Даль грустна, ясна, холодна, темна,
Холодна, ясна, грустна.

Эта грусть, которая звезд полна,
Эта грусть и есть весна.

Голубеет лес, чернеет мост,
Вечер тих и полон звезд.

И кому страшна о смерти весть,
Та, что в этой нежности есть?

И кому нужна та, что так нежна,
Что нежнее всего -- весна?

 
 
* * *

Все розы, которые в мире цвели,
И все соловьи, и все журавли,

И в черном гробу восковая рука,
И все паруса, и все облака,

И все корабли, и все имена,
И эта, забытая Богом, страна!

Так черные ангелы медленно падали в мрак,
Так черною тенью Титаник клонился ко дну,

Так сердце твое оборвется когда-нибудь -- так
Сквозь розы и ночь, снега и весну...

Произведения

Статьи

друзья сайта

разное

статистика

Поиск


Snegirev Corp © 2024