Главная
 
Библиотека поэзии СнегирёваЧетверг, 28.03.2024, 15:15



Приветствую Вас Гость | RSS
Главная
Авторы

 

Даниил Андреев

 

          Изнанка мира

            Поэма в прозе

Глава седьмая поэтического ансамбля «Русские боги»

      
          Часть четвертая

1

Снова и снова, во все эпохи, раздвигались, рокоча и подрагивая, в цоколе Цитадели многотонные створы ворот, и раругги сквозь них устремлялись на помощь Жругру, когда в соседнем слое начинался очередной его бой с уицраорами других шрастров. Захватывая новые зоны красной росы в шрастрах соседей, завоеватель пухнет с быстротой раздуваемого воздушного шара; агрессивность растет с тою же быстротой. О мировом господстве мечтали многие; для третьего Жругра эта мечта сделалась на одно время возможностью; казалось, ее отделяют от нас немногие годы.

2

Арена борьбы между уицраорами – в пустынном слое, похожем на горячую тундру; там же – великие поединки Жругра с тем, кто в этой книге обозначен условным именем демиурга Яросвета. С помощью изощренного инструментария наблюдают игвы из лабораторий, как отчаянно борется Жругр; но его противник остается невидим. Тем больший страх возбуждает он и враждебность. А в поединки вовлекаются с обеих сторон новые силы. И бугроватые пустоши под стенами Друккарга превращаются в поприща странных битв.

3

Рать багровоглазых раруггов под водительством игв отражает напор Синклита. На помощь ей взмывают обитатели ада; ангелы мрака и бесформенные химеры, еще не имеющие имени на человеческом языке, вступают в бой с даймонами и серафимами. Концентрация волевых волн – вот оружие: она парализует излучения врага. Поражение для демона означает его развоплощение и сброс на одномерное Дно; побежденный воин Света будет томиться в подземной тюрьме под цитаделью уицраоров, пока не погибнет последний Жругр и не развоплотится последний Великий Игва.

4

Не Жругр, а Великий Игва, чья воля подчинена лишь самому Противобогу земного шара – вот истинный властелин Друккарга. Непрерывною цепью следуют эти владыки с самого его основания: не династия, а скорее подобие преемственности пап. Они поддерживают Жругров почти во всем, санкционируют их захватнический рост вширь, но в душе испытывают к этим существам презрение. Они знают неизмеримо больше и заглядывают дальше, чем Жругр: они – высшая инстанция всех отраслей властвования. Не теократия и не монархия: государство Друккарг – сатанократия.

5

Трудно судить беспристрастно о величественности или о красоте тех многонародных ритуальных действ, которыми игвы стремятся почтить высшие демонические силы. Учение об относительности эстетических норм давно превратилось для нас в некую аксиому: невольно опасаешься проявить в оценке чужих понятий о красоте философскую или эстетическую ограниченность. Но свои пределы положены всему, и встречаешься иной раз с явлениями, которые не можешь оправдать ни с какой, доступной нам, эстетической позиции.

6

Узость мира чувств, перевернутость всех понятий и рассудочность воспрепятствовали культуре игв создать значительное искусство. Нечто вроде поэзии у них, правда, есть, но это корявый, угловатый зародыш. Живопись не получила развития: в условиях четырехмерного мира она имеет только учебное, утилитарное значение, как у нас черчение. Зато танец сделался неотъемлемой чертой их жизни, – священный танец: сочетая его с шумовою музыкой, ритмическими выкриками и фокусами освещения, они подогревают с его помощью свой мрачный и агрессивный энтузиазм.

7

Промежутки от кульминации до кульминации прилива лав, вызываемого луной, приняты во всех шрастрах за единицу времени. Более мелкие доли определяются специальными механизмами, похожими на хронометр, а наступление новых суток возвещается лязгом часов неимоверного диаметра, вверху, на последнем ярусе капища. – Ржзэнгл!! – доносится тогда до самых отдаленных районов: – Ржзэнгл!! – Техника добилась, чтобы звук, слышимый за тысячи верст, не оглушал находящихся вблизи. – Ржзэнгл! – медленно вибрирует бряцающее дребезжание. – Ржзэнгл!

8

На этот сигнал отовсюду устремляются мириады раруггов и игв, преодолевая воздушный океан, как молнии. Час демонослужения наступил, а капище способно вместить миллионы радеющих. Первый из ярусов, отделенный от внешнего пространства рядом монументальных колонн, как бы открыт наружу: это зал мистерий, посвященных ангелам мрака, а также тому, чье ошеломляющее изваяние высится перед входом в капище: основателю Друккарга, каждый глаз которого – красная глыба величиной с двухэтажный дом. А высокая техника обогатила действа ослепительными эффектами.

9

Бурные удары в барабанообразные котлы возвещают начало. Размещенные на внутренних балконах, на разной высоте, вплоть до 1000 метров от пола, они гудят устрашающим грохотом, грозным гулом. Трехпалые ноги с надетыми на них ритуальными брякалками заклинающе бьют в пол. Односложный характер языка превращает любой песенный текст в непрерывные спондэи. – Брубт!.. брубт!.. брубт!.. – Тупп. Тупп. Тупп. – Это – первое па священного танца, долженствующее создать настроение: преддверие бесовского экстаза.

10

Вдруг лиловые и алые снопы лучей пронизывают необъятное помещение. Скрещиваясь, перебегая, они превращают пустоту в арену световой вакханалии. В оркестрах множатся диссонансы, взмывают лязгающие, визжащие, верещащие звуковые ряды. Каждого участника охватывает воинственное вдохновение. Скопище сплетается в хоровод. – Брумм... Брумм... Брумм... Рзянгв!! Рзянгв!! Рзянгв!! – аккомпанируют чудовищные инструменты. Началось радение. Дрым... Дрым... Дрым... Жзунгр! Жзунгр! Жзунгр! Каждый вскрикивает на свой лад, но в такт пляски.

11

Привлеченные магическим действом, в вышине показываются ангелы мрака. Их неясные облики ширяют среди багровой фантасмагории; они алчно впивают энергию беснующихся игв, буйные излучения раруггов. Радеющие отрываются от земли. Рея, распластываясь, ныряя, носясь, перевертываясь, балансируя в воздухе вниз головой, они стремятся совпасть с туманной плотью ангелов мрака. В этом – высшее их наслаждение, кульминация, зенит чувств, – узких, однообразных чувств, выхолощенных ото всего, кроме восторженной радости демонослужения.

12

Второй ярус капища посвящен Жругру. Особенно пышна бывает мистерия, когда мглистая плоть этого существа обнимает, входит, совмещается со стенами и с внутренней пустотой: тогда здесь бьется и пульсирует сердце уицраора – видимое смутно, но все же видимое. Именно перед ним совершается тогда культовый пляс-полет, возглавляемый самим Великим Игвой. Это – единственная радость, которую дарует Жругр своим рабам, и одно из немногих наслаждений, ему самому доступных. Это-выражение их союза в борьбе за порабощение Шаданакара.

13

В последний из ярусов – тот, что украшен снаружи многозначными ликами часов, вхожи не все: требуется особое посвящение. Там Великий Игва – один или в ряду немногих избранных – вкушает общение с Противобогом. Они называют его Гагтунгр: это имя пришло из древних шрастров и распространилось по Шаданакару вплоть до синклитов метакультур. Но во время общения Великого Игвы с Гагтунгром не слышится ничьего голоса, не видится ничьего облика. Только воспринимается чье-то неимоверное дыхание, похожее на черный ветер.

14

Сознание Великих Игв подобно зеркалу, отражающему мировую действительность наоборот, но со строжайшей четкостью. Вряд ли сыщется среди нас хоть один мозг, вмещающий такую сумму познаний, созерцающий такие перспективы, осуществляющий мировой план столь дальнего прицела. Из рода в род открывались Великим Игвам грандиозность, чудовищность и пышность демонических миров, их разноматериальные слои – от Дигма, запредельного обиталища Гагтунгра, до миров Возмездия и того слоя в глубине антикосмоса, который именуется Гашшарвой.

15

И, охватив демонические слои Шаданакара, лишенные протяжения космического (а таких – большинство). Великий Игва превышает духом этот ограниченный ряд. Ибо двухмерное пространство, где пребывает Гашшарва, тянется уже от одной границы Галактики до другой. Таких двухмерных слоев в нашем Млечном Пути – тысячи. Их плоскости пересекаются в общей галактической оси, проходящей через звезду Антарес. Это – та единственная звезда, что видна с одномерного Дна Шаданакара, ибо и все одномерные пространства нашей вселенной пересекаются в ней.

16

Но из Гашшарвы видится уже не звезда, не красная точка, но вся эта ось, – антикосмос Галактики. Как лиловая, ослепительно-пульсирующая полоса на абсолютно черном бархате, пламенеет он на горизонте земного ада. Так видит его и Великий Игва, темный визионер, когда Гагтунгр восхищает его в Гашшарву, в эту дьявольскую цитадель цитаделей, которую раньше он созерцал только извне, тусклым солнцем подземного мира, как все раругги и игвы. И лишь особая душность, гнетущая каждого, входящего в мир двух координат, делает это наслаждение неполным.

17

В этом гнездилище тьмы он общается с существами, обитающими там, он видит Велгу России и велг других метакультур в их собственном жилище. Он видит хозяев Магм, похожих на извивающиеся горы, но с подобием голов и как бы смытых, полустертых лиц, и рдеющие пурпуром крылья ангелов мрака, похожих на уменьшенные двойники великолепного Люцифера наших древних легенд. Он беседует с теми, кто заботливо, иногда целые века, подготавливается Гагтунгром к рождению наверху, среди людей, в человеческом облике, ради особых, губительнейших заданий.

18

Сквозь них он вникает в неповторимые особенности человеческой души, в тайные закономерности исторического становления человечества. Он постигает корни и всю глубину соперничества людей и игв, грядущий выход обитателей шрастров в наш слой и их неизбежное столкновение с нашими потомками. И здесь же визионер учится различать три ипостаси Гагтунгра: благоговейно склоняться перед Великим Мучителем, наслаждаться соприкосновением с Великой Блудницей, черпать мудрость у Великого Осуществителя, иногда называемого также Принципом Формы.

19

Общаясь с ними, он восхищается в Дигм, обитель Гагтунгра. Он видит лиловый океан, бушующий от черного дна до неба, и Гагтунгра, возлежащего на нем, с крыльями, раскинутыми от горизонта до горизонта, и с поднятым к небосклону темно-серым лицом, а в небесах полыхают траурные зарева, ходят фиолетовые протуберанцы, грозят дольнему миру алые ауры, – в зените же блещет светило невообразимого цвета, то самое, что казалось тусклой красною точкой – из одномерного мира, лиловой пульсирующей полосой – из двухмерного.

20

Здесь, в лоне Гагтунгра, пребывают избранники зла: души Великих Игв и немногих людей, демонизировавших свой состав полностью. Они творят люциферический план, и лишь тоской об утраченных навек высотах Света отравлено их блаженство. – Там уясняется Великому Игве до конца строение инфернальной вселенной и замысел Гагтунгра, объемлющий всю нашу брамфатуру. – И, диктуя свою волю миллионам игв, раруггов и самому уицраору, он согласует ее, отождествляет ее, полный почти религиозного восторга, с центральною демонической волей Шаданакара.

 
 
Часть пятая

1

А по широким утрамбованным трассам Друккарга медленно шагают гиганты-рабы. Магнитные поля не дают им уклониться от предназначенной дороги; но игвы осторожны вдвойне, и пересекать своим невольникам путь они избегают. Превышающие ростом многоэтажные здания, но подобные людям, с мутно-бурою кожей, в грубой красноватой одежде, развеваемой подземными ветрами, гиганты переносят к местам строительства плиты того, что можно назвать инфра-базальтом. Машин, более мощных и более дешевых, чем труд этих рабов, игвы еще не измыслили.

2

Можно ли услыхать в Друккарге человеческую речь? Можно. Можно ли там распознать в речи русские слова? – Именно русские. Какую же, если не русскую речь естественно было бы встретить на изнанке именно российской метакультуры? "В другом мире должны быть другие формы общения, а не звуковая речь". Но почему же непременно должны? И почему – во всех мирах без разбора? – "Так; но ведь у игв даже органы речи устроены совсем не по-человечески". Это правда. И по-русски объясняются в Друккарге не игвы, а лишь их рабы.

3

Русская речь; да и только ли речь? Отпечатки России ты распознал бы и на многом другом в этом удручающем мире. В лицах пленников угадались бы знакомые черты, где-то встречавшиеся, только трагически измененные, – чем? веками каких мучений, озарений, каких утрат? Через какие страдалища прошел, например, вот этот: осанка его не утратила и, очевидно, не утратит никогда исконной царственности, утверждаемой с каким-то горьким спокойствием. Только из глубоких глазниц будто смотрят на безбожный Друккарг целые века искупления и познания.

4

Другой, третий, сотый, трехсотый... Узнаешь черты тех, кто ушел из нашего мира на много поколений раньше нас, и тех, о чьей кончине нас уведомляли печатные листы с траурной каймою. Тех, кто взирает на нас с музейных полотен в прославленных хранилищах России, и тех, кого мы лицезрели воочию на уступах темнокрасного гранита живыми и говорящими в нарядные дни общественных празднеств. Разные тропы привели их сюда. Одни не изведали ничего ужаснее этих уз; другим этот подневольный труд теперь кажется почти отдыхом.

5

Один за другим, сквозь похоронный звон колоколов в московских и петербургских соборах, нисходили в Друккарг князья и цари, императоры и полководцы, сановники и советники. Одни – в первые часы посмертия, другие после чистилищ или расплаты в глубине магм. Но испепеление тех нитей их карм, что вплелись в пряжу державной государственности, неподсудно никаким страдалищам. И рано или поздно несчастный вступал под власть игв – трудиться над завершением воздвигавшегося им при жизни и ненавидимого теперь.

6

Это – формула; а вот и случаи ее применения. Злодеяния так отягчили эфирную ткань Ивана Грозного, что стремительный спуск начался с первых же минут посмертия. Преступник падал сквозь слои и слои, прорезая чистилища. Магмы и непроглядные слои земного Ядра. Равновесие было достигнуто лишь в мире, называемом Ытрэч: это планетарная ночь, длящаяся с начала Земли до ее преображения в отдаленном грядущем. Мука его невыразима; силы Синклита России не достигают туда. Это – средняя из трех лун, маячащих на небесах Друккарга.

7

Теперь он видит эту луну прямо над собой, влачась с непонятною для нас ношей по трассам античеловечества. Избавленный от нечеловеческих мук Ытрэча силами Синклита Мира по истечении трех веков, он медленно совершил положенный подъем, и вот включился в шеренгу рабов-строителей. Все, отмеченное в его душе наитием Гагтунгра, высветлилось: лицо, коричневое, как земля пустыни, становится похоже на лики великих мучеников, преодолевших естество и подготовивших себя к мирам восходящего посмертия.

8

Посмертие Лжедимитрия было противоречивым, как его судьба на земле. Носитель темного задания, навязанного ему Противобогом, он, выполнив его, сорвался на планетарное Дно, по дороге теряя свое эфирное тело, распавшееся на десятки призрачных "я". По истечении долгих лет взятый оттуда в Гашшарву, он только тогда мог быть освобожден силами Христа от страшного повтора: новой темной миссии, нового рождения и нового низвержения. Он поднят в Друккарг и строит цитадель, трудясь в ряду своих предшественников и преемников на престоле России.

9

Строют и строют. Строют твердыню трансфизической державы на изнанке Святой Руси. Строют и строют. Не странно ли? Даже императрицы века пудреных париков и угодий с десятками тысяч крепостных крестьян строют ее и строют. И если, время от времени, новый пришелец появляется в их ряду, его уже не поражает, что карма вовлекла его в труд рука об руку с владыками и блюстителями государственной громады прошлого, которую при жизни он разрушал и на ее месте строил другую. Чистилища сделали его разум ясней, и смысл великодержавной преемственности стал ему понятен.

10

Цитаделью из нескольких концентрических стен опоясан подземный город. Новые плиты кладутся на плиты. Зазубренные края наглухо спаиваются тем веществом, которому в нашем мире соответствуют крепчайшие металлы. Магнитные поля очерчивают крепость: ни шага в сторону, ни движения. И единственную отраду отстояли для рабов силы Синклита: благоговейную, влюбленную и щемящую. Еще недалеки времена, когда над внутренним пространством крепости светилось звучащее, женственно-голубое сияние. Это пела небесная пленница уицраоров, пресветлая Навна, в своем недоступном для врагов саду.

11

Светилась и пела, звучала и благоухала. "Она еще здесь, она еще с нами", – чувствовал каждый. И гармония прикасалась к строившим цитадель, лучилась из слоя в слой, вздымалась в миры Просветления, опускалась в чистилища, струилась каплями до изнывающих в аду, проникала к сердцам живущих на поверхности земли сквозь вдохновение и любовь, тоску о красоте, сквозь музыку и стих, сквозь мечту о сотворчестве с Провидением. И гиганты-рабы благословляли этот светящийся голос, рождавший надежду, врачевавший их раны, омывавший от уныния, суетности и обиды их сердца.

12

Но в годы последней из тираний, насиловавших русскую землю, третий уицраор принудил гигантов надстроить над недоступным для него садом плоский, плотный свод. Едва проступает сквозь эту преграду излучение идеальной Души народа, голубовато серебря внешнюю сторону циклопических стен. Но звучавшие пазори угасли, сиявший голос умолк. Лишь просветленные в Небесной России, верующие – в России земной, да сонмы самого демиурга еще улавливают его отзвуки. Остальные его не слышат. Остальные не знают о Навне ничего. Они даже не догадываются о ее существовании.

13

А гиганты строют и строют. Вместо отдыха – короткое забытье, пища – растительность Друккарга. Бунт невозможен. Но рыцари Невозможного встречаются везде. Участие в созидании одной из твердынь Противобога возмутило полтора века назад совесть одного из них, его гордость и веру. Что восстание обречено он знал, но предпочел гибель. Бунт парализуется тут мгновенно. Всосанный и извергнутый уицраором на Дно, Суворов вкусил до конца еще горшую муку и, снова поднятый в Друккарг, включился в цепь гигантов-камненосцев уже без ропота.

14

Но величайшего из государей нашей истории отличили даже игвы. Не нужно понимать слишком буквально труд этих камненосцев, как и труд кариатид: это – лишь подобие. И великому Петру доверен надзор за товарищами по возмездию – горестное отличие, – здесь, у ног изваяния, чье крошечное подобие поставлено в его честь на петербургской площади. Он распоряжается другими, но строит и сам, строит, напрягая все мускулы своего сверхчеловеческого тела, всю энергию своего титанического рассудка, – строит ненавидимое с тех пор, как он постиг его сущность.

15

Вот почему не образ императора-героя на гранитной скале, но само изваяние окружено легендой. Снова и снова приходят на память строки великой поэмы – и тают. Неясный образ шевелится в душе – и не может определиться мыслью. Холодящая жуть нечаянно вдруг обожжет отдаленным предчувствием – и тихо отхлынет. И пока вникаешь зрением, чувством истории, чувством поэзии и воображением в силуэт неподвижно-мчащегося на коне – нерожденная легенда-не легенда, а предостережение – держит созерцающего в своем завороженном круге.

16

Она еще не отлилась ни в балладу, ни в философему, ни – в музыкальную симфонию. В первый раз просачивается она в искусство слова. Она только неподвижно стоит, почти уже 200 лет, стеклянеющим озером вокруг бронзовой статуи. – Ветшающий портик – направо, портик – налево, темный, сурово и скорбно умолкший собор впереди, грозно-тихая река за плечами. Настороженность, пустынность... И каждый, замедлив шаг на торжественной площади, ощущает себя как бы в магнитном поле. Это чувствуют все; сознает это каждый, вдумавшийся в свое чувство.

1955-1958

 
 
ПРИМЕЧАНИЯ

I.

Император-герой – здесь: Петр I.

Великая поэма – имеется в виду поэма "Медный всадник" (1833) А.С. Пушкина.

Игвы – см. РМ. Главная из рас античеловечества; демонические существа высокого интеллекта, обитатели "изнанки миров" – шрастров.

Раругги – см. РМ. вторая из рас античеловечества; разумные существа, до стадии которых развились хищники древних геологических эпох нашего слоя.

II.

Флегетон (Пирифлегетон) – в греческой мифологии огненная река, окружающая царство мертвых – Аид.

Надир – точка небесной сферы, находящаяся под горизонтом и противоположная зениту.

Аспид – здесь: плотная разновидность сланца, применяемая для изготовления грифельных досок.

III.

Молох – здесь: почитавшееся в древности в Палестине, Финикии и Карфагене божество, которому приносили человеческие жертвы.

IV.

Антарес – переменная звезда в созвездии Скорпиона.

V.

Иван Грозный – Иван IV Васильевич (1530-1584), первый русский царь.

Лжедмитрий – здесь: имеется в виду Лжедмитрий I (?-1606), самозванец, выдававший себя за русского царевича Дмитрия Ивановича и бывший русским царем в 1605-1606 гг.

Навна – Идеальная Соборная Душа России. см. РМ.

Произведения

Статьи

друзья сайта

разное

статистика

Поиск


Snegirev Corp © 2024