Константин Ваншенкин
Стихи 1960 - 1977
СНЕГ
На землю белую идущий
Почти недвижною стеной
Струится снег все гуще, гуще
И заслоняет свет дневной.
Совсем не чувствую движенья,
Так он медлительно течет,
Как видно, сила притяженья
Его к земле едва влечет.
За этой белой пеленою
Поселки скрыты и леса,
За этой белой тишиною
Гудки, звонки и голоса.
За этим занавесом белым
Вся в блеске солнечном зима.
За этим мысленным пределом
Лежит вселенная сама.
Так пусть в ней будет все как надо:
Прилеты птиц, разливы рек,
Громов июльских канонада,
Шумящий дождь, бесшумный снег.
1960
СОЛДАТЫ
В земле солдат намного больше,
Чем на земле.
Перед Москвой, над Волгой, в Польше,
В кромешной мгле,
Лежат дивизии лихие
И корпуса.
А сверху дали голубые
И небеса.
Лежат бригады, батальоны
И тыщи рот.
А сверху по траве зеленой
Проходит взвод.
Какая ждет его дорога?
Встает рассвет.
В земле солдат и так уж много
За много лет.
1960
ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ
Мир отрочества угловатого.
Полгода с лишним до войны,
Два наших парня из девятого
В девчонку были влюблены.
Любовь бывает не у всякого,
Но первая любовь - у всех.
И оба парня одинаково
Рассчитывали на успех.
Но тут запели трубы грозные,
Зовя сынов родной земли.
И встали мальчики серьезные,
И в первый бой они ушли.
Она ждала их, красна девица,
Ждала двоих, не одного.
А каждый верил и надеялся,
А каждый думал, что его.
И каждый ждал: душой согреть его
Уже готовится она.
Но вышла девушка за третьего,
Едва окончилась война.
Косицы светлые острижены,
И от былого - ни следа...
Ах, если бы ребята выжили,
Все б это было не беда.
1960
* * *
- Не так вы жили и живете,-
Мне говорит один юнец,-
Не так в любви, не так в работе,
Не так в мечтаньях, наконец.
Однако многое, конечно,
Вам было в жизни по плечу...
А я смотрю почти что нежно,
А я не спорю, я молчу.
Пусть в край далекий уезжают
И на пути своем крутом
Пускай сначала возмужают,
Пускай оценят нас потом.
Пускай услышат в ночь июня,
Как время травами шуршит.
Пусть снисходительная юность
Свой суд над зрелостью вершит.
1961
* * *
Счастлив слышать женский смех,
Гроз полночных канонаду,
Счастлив видеть первый снег,
Стройных сосен колоннаду.
Я ценю свой прочный дом,
Ясность мудрую в народе
И естественность во всем:
В жизни, в женщине, в природе.
Безыскусственность! Сестра
Высочайшего искусства!
Что мне громких слов игра,
Если сердцу с ними пусто!
Есть в стихах твоих, поэт,
Колизей и циркорама,
Старый Свет и Новый Свет,
Дарданеллы и Панама.
Но когда в тиши ночной
Я читаю этот опус,
Предо мной не шар земной,
Предо мною только глобус.
Еле слышен мысли всплеск -
Плод случайных наблюдений,
Афоризмов ложных блеск,
Приблизительность суждений.
1961
* * *
Надоела симметричность
Этих статуй и картин,
Монотонная привычность
Разговоров и квартир.
Не в обиде и не в раже,-
Это надо понимать!-
Я строку сломал бы даже,
Только совестно ломать.
Ты качаешь головою,
Говоришь с улыбкой ты:
- Симметрично все живое -
Люди, звери и цветы.
Это так. Но, между прочим,
Вот береза. И на ней
Ветви к северу - короче,
К югу - ярче и пышней.
Не последняя забава -
Бьется, полное огня,
Сердце слева. Ну, а справа
Нет же сердца у меня?!
1961
ОКНА
Сопровождают окна вас повсюду.
Они, как звезды, незаметны днем,
Но вечером они, подобно чуду,
Внезапным озаряются огнем.
Скользит их свет, пронзая теплый воздух.
Звезда. Звезда. Еще одна звезда.
И на вопрос: "А есть ли жизнь на звездах?"
Я говорю с уверенностью:- Да!
На них свои туманности и пятна,
Их, астроном, попробуй - изучи!
Вон та звезда знакома и понятна,
У этой необычные лучи.
Они глядят сквозь спутанные ветки,
Их отражает в лужицах вода.
А выдернули вилку из розетки,
И выключена целая звезда.
И грустно мне, что зыбким полукругом
Лежат во тьме пустынные дворы,
Что поздний час, что гаснут друг за другом
Торжественные звездные миры.
1961
* * *
Трус притворился храбрым на войне,
Поскольку трусам спуску не давали.
Он, бледный, в бой катился на броне,
Он вяло балагурил на привале.
Его всего крутило и трясло,
Когда мы попадали под бомбежку.
Но страх скрывал он тщательно и зло
И своего добился понемножку.
И так вошел он в роль, что наконец
Стал храбрецом, почти уже природным.
Неплохо бы, чтоб, скажем, и подлец
Навечно притворился благородным.
Скрывая подлость, день бы ото дня
Такое же выказывал упорство.
Во всем другом естественность ценя,
Приветствую подобное притворство!
1961
* * *
Мой первый, ранний друг погиб в бою.
Еще саднит та давняя утрата.
Его любил я более, чем брата.
Второй - женился, весь ушел в семью.
А третий друг? Да был ли третий друг?
Был, но его как будто подменили,
В нем словно что-то главное убили,
Хотя, конечно, все это не вдруг.
Он стал теперь безумно занятой.
Он занят, но он занят лишь собою
И, оглушенный собственной трубою,
Болезненной охвачен суетой.
Я вдаль смотрю. Спокойна моря гладь.
И кораблям здесь никогда не тесно.
...А новые друзья? Но ведь известно:
С годами трудно дружбу начинать...
Я не всходил на снежный перевал,
Я не был на Эльбрусе и на Ушбе,
Но был на свет рожден с талантом к дружбе,
Его лелеял я и развивал.
1963
* * *
Гудок трикратно ухает вдали,
Отрывистый, чудно касаясь слуха.
Чем нас влекут речные корабли,
В сырой ночи тревожа сердце глухо?
Что нам река, ползущая в полях,
Считающая сонно повороты,-
Когда на океанских кораблях
Мы познавали грозные широты!
Но почему же в долгой тишине
С глядящей в окна позднею звездою
Так сладко мне и так тревожно мне
При этом гулком звуке над водою?
Чем нас влекут речные корабли?
...Вот снова мы их голос услыхали.
Вот как бы посреди самой земли
Они плывут в назначенные дали.
Плывут, степенно слушаясь руля,
А вдоль бортов - ночной воды старанье,
А в стороне - пустынные поля,
Деревьев молчаливые собранья.
Что нас к такой обычности влечет?
Быть может, время, что проходит мимо?
Иль, как в любви, здесь свой особый счет
И это вообще необъяснимо?
1963
ГОРЫ
Р. Гамзатову
Годы, прожитые с блеском!
Мудрые признания!
Неужели, дни веселья,
Просто в бездну канете?..
Эти горы в свете резком —
Как воспоминания.
Эти темные ущелья —
Как провалы в памяти.
1963
* * *
Весенний лес почти прозрачен,
Он легкий весь и голубой,
И дым листвы его невзрачен —
Пушок над верхнею губой.
Неопытен, неосторожен,
Ветрам открыт со всех сторон,
Еще ни капли не встревожен,
Шутя насвистывает он.
Потом к нему приходит лето,
Он силой медленной набряк,
В счастливых поворотах света,
В листве тяжелой, как в кудрях.
Как эти дни летят стрелою!—
Ни огорчений, ни обид, —
Как тянет медом и смолою,
Как от берез в глазах рябит!
Потом октябрь свистит ветрами
Вдоль просек длинных и дорог,
Над поредевшими кудрями
Друзей, стареющих в свой срок.
Осенний лес почти невзрачен,
Блистать собой не норовит,
Ждет снега — резок и прозрачен,
Спокоен, сух и деловит.
1963
* * *
Ты сладко спишь. Сквозь темные ресницы,
Почти не означая ничего,
Трепещущие слабые зарницы
Сознания коснулись твоего.
Ревет гроза, и молнии толпятся,
Толкаются локтями в тесноте,
А звуки грома рвутся, и дробятся,
И катятся шарами в темноте.
О, эти вспышки зыбкие ночные
Над чернотой притихнувшей земли
И эта грома стереофония —
То сбоку он, то сзади, то вдали!
Но месяц вновь поблескивает дужкой.
Высь постепенно стала голубой.
И молнии уходят друг за дружкой,
Ворчащий гром уводят за собой.
Ты в сад с терраски отворяешь двери,
Ты поднимаешь чистые глаза
И говоришь с улыбкою, не веря:
— А что, была действительно гроза?..
Но целый день потрескивают травы —
Так наэлектризованы они.
И долго тянет влагой от дубравы,
И дальних гроз мерещатся огни.
1963
* * *
Блеск моря, и скрипы причала,
И пляжей дневных теснота —
Все это внезапно пропало,
И сразу пришла темнота.
Исчезли цветы и тропинки,—
Лишь только огни да прибой...
Как будто умело картинки
Одну заменили другой.
Что с южным сверканием сталось?
...Прости, но подумалось вот:
Не так ли нежданно и старость,
И то, что за ней, подойдет?
И словно в надежде спасенья,
Тревогу наивно глуша,
В мой край отдаленный, осенний,
На север рванулась душа.
Туда, где природа без лоска,
Но больше не сыщешь такой.
Туда, где заката полоска
Горит и горит за рекой.
Над ширью, что нету дороже,
Что остро сжимает сердца,
Горит она долго и все же
Не может сгореть до конца.
1963
* * *
Я спал на свежем клевере, в телеге,
И ночью вдруг почувствовал во сне,
Как будто я стремлюсь куда-то в беге,
Но тяжесть наполняет ноги мне.
Я, пробудившись резко и тревожно,
Увидел рядом крупного коня,
Который подошел и осторожно
Выдергивал траву из-под меня.
Над ним стояло звездное пыланье,
Цветущие небесные сады -
Так близко, что, наверно, при желанье
Я мог бы дотянуться до звезды.
Там шевелились яркие спирали,
Там совершали спутники витки.
А с добрых мягких губ его свисали
Растрепанные мелкие цветки.
1964
* * *
В поэзии - пора эстрады,
Ее ликующий парад.
Вы, может, этому и рады,
Я вовсе этому не рад.
Мне этот жанр неинтересен,
Он словно мальчик для услуг.
Как тексты пишутся для песен,
Так тексты есть для чтенья вслух.
Поэт для вящего эффекта
Молчит с минуту (зал притих),
И вроде беглого конспекта
Звучит эстрадный рыхлый стих.
Здесь незначительная доза
Самой поэзии нужна.
Но важен голос, жест и поза
Определенная важна.
1964
* * *
От затемненного вокзала,
Рыданьем сердце леденя,
Меня ты в бой не провожала,-
Ты и не знала про меня.
Там юность с юностью рассталась,
На плечи взяв тяжелый груз,-
Их связь недолгая распалась,
Как всякий временный союз.
В ту пору не было в помине
У нас ни жен и ни детей.
Мы, молодые, по равнине
Пошли сквозь тысячу смертей.
А жизнь текла... Средь зимней дали,
Где скрип колодцев и дверей,
В мужья не нас девчонки ждали -
Тех, кто воротится скорей.
Еще в ночи владели нами
Воспоминания одни,
Но за встающими холмами
Иные виделись огни.
...Щекочет губы чье-то имя,
Лицо колышется сквозь дым...
Так расставались мы с одними,
А возвращались мы к другим.
1964
Я СПЕШУ, ИЗВИНИТЕ МЕНЯ
Лунный свет над равниной рассеян,
Вдалеке ни села, ни огня.
Я сейчас уезжаю на Север,
Я спешу, извините меня.
На холодных просторах великих,
В беспредельные дали маня,
Поезда громыхают на стыках.
Я спешу, извините меня.
Говорю вам, как лучшему другу,
Вас нисколько ни в чем не виня:
Соберитесь на скорую руку.
Я спешу, извините меня.
Не хотите? Ну что ж вы, ей-богу!..
Тихо дрогнули рельсы, звеня.
Хоть присядьте со мной на дорогу.
Я спешу, извините меня.
Может быть, вы раскаетесь где-то
Посреди отдаленного дня.
Может быть, вы припомните это:
"Я спешу, извините меня".
Жизнь прожить захотите сначала,
Расстоянья и ветры ценя...
Вот и все. Я звоню вам с вокзала.
Я спешу, извините меня.
1964
ЗА ОКОШКОМ СВЕТУ МАЛО
За окошком свету мало,
Белый снег валит, валит.
А мне мама, а мне мама
Целоваться не велит.
Говорит: "Не плачь - забудешь!"
Хочет мама пригрозить.
Говорит: "Кататься любишь,
Люби саночки возить".
Говорит серьезно мама.
А в снегу лежат дворы.
Дней немало, лет немало
Миновало с той поры.
И ничуть я не раскаюсь,
Как вокруг я погляжу,
Хоть давно я не катаюсь.
Только саночки вожу.
За окошком свету мало,
Белый снег опять валит.
И опять кому-то мама
Целоваться не велит.
1964
КУКУШКА
Отважный мальчишка, исполненный сил,
Услышал кукушку и громко спросил:
-Кукушка, кукушка, а сколько мне лет?..
Двенадцать "ку-ку" прозвучало в ответ.
Довольный ответом, он лег на траву.
-А сколько на свете еще проживу?
Молчала кукушка на первых порах,
И он, озираясь, почувствовал страх.
Вновь стала кукушка ему куковать,
Он сбился со счета и начал опять.
Валялся, смеясь над приметой былой,
Тянуло от сосен нагретой смолой.
И плыл над землей нескончаемый день,
И было, как в школе, считать ему лень.
1965
СПИТ ЖЕНЩИНА
Спит женщина, и ты ей снишься ночью,-
Когда кругом безмолвие и мгла,-
Тем юношей, которого воочью
Она конечно, видеть не могла.
Там вдалеке, в холодном блеске полдня,
Десантный взвод взмывает к небесам
Спит женщина, твои невзгоды помня
Больнее, чем ты помнишь это сам.
Она проходит длинною тропою,
Как будто по твоей идет судьбе.
И даже знает о тебе такое,
Чего ты сам не знаешь о себе.
1965
ПАМЯТЬ
А утвержденья эти лживы,
Что вы исчезли в мире тьмы.
Вас с нами нет. Но в нас
вы живы,
Пока на свете живы мы.
Девчонки те, что вас любили
И вас оплакали, любя,
Они с годами вас забыли.
Но мы вас помним, как себя.
Дрожа печальными огнями
В краю, где рощи и холмы,
Совсем умрете только с нами,-
Но ведь тогда умрем и мы.
1965
ПАРАШЮТ
Я, команду короткую слыша,
Сразу в бездне тонул голубой.
Белый купол, надежный, как крыша,
Возникал над моей головой.
Я, стремясь приземлиться точнее,
Шел под куполом в гуще ветров.
И домов очень многих прочнее
Был мне тот кратковременный кров.
1965
НОЧНАЯ ДОРОГА
Л.Гинзбургу
Иду, бодрюсь... А где-то ель скрипит,
И почему-то делается грустно.
Все спит кругом, а может, и не спит,
А только притворяется искусно.
На дне канав мерцает лунный блик.
Пугая тишь, заухал филин в чаще.
Как путь далек, как этот мир велик!..
Друзья, давайте видеться почаще!
1966
* * *
Меж бровями складка.
Шарфик голубой.
Трепетно и сладко
Быть всегда с тобой.
В час обыкновенный,
Посредине дня,
Вдруг пронзит мгновенной
Радостью меня.
Или ночью синей
Вдруг проснусь в тиши
От необъяснимой
Нежности души...
1966
К ПОРТРЕТУ
Той давней, той немыслимой весной,
В любви мужской почти не виноватая,
У низенькой земляночки штабной
Стоишь ты, фронтовая, франтоватая.
Теперь смотрю я чуть со стороны:
Твой тихий взгляд, и в нем оттенок вызова,
А ноги неестественно стройны,
Как в удлиненном кадре телевизора.
Кудряшки - их попробуй накрути!-
Торчат из-под пилотки в напряжении.
И две твои медали на груди
Почти в горизонтальном положении.
В тот промелькнувший миг над фронтом тишь.
Лишь где-то слабый писк походной рации.
И перед объективом ты стоишь,
Решительно исполненная грации.
1966
* * *
Мы помним факты и событья,
С чем в жизни сталкивало нас,
В них есть и поздние открытья,
Что нам являются подчас.
Но вдруг мы видим день весенний,
Мы слышим смех, мы ловим взгляд.
Воспоминанья ощущений!
Они нам душу бередят.
И заставляют сердце падать
Или взмывать под небеса,
И сохраняет их не память,
А руки, губы и глаза.
1966
АЛЁША
Белеет ли в поле пороша
Иль гулкие ливни шумят,
Стоит над горою Алёша,
В Болгарии русский солдат.
И сердцу по-прежнему горько,
Что после свинцовой пурги
Из камня его гимнастерка,
Из камня его сапоги.
Немало под страшною ношей
Легло безымянных парней,
Но то, что вот этот – Алёша,
Известно Болгарии всей.
К долинам, покоем объятым,
Ему не сойти с высоты.
Цветов он не дарит девчатам,
Они ему дарят цветы.
Привычный, как солнце, как ветер,
Как в небе вечернем звезда,
Как будто над городом этим
Вот так и стоял он всегда.
Белеет ли в поле пороша
Иль гулкие ливни шумят,
Стоит над горою Алёша,
В Болгарии русский солдат.
1967
«Алёша» - памятник советскому солдату под болгарским городом Пловдивом, сооружённый в 1952 году неподалёку от памятника героям Шипки - русским солдатам, павшим в русско-турецкую войну 1877-1878 гг. за независимость Болгарии. Назван «Алёшей» болгарским народом по имени Алексея Скурлатова с Алтая, который послужил прообразом памятника.
* * *
Эти крыши на закате,
Эти окна, как в огне,
Самой резкою печатью
Отпечатаны во мне.
Этот город под горою,
Вечереющий вдали,
Словно тонкою иглою
Прямо в кровь мою ввели.
1968
* * *
Не ожидала никак,
Сон уже чувствуя в теле,
Стоя с подушкой в руках
Возле раскрытой постели.
Сильно светила луна.
Ярко белела рубаха.
Он постучал - и она
Похорошела от страха.
1969
* * *
На том же месте много раз
Лопата землю здесь долбила.
Могила каждая сейчас,-
По сути, братская могила.
И крест буквально на кресте,
А коль учесть, что путь наш краток,
Обидно - жили в тесноте,
И вновь теснись внутри оградок.
Давно ль успели поместить,
Тревожат их на том постое.
И нам, живым, охота жить
Не вообще, а на просторе.
А если уж лежать во тьме,
За гранью выданного срока,
То под сосною, на холме,
Откуда все видать далёко.
1969
ВЕСНОЙ СОРОК ПЯТОГО
Мелькали дома и опушки,
Дымился туман над водой.
И мылся в гремящей теплушке
Чуть свет лейтенант молодой.
Он ждать не хотел остановки,
Входя в ослепительный день.
А сзади его для страховки
Держали за брючный ремень.
Стоял он в летящем вагоне,
Судьбу принимая свою,
И лили ему на ладони
Воды неудобной струю.
В разбитом очнувшемся мире,
Мечтавшем забыть про беду,
Уже километра четыре
Он мылся на полном ходу.
Смеющийся, голый по пояс,
Над самым проемом дверей.
И яростно нес его поезд
В пространство - скорей и скорей!
Пред странами всеми, что плыли
В предчувствии мирной страды,
Военного пота и пыли
Усердно смывал он следы -
Весной сорок пятого года,
Своею удачей храним...
Солдаты стрелкового взвода,
Как в раме, стояли за ним.
1969
СПИЧКА
Вспыхнувшая спичка,
Венчик золотой.
Маленькая стычка
Света с темнотой.
Краткое мгновенье.
Но явилось там
Неповиновенье
Вьюгам и дождям.
Ночи всё бездонней,
Но опять, смотри,-
Домик из ладоней,
С огоньком внутри.
Где на перекрестках
Мрак со всех сторон,-
Сруб из пальцев жестких
Слабо озарен.
1972
* * *
О, эти вечера в Политехническом!
Сижу, внимая каждому стиху.
Трибуна в четком свете электрическом,
Я ж на галерке где-то, наверху.
Потом опять толкучка гардеробная.
Протискиваюсь, взяв свою шинель.
Москва большая, тихая, сугробная,-
Едва-едва окончилась метель.
Иду один, шепчу стихи нечаянно,
Счастливый, средь полночной тишины.
Еще и ни строки не напечатано,
И нет еще ни дома, ни жены.
И все, что я в полях холодных выносил,
И все, что людям высказать хочу,
И жизнь моя реальная, и вымысел,
И дальняя дорога - по плечу!
1972
ОХОТНИК
Уверенный в своих правах,
Охвачен сладостным порывом,
Охотничек на островах
Гуляет по дубовым гривам.
Себя не числит чудаком,
Забыв о койке и о стройке.
Собака ходит челноком
И замирает в прочной стойке.
Его мгновенной дрожью бьет.
А хитрый вальдшнеп рвется боком.
Тогда он птицу рушит влет,
Сам словно в обмороке глубоком.
А с неба льется благодать.
Такая синь над островами,
Что невозможно передать
Все это бедными словами!
Такая рыжая листва
В какой-то ласковой печали!..
Собака старая резва,
И все – как будто лишь в начале.
Со смыслом или наобум
Они по гривам бродят парой.
И словно дальней жизни шум –
Для них листвы шуршанье палой.
1972
ОЩУЩЕНИЕ
Помнишь, как горячо
Шли под слезы и стоны
До приемки еще
Новых фильмов прогоны?
Или - взвинченный зал,
Вместе - мэтры и монстры,
И как скрытый скандал
Тех спектаклей просмотры?
Это было тогда
Посерьезней премьеры:
Вдруг случится беда?
Ведь имелись примеры!
Там витает запрет,
Вечный ужас изъятья,
И примета тех лет -
Острота восприятья.
1972
ЗНАКОМСТВО
При знакомстве - как укор
Скованности общей,-
Откровенный взгляд в упор,
Словно свет над рощей.
При знакомстве - в самый раз
За мгновенье ровно
Плавность губ и живость глаз
Разглядеть подробно.
При знакомстве - что слова!
Смотрит суть прямая,
Имя-отчество сперва
Не воспринимая.
1977
| 
Константин Ваншенкин. Стихи 1960 - 1977
