Константин Фофанов

      Стихи 1904 - 1911

* * *

О, горе, горе тем, кто с отроческих лет,
Забыв волненья дерзкой прозы,
На небо устремит свой взор и, как поэт,
Начнет петь соловьев восторженно и розы.

Их дар не признают не эти и не те,
И гибнут русские поэты -
Под пулею, в нужде, в изгнаньи, клевете,
И песни не допев, и не свершив заветы…

Июнь 1904

* * *

"Тебя поймут, тебя поймут!-
Мне шепчет голос сладкий,-
И тихих дум певучий труд
Тогда глупцы не назовут
Туманною загадкой!”

Меня баюкает тот зов,
Тот зов надежды сладкой,
Я снова свеж, я вновь здоров,
Я верить истине готов,
И плачу я украдкой.

Светло в душе, тепло в уме,
Теплей в природе милой.
И точно луч в сырой тюрьме,
И точно свет в кромешной тьме,
Мне жизнь сияет силой.

Бодрей струится в жилах кровь…
Слезами умиленья
Уже приветствую я вновь
Весну, восторги и любовь
И праздник возрожденья!

16 октября 1904

СВЯТОЧНАЯ НОЧЬ

Месяц всходит выше… выше…
Снег посеребрил.
Тень легла на снег от крыши,
От резных перил.

От амбара и от бани
Тени на дворе.
Нeбo, будто бы в тумане,
В млечном серебре.

Облака бегут… Крепчает
Молодой мороз.
Месяц искры зажигает
На ветвях берез.

12 декабря 1904

В ДОРОГЕ

Moй голос слаб, мой факел темен,
Иду неверною ногой.
А ночь глуха, а мир огромен,
И смотрят звезды надо мной.

Где сеять мне? Какое семя?
Кого мне зернами питать?
Господь! Пошли иное время,
Чтобы посеять и пожать.

Вокруг безлюдье… Снились тени
Глубокой тьмы, как щит врага.
Слабеет взор, дрожат колени,
Скользит над пропастью нога.

О боже мой, внемли страданьям
Души, идущей за тобой!
Не усыпи ее молчаньем,
Не разбуди ее грозой!

1904

СЕАНСЫ

Другу

Судьбой холодной и жестокой
Еще вполне несокрушим,
Мой милый друг, мой друг далекий,
И я озлоблен и гоним!

Бегу, ищу, желаю пристань,
И говорю уже себе:
"Сожгися мозг и сердце выстынь,
Не покорившися судьбе!”

И слышу я в ответ, как эхо
Моей мятущейся судьбы,-
Ответ иронии и смеха,
Как молвят вещие гробы:

"Ты не уйдешь от пут жестоких,
От клеветы и от могил,
Погибнешь в муках одиноких
За то, что много возлюбил!..”

13 апреля 1906

ПЕРЕД ЗАРЕЙ

Чего хотим? И что мы ловим,
Идя озлобленным путем?
Не жизнь ли новую готовим,
Не сердце ль новое куем?

От родников, где прежде жили,
Ушли мы к новым родникам,
И прежних дум, и прежней были,
И прежних грез не надо нам!

Зарю увидели, и дружно
Мы к ней пошли, окрылены.
Иные падали недужно,
Еще иные – спасены!

Июнь 1906

В ГОРЕ

И шум и грусть в родной столице.
Мой младший брат сидит в тюрьме,
Моя жена лежит в больнице,
При этом – не в своем уме.

Двух дочек взяли по приютам,
А старший сын, совсем дурак,
Мне угрожает или кнутом,
Или под нос сует кулак.

Моя же муза, в самом деле,
Дрожит, как люди под замком,
Или в редакторском портфеле,
Или под цензорским ножом!..

24 сентября 1906

* * *

Я хотел бы страдать, но не в силах страдать,
Я хотел бы любить, но любить не могу.
Раз умершим цветам можно вновь расцветать -
Даже в дождь и во тьму на осеннем лугу.

Раз угасшему дню можно снова взойти,
Озаряя лучам, и небес вышину,-
Но что раз потерял на житейском пути,
Нам того не иметь, нам того не найти,
Как в сиянии дня золотую луну.

29 декабря 1906

* * *

В мире душно и позорно,
И обидно жить.
Обрывается покорно
Быстрой Парки нить.

Что цвело – того не станет,
Все оденет тьма;
И за гробом нас обманет
Даже смерть сама.

Поколения другие
Нашу жизнь сметут;
Кратки помыслы святые,
Жалки мысль и труд.

Всё пройдет и всё обманет…
Жалок, кто живет,
Жалче тот, кого не станет
В омуте забот!

1906

НА ПРОСПЕКТЕ

Каменный дом, точно клетка огромная,
Щелями окоп тускло глядит.
Лестница длинная, лестница темная
Вьется все выше и звонко молчит.

Чьи-то шаги раздаются поспешные
По невеселым, крутым ступеням…
Чувства неверные, помыслы грешные,
Тут зарождаяся, гаснут не там.

Много здесь окон и много – страдания,
Много открытых и тайных дверей.
Слышатся звуки то слез, то лобзания,
Видятся скорбь и отвага очей.

В улице шум и движенье греховное,
Мечутся люди, спешат и спешат,
К силе телесной стремится духовное,
К paю стремится низвергнутый ад…

1906

СТАНСЫ

Когда пройдут стремленья молодые,
Остынет кровь, поработится ум,-
Опять взгляни на звезды золотые,
Опять ручья подслушай тихий шум.

И вновь найдешь душе успокоенье,-
Они всё те ж, все так же молоды,
У них нет дум, заботы и гоненья,
Для них мечта – и битвы и труды!

Свободный дух им вызвал жизнь однажды:
Хор ясных звезд – светить земле в ночи,
Ручей – поить измученных от жажды…
Всё тот же плеск и те же все лучи!

А ты, дитя смеющейся природы,
Ты много раз меняешься душой:
То просишь дней ликующей свободы,
То цепь куешь для жизни молодой.

Твой взор погас, чело твое в морщинах,
Ты слаб и хил, любовь твоя прошла.
Ты – точно раб на шумных именинах,
И жизнь тебе, как прежде, немила!

А помнишь ли – и ты был прежде молод,
Ты зло клеймил, свободу создавал,
Грозил врагам… Повеял жизни холод
И умертвил, как сад, твой идеал!

Припомни же стремленья молодые,
Свою борьбу, отвагу первых дум!
Опять взгляни на звезды золотые
И у ручья подслушай прежний шум!

1906

ЗИМОЙ

Тишина. Снега в долине.
Месяц в мирной половине
Наклонился над землей.
Редких звезд сверкают глазки,
И хрустальные, как в сказке,
Дерева свои подвязки
Опустили с бахромой.

В белоснежной зимней ночи
Неподвижность видят очи
Да луны полукольцо.
Прохожу немую степь я,
Все полно великолепья,
И алмазные отрепья
С веток падают в лицо.

Всё в беззвучном бреде дремлет,
Сердце спит. Оно не внемлет
Полумертвой тишине.
Дремлет разум молчаливо,
Но природа боязливо
Притаилась, и ревниво
О забвеньи шепчет мне…

1906

ЛОМКА

Ломка! Новая Россия
Из развалин – старых груд -
Появилась как стихия,
Люди грабят, бьют и жгут.

И померк Восток наш Дальний
С блеском царского венца
Перед новой наковальней
Рокового кузнеца.

И кузнец тот – поколенье,
Народившееся вновь,
Новой мысли откровенье,
Новой жизни плоть и кровь!

Прикоснувшись к старым ранам,
Поколеблет, потрясет,
Пронесется ураганом
Новой жизни смутный ход.

И, сметая пережитки,
Предрассудки старых дней,
Развернет на новом свитке
Торжество иных идей.

И, как феникс величавый,
Из мгновенного костра
Русь воспрянет с новой славой
В час свободы и утра.

1906

* * *

Я весла опустил, плыву я по теченью
Все дальше, дальше вниз, и недалек к паденью,

Где злой круговорот бесчувственной волны
Все шире яму вьет из влажной глубины.

Я падаю почти, я изнемог, я стражду!
Но все не гибели, а жизни больше жажду,

И перед бездною щемящею пучин,
Как прежде, остаюсь оставлен и – один!

Где силы взять еще для бешенства невзгоды?
Я знал печальные, мучительные годы,

Но хуже я не знал жестокого мгновенья.
Я весла опустил! Паденье – так паденье!

1906

ОСЕННЕЕ

Заглохший сад усыпан весь листвою.
Прощальный луч глядит из-за ветвей.
Не нагляжусь вечернею зарею,
Не надышусь дыханием аллей.

Как нежный сон воспоминанья, сладок
Моим мечтам день осени сырой…
Немая грусть, и немощь, и упадок
Везде, на всем, с прощальной красотой.

Заглохший сад мне шепчет отовсюду:
Была весна, и встречу вновь весну.
И в тишине я радуюсь, как чуду,
И сумраку, и немощному сну.

1906

ЦЕПИ

Пройдут года, пройдут народы,
Но не пройдет одна любовь,-
В хаосе гибнущей природы
Она живой воскреснет вновь!

Я как-то видел сон печальный:
На мне бряцали кандалы,
А надо мной, в лазури дальней,
Кричали дикие орлы.

Я изнывал от тяжкой жажды
И, полн мучительной тоски,
Бессильно падал не однажды
На раскаленные пески.

Но торопил мой шаг тяжелый
Медносверкающий конвой,
А день, горячий и веселый,
Дышал уж близкою грозой!

И вот огонь блеснул за тучей,
Загромыхал протяжно гром,
Песок завихрился сыпучий,
И полил светлый дождь ручьем.

Пахнуло влагой благодатной
На утомленное лицо;
Пронесся ветер ароматный,
Сверкнуло радуги кольцо.

Не знаю, тучи шли откуда,
Но, лишь промчалася гроза,
Свершилось радостное чудо,
И жизнью вспыхнули глаза.

Замолк последний рокот стона,
И цепи ржавые, в пыли,
Как жезл священный Аарона,
Гирляндой пышной расцвели!

1906

ЭЛЕГИЯ

Склонилась жизнь моя к закату,
Я слаб, я чаще нездоров…
Иду по смолкнувшему скату
Завечеревших берегов.

Воспоминаний нет со мною,
Зачем их праздные листки?
Они полны печальной мглою
Обид, позора и тоски.

Прощаюсь с днем без сожаленья,
Встречаю вечер без слезы,
Молю я сил, молю терпенья
Навстречу будущей грозы.

Иду, погоду замечая,
Потупив грустное чело.
Далеко туча грозовая,
Закатом – небо обожгло.

И там, где смерклось на востоке,
Вокруг оплаканных жилищ,
Я вижу пламенные строки
Пожарищ, битв и пепелищ!

1906

ПЕСНИ В ЗАКЛЮЧЕНИИ

ВСТРЕЧА

Как в чудном сне арабской сказки,
С тобою встретились мы вновь.
Вновь для разлуки, не для ласки -
Мое блаженство и любовь!

Взглянули мы друг другу в лица,
Благословляя потому
Ты – первый шаг свой из больницы,
Я первый шаг в свою тюрьму.

У нас судьба волны капризней,
Но не робеем мы пред ней.
Есть много так же грустных жизней,
Но вряд ли есть еще смешней!..

12 января 1907

КАМЕРА

На стене рисунок чей-то,
Точки, профили зверей.
Коридор звучит, как флейта,
Из отверстия дверей.

За окном – решетки, точно
Клеть курятника. Кругом -
Всё высоко, плотно, прочно,
Свод – что грот под потолком.

Только легкие тенета
У окна и по углам.
Разве мушек здесь без счета,
Что так любо паукам?

Да к тому ж теперь не лето,
Паутина здесь вокруг.
Наспех символ создал этот
Очарованный паук!

12 января 1907

ТЕРПЕНИЕ

Коль призван жить, твори и мысли,
И беды все переживи,
И все страдания исчисли
Во имя бога и любви.

Не умирай от испытаний,
От тяжких, будничных забот.
Есть много светлых заклинаний,
Могуч терпения полет!

Терпенье вечности подобно:
Оно и так же холодно,
Спокойно так же и незлобно,
И так же с небом заодно!

12 января 1907

В ЗАКЛЮЧЕНИИ

За решеткой окно…
Серый каменный пол
Ты измерил давно,
Много раз обошел.

Вот железная дверь,
Вот с решеткой окно,
Мерь шагами и мерь,
Хоть измерил – давно.

Много раз ты прошел,
И не сбился досель.
Хоть отбросить бы стол,
Переставить постель!

Но – привинчено всё!
И в окне небосвод,
Как в ходу колесо,
Все плывет и плывет.

Взглянет день – синева,
На закате – пожар.
Ночь крадется едва,
Тень – с углов и от нар,

Тяжело и легко
Созерцаешь себя.
Где-то там, далеко,
Уж не ждут ли, любя?

Январь 1907

СТАНСЫ

О, замолчи, воспоминанье,
К себе былое не зови!
Печально вспомнить дни страданья,
Еще печальней – дни любви!

Накинь, душа, покров забвенья
На всё, на всё! Я жить устал.
Мне даже скучно вдохновенье -
Мой лучший жизни идеал!

Темней, мой день! Гасись, лампада!
Закат мой бледный, догорай…
Не здесь блаженство и отрада,
Не на земле счастливый рай!..

6 апреля 1907

* * *

Бело. Восходит зимний день,
Румяно и морозно,
Встают на труд нужда и лень,
Разгул заснул безгрезно.

Движенье в окнах. Дым печей,
Смотрящие фасады,
И зимних утренних лучей
Веселые лампады.

Люблю я зимнего утра
И шум и трепетанье,
И трепет мертвого вчера,
И завтра ожиданья.

Декабрь 1907

* * *

Я иду, вокруг – всё избы,
Все луга, поля вокруг…
Через тощий палисадник
Балалайки слышен звук.

Ночь июньская прозрачна,
Полный месяц без лучей.
Тянет запахами сена,
Сладким клевером полей.

Трели поздние зарянки
Где-то сыплются в кустах,
Веет что-то молодое
В пробудившихся мечтах.

Месяц – точно одуванчик
В степи неба голубой.
А из трав в сырой канавке
На него глядит другой!

1907

* * *

Последних дум, последних лет,
Последних песен переливы,
Капризны, вольны и игривы,
Еще несут душе привет.

Еще порой в блаженстве нежном
Мечта пророчит ясный день,
Хотя сомнением мятежным
Все гуще, гуще жизни тень.

Так в осень дни темней, короче,
Зато цветы пышней тогда,
И в темноте осенней ночи
Светлей вечерняя звезда!

1907

* * *

Кругом прозрачный, кругом полночный
Стеклянный свет.
Спадает с яблони молочный
Весенний цвет.

Как ясен запад, как все лилово
Там от зари.
Молчи, ни звука! Молчи, ни слова
Не говори!

И что за запах! Цветут сирени,
И цвет их нежен, как аромат.
Вкруг полукраски, вкруг полутени,
Ты целовала б, но я не рад.

Но я боюся твоих лобзаний,
В них жало смерти, и яд – огонь.
Уйди, не надо! И от страданий
Избавь, не надо! Уйди, не тронь!..

Июнь 1908

* * *

Догорает мой светильник.
Всё стучит, стучит будильник,
Отбивая дробь минут;

Точно капли упадают
В бездну вечности – и тают,-
И опять, опять живут!

Ночь морозна. Небо звездно,
Из него мерцает грозно
Вечность мудрая сама.

Сад в снегу, беседка тоже,
И горит в алмазной дрожи
Темных елок бахрома…

1908

* * *

Какая грусть могильная
В селении немом!
Грязна дорога пыльная,
Омытая дождем…

Прошли стада мычащие,
Проехал сонный воз…
Вдали огни блестящие
Роняет паровоз.

Порою глухо слышится
Далекий лай собак.
Вершины чуть колышутся,
Встречая тихий мрак.

Даль – серая, туманная,
В окошках кое-где
Огни зажглися ранние,
Туман встал на пруде.

И вот звезда далекая
Зажглась, как мудрый глаз.
Святыня светлоокая,
Тебе ль увидеть нас?

Нас, бедных, нас, осмеянных,
Жестоких и больных,
Разбросанных, развеянных
На всех путях земных!

1908

ЭЛЕГИЯ

Папироса… Еще и еще папироса…
Я курю и в окошко смотрю.
Над водою все ласточки кружатся косо.
Покурил. Закурил. И курю.

Мысли – злы. Для мучений больного вопроса
Нет ответа, иль бледен ответ.
Папироса. Еще и еще папироса…
А забвения думам мучительным – нет.

Пепел стол весь усыпал… С тупого откоса
В пруд сбегают утята толпой.
Папироса. Еще и еще папироса…
Как все глупо, старо, боже мой!..

24 января 1909

* * *

Уж более полжизни пройдено…
Иду, согбен под ношею терпенья…
В глазах зияет черной смерти дно,
В лицо пахнуло веянием тленья.

Всё кончено, чем наша жизнь красна.
Любовь, мечты, надежды улетели.
И даже в дни, когда цветет весна,
В моей душе суровые метели.

Склонив чело, одна, полубольна,
Порой ко мне заглянет Муза в угол.
Святым огнем наполнится душа,
И улетит чудовищный рой пугал.

18 мая 1909

* * *

В исканьи истины и бога
Мы сбились в сумерках с пути.
Хотя дорог есть старых много,
Зато нам новых не найти!

Идем, себя не разумея,
Идем в потемках, наобум,
Но сердце бьется, пламенея,
И жадно ищет новых дум.

Мы без компаса, без огнива,
А до рассвета – далеко!
И очи косятся пугливо,
И груди дышат нелегко.

Когда ж рассвет блеснет навстречу,
Стряхнут собратья тяжкий сон
И жадно бросимся мы в сечу
За честь поруганных знамен?

13 января 1910

СНЫ ЦВЕТОВ

Я люблю в ночные новолунья
Бледный сон заплаканных цветов
Снится им веселая шалунья -
Королева трепетных их снов.

Снится им – румяный вечер мая,
И встает застенчиво она,
Королева эта голубая,
Чтобы взять их жизнь и семена.

И цветы ликуют и трепещут,
Сладко плачут фимиамом слез,-
И опять им снится, что заблещут
Грезы их, светлее детских грез.

18 марта 1910

(для редактора – это конец цикла «Песни в заключении»

БАЛТИЙСКИЕ НОЧИ[2]

В СЕЛЕНИИ

Уже закрыты лавочки,
На небе серп луны.
Ночные реют бабочки,
Как сказочные сны.

Повеяло прохладою,
Дорога не пылит.
Хрустальною лампадою
Ночь майская сквозит.

Всё небо точно кознями
И тайнами полно,
Но звездочками поздними
Не искрится оно.

И не о них ли пламенно
Один в тоске своей
Там, за стеною каменной,
Рыдает соловей?

В ПАРКЕ

Воздух сладко дышит липами,
Веет влагой от ручья.
Дальний поезд дерзко хрипами
Заглушает соловья.

Ночь грустит и словно мается,
Спят заглохшие пруды.
Небо вешнее купается
В мутном холоде воды.

Вид печальный, вид пленительный,
Грезит былью старый сад,
И с тоскою усыпительной
Ропщет быстрый водопад.

28 мая 1910

* * *

У леса есть птицы и гнезда,
У сердца желания есть.
У синего неба есть звезды,
Которых вовеки не счесть!

У моря есть вольные струи,
На дне его – перлов не счесть.
У юности – есть поцелуи,
У старости – грусть одна есть!

10 июня 1910

ОПЯТЬ

Опять? Опять! Все это было,
Когда-то было и прошло:
И так же солнце нам светило,
И так же было мне светло.

Ложилась тень от лип и кленов,
И мрамор белых балюстрад,
И пышный плющ у павильонов
Нам веселил и тешил взгляд.

Мы были юны, точно боги,
Едва создавшие миры,
И после дум и мук тревоги
Свои нашедшие дары.

И ничего мы не хотели,
Довольны ясной лаской дня…
Сияло солнце, птицы пели,
И пело сердце у меня.

6 июля 1910

* * *

В городке небольшом, в переулке глухом,
Тянет влажною тиной с болота.
Между старых берез пятна алых полос,-
Догоревшего дня позолота.

Там, в саду, у плетня, притаясь, не звеня,
Колокольчик лиловый склонился,
И на тусклом стекле, на балконе, во мгле,
Перламутром закат отразился.

Летний вечер хорош. Дальше – нивы и рожь,
И сияет лесок на просторе.
Я до леса дойду, в море ржи пропаду,
И созвучья подслушаю в море…

28 июля 1910

ВОЗРОЖДЕНИЕ

Как будто в первый день признанья
Любви, взаимной и святой,
В душе легко. И покаянья
Звучат наивною мольбой.

Кругом все вдруг помолодело,
Светло очам, легко уму.
Как маска оброшенная, тело
Предстало духу моему.

Я не ропщу, не негодую,
Иду – куда не знаю сам,
От поцелуя к поцелую,
От неба к новым небесам.

Обломки свергнутых кумирен
Я собираю не спеша:
Мой путь далек, мой путь эфирен,
И крылья чувствует душа.

Июль 1910

НА ВЗМОРЬЕ

Все необозримыми далями белеется,
Тонет взор в безбрежности и отрадно дышится,
Там заря вечерняя, точно уголь, тлеется,
Море, как ребенок, в небесах колышется.

Тихо челны движутся, чуть белея парусом,
Вод крылом касается чайка белоснежная.
Облака, что кружева, ярус встал за ярусом,
Но зефир развеет очертанья нежные.

Встанут горы серые, вместо башен города,
Львы сереброгривые поползут, потянутся…
Взморье! Ты и вечером хорошо и молодо,
И тобой утешатся, и тобой обманутся.

Солнце! Ты спустилося тихо в ширь подводную,
И она румянится под твоим лобзанием.
Утолись, горячее, влагою холодною
И согрей поутру нас вновь очарованием!

Август 1910

* * *

Как много в жизни скучной прозы,
Как мало ясных дней любви!
Уже давно померкли грезы,
Уже давно не льются слезы,
И веет холодом в крови.

Иду в раздумьи, а за мною
Могилы ранние друзей…
И что был свет, то стало тьмою,
И опечалился душою
Я на заре закатных дней.

Все, верно, осенью встречали
Такие дни: светло кругом,
Но лес в багрянце и печали,
И вся дорога, как из стали,
Звучит под тяжким колесом.

И, как в теплице разоренной,
Прозрачно в ясной пустоте,
И лишь на грядке засоренной
Подсолнух, солнцем озаренный,
Корону тянет к высоте!

Октябрь 1910

ЧУДИЩЕ

Идет по свету чудище,
Идет, бредет, шатается,
На нем дерьмо и рубище,
И чудище-то, чудище
Идет – и улыбается!

Идет, не хочет кланяться:
"Левей!”, – кричит богатому.
В руке-то зелья скляница;
Идет, бредет – растянется,
И хоть бы что косматому!

Ой, чудище, ой, пьяница,
Тебе ли не кобениться,
Тебе ли не кричать
И конному и пешему:
"Да ну вас, черти, к лешему -
На всех мне наплевать!”

1910

* * *

Так полно, так полно
Любил я в мечтах быстрокрылых,-
И долго, безмолвно
Томиться в мечтах был не в силах.

Так свято и страстно
Я веровал в песни и звуки,
Но верил напрасно -
От слова рождалися муки.

Душа отстрадала
В безмолвии тяжком и гордом,-
Но жалко ей стало
Расстаться с последним аккордом,

И стоны, и слезы
Вдруг хлынули дерзко наружу…
И с сердцем, как розы,
Увяла в осеннюю стужу.

1910

* * *

В день своего рожденья
Зачем ты не со мной?
Убито вдохновенье,
Охвачен я тоской.

Дней счастья и свободы
Затмилася звезда.
Ушли былые годы,
Как вешняя вода.

Стою я у развалин
Былого очага,
И хмур и опечален,-
Мне жизнь не дорога!

И скука в сердце томном,
Как, в тереме пустом,
Холодном и огромном,
Где все объято сном.

И слышен однозвучно
Шаг смерти в тишине…
Ужель тебе не скучно,
Не скучно так, как мне?

22 февраля 1911

* * *

Под сосной косматой вырос
Ландыш северной весной.
Лес шумел, и речка вскрылась,
Сосны плакали смолой.

И упала смоляная
Капля, жаркая слеза,
В сердце ландыша, где, тая,
Распылалась, как гроза.

И цветок весны душистой
Загрустил, в бреду ослаб,
И увял он в день лучистый
У корней сосны, как раб.

Февраль 1911

ВОЛНЫ

Повеял ветер с запада,
Растет волна студеная,
Идет, гудет холодная,
Балтийская волна.

Несутся громом выстрелы
Oт Петроградской крепости,
Проснулись люди бедные,
Столичные, от сна.

Повеял воздух с запада.
Столица ошалелая
Полна молвой и модами
И криками: "Виват!”

Вставайте, наши кормчие,
Вожди вставайте смелые,
Проснись и бодрствуй, праведный
Рабочий, друг и брат!

Несем для вас мы верные
Скрижали вдохновенные -
Хранить вас в многотрудные
Немые времена.

И пусть, как в дни крещенские,
Омоет правдой вечною,
Своею чистой влагою
Народная волна!

Апрель 1911

* * *

Мелькают, как птицы, моторы
И пыль на дороге кружат,
И слепнут прохожего взоры,
И кажется, камни дрожат.

Под бешеный ритм завыванья
Во тьме исчезают густой -
То милые в шляпках созданья,
То с важною миной герой.

Горды молньепышущим лётом,
Напыщенны блеском своим,
Жизнь, чуждую горьким заботам,
Они расточают, как дым.

И хочется крикнуть: куда вы?
В погоню ль безумных страстей,
В погоню ль безумной забавы
Иль к плахе позорной своей?…

1 мая 1911