|
М. Л. Гаспаров
Стих Ахматовой: четыре его этапа
Принято считать, что творчество Анны Ахматовой делится на два периода – ранний, до сборника "Аnno Domini", последовавшей затем многолетней паузы, и поздний, начинающийся с "Реквиема" и "Поэмы без героя". Ранняя Ахматова "простая" и "вещная", поздняя – возвышенная и сложно зашифрованная. Можно добавить, что творчество ее делится этими двумя периодами почти пополам: на 14 лет 1909-1922 приходится 51% сохранившихся ее строк, на 43 года 1923-1965 – 49%. Ранняя Ахматова имела основание остаться в благодарной памяти первых своих читателей не только качеством, но и количеством своих стихов.
В эту периодизацию можно внести некоторые уточнения, обратив внимание на меняющиеся особенности стиха Ахматовой. А именно: каждый из двух больших периодов распадается на два. У ранней Ахматовой различаются стихи 1909-1913 гг. – "Вечер" и "Четки" и стихи 1914-192 г.г. - "Белая стая", "Подорожник" и "Аnno Domini". У поздней Ахматовой – стихи 1935-1946 гг. и 1956-1965 гг. Биографические рубежи между этими четырьмя периодами достаточно очевидны: 1913-1914 гг. – разрыв Ахматовой с Гумилевым; 1923-1939 гг. – первое, неофициальное изгнание Ахматовой из печати; 1946-1955 гг. – второе, официальное изгнание Ахматовой из печати.
Прослеживая историю стиха Ахматовой, можно различить тенденции, действующие на всем протяжении ее творчества. Например, это нарастание ямбов и падение хореев: 1909-1913 гг. соотношение ямбических и хореических стихотворений ("А там мой мраморный двойник..." и "Руки голы выше локтя...") будет 28:27%, почти поровну, а в 1947-1965 гг. – 45:14%, ямбов в три с лишним раза больше. Ямб традиционно ощущается как более монументальный размер, чем хорей; это соответствует интуитивному ощущению эволюции от "интимной" Ахматовой к "высокой" Ахматовой. Другая столь же постоянная тенденция к облегчению стихового ритма: в раннем 4-стопном ямбе на 100 строк приходится 54 пропуска ударения, в позднем – 102 (в раннем чаще полноударные строки; "СвежО и острО пАхли мОрем...", в позднем – неполноударный "С неодолимостью нездешней..."); в раннем 3-иктном дольнике на 100 строк приходится 5 пропусков ударения ("Под синим воротником..."), в позднем – 14. Это тоже в объяснимо: начинающий поэт стремится как можно четче и отбивать ритм ударениями, опытный поэт в этом уже не нуждается и охотно их пропускает.
Далее, в стихе Ахматовой можно различить тенденции, вступающие в силу лишь на середине ее творческого пути, между ранней и поздней эпохой. Самое заметное - это обращение к большим стихотворным формам: у ранней Ахматовой оно лишь намечалось в "Эпических мотивах" и "У самого моря", у поздней Ахматовой это и "Реквием", и "Путем всея земли", и "Северные элегии", прежде всего "Поэма без героя", над которой она работает 25 лет. По контрасту короче становятся маленькие лирические произведения: у ранней Ахматовой длинна их – 13 строк, у поздней – 10 строк. Монументальности это не вредит, подчеркнутая отрывочность заставляет их казаться как бы осколками монументов. Другая черта поздней Ахматовой – более строгая рифмовка: процент неточных рифм, модных в начале века ("учтивость-лениво", "голубел-тебе"), падает с 10 до 5-6%; это тоже содействует впечатлению большей классичности стиля. Третья черта – в строфике чаще становится обращение от обычных четверостиший к 5-стишиям и 6-стишиям; это явное последствие опыта работы с 6-стишной (а потом и более объемистой) строфой "Поэмы без героя". Спрашивается, как выглядят на этом общем фоне четыре перечисленные нами периода развития стиха Ахматовой? Первый период, 1909-1913 гг., – это утверждение Ахматовой в передовой поэзии своего времени. Подчеркиваем: в передовой – в той, которая выросла уже на опыте стиха символистов и теперь спешит сделать следующий шаг. Для Ахматовой это: в области метра – господство дольника; в области ритма – ровный, сглаженный ритм 4-стопного и 5-стопного ямба с почти равномерной ударностью всех стоп, без выделения слабых стоп и сильных (это реакция на изломанный ритм конца XIX в. с его окостенелой контрастностью между частоударными и редкоударными стопами); в области рифмы – решительное приятие входящих в моду неточных рифм (около 10 % всех рифм) и лишь колебание между двумя их видами – с усечением-пополнением финального согласного ("света-этот", "лучи-приручить") и с заменой интервокального согласного ("уТро-муДро", "меНя-моя"); покамест Ахматова склоняется к первому из этих вариантов:
Было душно от жгучего света, А взгляды его – как лучи. Я только вздрогнула; этот Может меня приручить... –
Эти строки, открывающие "Четки", демонстрируют сразу главные приметы стиха ранней Ахматовой: это дольник, и рифмы в нем неточные. Господство дольника – самая заметная из этих особенностей. Еще у символистов пропорции основных метров были почти такими же, как в XIX в: половина всех стихотворений – ямб, четверть – хорей, четверть – трехсложные размеры вместе взятые, и лишь от этой четверти понемногу, не больше 10 %, уделялось экспериментам с дольниками вперемежку с другими неклассическими размерами. У Ахматовой пропорции совершенно иные: ямбы, хореи и дольники представлены поровну, по 27-29 %, а трехсложные размеры отстают до 16 %. При этом дольники четко отделены от других, более важных неклассических размеров, с которыми они подчас смешивались у символистов; и среди них – такие ставшие знаменитыми стихотворения, как "Смуглый отрок бродил по аллеям...", "Это песня последней встречи...", "Перо задело за верх экипажа...", "Все мы бражники здесь, блудницы..." и т. д. Если Блок был зачинателем оформления русского дольника, то Ахматова по праву считается его завершительницей.
Второй период, 1914-1922 гг. – это отход от интимного дольника и эксперименты с размерами, вызывающими ассоциации фольклорные и патетические. В эти годы Ахматова выступает уже как зрелый и плодовитый поэт: за это время написано28 % всех сохранившихся ее стихов (за 1909-1913 гг. – только около 13%), в пору "Белой стаи" она пишет в среднем по 37 стихотворений в год (в пору "Вечера" и "Четок" – только по 28), лишь в революционные годы "Аnno Domini" продуктивность ее становится скупее. Если в "Вечере" и "Четках" дольника было 29%, то в тревожных "Белой стае" и "Подорожнике" – 20%, а в суровом "Аnno Domini" – 5%. За счет этого возрастает 5-стопный ямб (раньше он отставал от 4-стопного, теперь и почти что самых последних ахматовских лет – опережает его) и, еще заметнее, – два других размера: 4-стопный хорей (с 10 до 16%) и 3-стопный анапест (с 7 до 13%). Чаще, чем в какое-либо иное время, эти размеры появляются с дактилическими рифмами – традиционной приметой установки "на фольклор". Так, в хорее:
...А с востока снова катится Колесница поднебесная...
Что ты бродишь неприкаянный, Что глядишь ты не дыша?..
В анапесте:
Долгим взглядом твоим истомленная, И сама научилась томить...
И даже в дольнике:
Вместо мудрости – опытность, пресное Неутоляющее питье...
В анапесте эти формы напоминают городской романс, в хорее – некрасовскую "Коробушку". Следующим шагом это направление уже выходит за пределы силлабо-тоники и дает такие стихи, как
А Смоленская нынче именинница, Синий ладан над травою стелется, И струится пенье панихидное, Не печальное нынче, а светлое, –
или поэму "У самого моря" – имитацию народного стиха, воспринятого через пушкинские "Песни западных славян":
Бухты изрезали низкий берег, Все паруса убежали в море, А я сушила соленую косу За версту от земли на плоском камне...
Как фольклорные интонации реализуются в хорее и (меньше) в анапесте, так патетические – в 5-стопном ямбе (иногда со сбоями в 6-стопный);
Есть в близости людей заветная черта, Ее не перейти влюбленности и страсти... Я – голос ваш, жар вашего дыханья, Я – отраженье вашего лица...
Это соседство и сочетание фольклорных и торжественных интонаций, отмеченное еще Эйхенбаумом, напоминает о Некрасове. ("Не оказал ли Некрасов влияния на ваше творчество?" – "В некоторых стихотворениях", – осторожно отвечала Ахматова на анкету К. Чуковского в эти самые годы.) Тема эта еще заслуживает внимательного исследования.
Торжественный лирический ямб легко переходит в торжественный эпический ямб: в эти годы появляются "Эпические мотивы" белым стихом. Белый 5-стопник всегда отличался более контрастным чередованием частоударных и редкоударных стоп, чем рифмованный 5-стопник (этот вторичный ритм компенсировал ему отсутствие рифмы):
Как вЕстника небЕсного, молИла Я дЕвушку печАльную тогдА...
В 1914 – 1916 гг. этот ритм перекидывается и на рифмованный 5-стопник, превращая его из сглаженного в изломанный; а в 1917 – 1922 гг., в пору патетического "Аnno Domini", в ахматовском 5-стопнике устанавливается (как установил Дж. Бейли) совсем редкий для русского стиха напряженно-восходящий ритм, в котором вторая стопа сильнее первой. В следующем четверостишии так построены 1 и 3 строки, а с ними контрастно чередуются 2 и 4 строки прежнего, вторичного ритма:
Пусть голосА оргАна снОва грЯнут, Как пЕрвая весЕнняя грозА: Из-за плечА твоЕй невЕсты глЯнут МоИ полузакрЫтые глазА...
Что касается неточной рифмовки, то в женских рифмах Ахматова окончательно переходит к господствующему усеченно-пополненному типу (от "утро-мудро" к "пламя-память"), в мужских же сохраняет верность более традиционному, как бы классическому типу "любви-мои" (и пр.), хотя современники вокруг нее все шире рифмуют "глаза-назад" и т. п.
Третий период, 1935-1946 гг., после многолетнего перерыва, ознаменован, как сказано, прежде всего обращением к большим формам: "Реквием" (еще на грани цикла стихов и поэмы; по интонациям и размерам это едва ли не самое "некрасовское" произведение Ахматовой), "Путем всея земли" (очень неожиданное использование короткого 2-стопного амфибрахия для длинной лиро-эпической поэмы), и, наконец, "Поэма без героя"; несохранившаяся большая вещь "Энума элиш" тоже относится к этому времени. Размер и строфа "Поэмы без героя" –
Я зажгла заветные свечи И вдвоем с ко мне не пришедшим Сорок первый встречаю год. Но... Господняя сила с нами! В хрустале утонуло пламя, "И вино, как отрава, жжет"
(первоначальная редакция) – подсказаны, как известно, М. Кузминым ("Кони бьются, храпят в испуге..."); впрочем, первые куски поэмы – "Ты в Россию пришла ниоткуда..." и, может быть, "Только ряженых ведь я боялась..." – написаны не дольником, а правильным анапестом. Под влиянием новоосвоенной строфы учащается употребительность 5-стиший и 6-стиший и в лирике; до сих пор ими писалось не более 1-3 % всех стихотворений, а в 1940-1946 гг. – 11%:
Какая есть. Желаю вам другую – Получше. Больше счастьем не торгую, Как шарлатаны и оптовики. Пока вы мирно отдыхали в Сочи, Ко мне уже ползли такие ночи, И я такие слышала звонки!..
Параллельно пишутся "Северные элегии" белым 5-стопным ямбом, и его контрастный альтернирующий ритм опять подчиняет себе ритм также и рифмованного 5-стопника: восходящий ритм "Anno Domini" отходит в прошлое.
Над Азией – весЕнние тумАны, И Яркие до Ужаса тюльпАны Ковром заткали много сотен миль...
Неточных рифм становится на треть меньше, чем прежде (вместо 10 – 6,5%): Ахматова поворачивает к классической строгости. Разлив 5-стопного ямба в лирике и 3-иктного дольника в эпосе решительно оттесняет "некрасовские" 4-стопный хорей и 3-стопный анапест, а заодно и 4-стопный ямб. Звучание стиха становится легче из-за учащающихся пропусков ударений, о которых мы уже говорили:
Из перламУтра и агАта, Из задымлЕнного стеклА, Так неожИданно покАто И так торжЕственно теклА... Та столЕтняя чаровнИца Вдруг проснУлась и веселИться ЗахотЕла. Я ни при чЕм...
Всего за этот третий период написано около 22% всех стихов Ахматовой.
После постановления 1946 г. в творчестве Ахматовой опять наступает десятилетняя пауза, перебиваемая лишь официозным циклом "Слева миру" в 1950 г. Затем, в 1956-1965 гг., ее поэзия опять оживает: наступает поздний ее период – около 16% всего ею написанного. Средняя длина стихотворения остается, как и в предыдущем периоде, около 10 строк, длиннее других оказываются стихи, написанные 3-стопным амфибрахием и задавшие тон циклу "Тайны ремесла" –
Подумаешь, тоже работа – Беспечное это житье: Подслушать у музыки что-то И выдать шутя за свое... –
с которым явно смыкается и такое стихотворение, как
Другие уводят любимых – Я с завистью вслед не гляжу, Одна на скамье подсудимых Я скоро полвека сижу...
5-стопный ямб, наконец, идет на убыль, а ритм его вращается к той сглаженности, которая была в с начале его эволюции; этому не мешает даже соседство белого стиха набросков "Большой исповеди". З-иктный дольник тоже идет на убыль, сохраняясь преимущественно в доработках "Поэмы без героя" и побочных при них отрывках. Неожиданно оживает 4-стопный ямб и (опять-таки как в самом начале пути) даже немного опережая 5-стопный; не исключено, что это инерция "парадного" 4-стопника из "Славы миру" – сравним:
...За вновь распаханное поле, За наши юные леса, За то, чтобы в советской школе Ребят звенели голоса...
...Приморские порывы ветра, И дом, в котором мы живем, И тень заветнейшего кедра Перед запретнейшим окном...
Почти окончательно исчезает 4-стопный хорей: видимо, он слишком мелок для той величавости, которой требует для себя Ахматова. Наоборот, его спутник, 3-стопный анапест в последний раз усиливается до максимума (12,5-13%), как когда-то в годы "Anno Domini", однако теряет прежние "некрасовские" интонации и приобретает чисто лиричные, условно говоря, "блоковские":
О, как пряно дыханье гвоздики, Мне когда-то приснившейся там – Там, где кружатся Эвридики, Бык Европу везет по волнам...
Женский голос как ветер несется, Черным кажется, влажным, ночным, И чего на лету ни коснется – Все становится сразу иным...
Вместе с ним повышается до максимума (10-11%) малозаметный прежде 5-стопный хорей; им даже пишутся два сонета, для которых этот размер отнюдь не традиционен, ("Не пугайся – я еще похожей..." и "Запад клеветал и сам же верил..."). Ритм этого размера меняется по сравнению с ранними годами: тогда у Ахматовой, как у подавляющего большинства поэтов, в 5-стопном хорее типичны были строки с опорными II и III стопами:
Темно-сИний шЕлковый шнурОк... ПолумрАк струИтся голубОй... –
теперь III стопа заметно слабеет, а IV заметно усиливается:
Мне с Морозовою класть поклоны... Но стоял, как на коленях, клевер...
Может быть, причиною этому – аналогия со сглаженным ритмом 5-стопного ямба этих лет, тоже сильно снизившая ударность III стопы:
По закоулкам и задворкам жизни... Когда другие подойти боятся...
Количество неточных рифм сокращается еще более (с 6,5 до 4,5%) – это довершает облик стиха по классицизирующей Ахматовой.
Такова эволюция стиха Ахматовой: два ранних, тесно прилегающих друг к другу периода (1909-1913 гг.: овладение стихом, 1914-1922 гг.; выработка собственной манеры) и двух поздних, отбитых долгими, вынужденными творческими паузами (1935-1946 гг. и 1956-1965 гг.), тоже во многом подхватывающие и продолжающие друг друга. Ранние периоды соответствуют "простому", "вещному" стилю акмеистической Ахматовой, поздние – "темному", "книжному" стилю старой Ахматовой, ощущающей себя наследницей минувшей эпохи в чуждой литературной среде. | |