Максим Ивлев

 

Марианна: от Алтая до Чилийских Анд

В Пуэнте-Альто, южном пригороде чилийской столицы Сантьяго, находится небольшое, тихое русское кладбище. Среди аккуратных, ухоженных могил россиян, волею судеб нашедших свой последний приют в далекой южноамериканской стране, стоит скромный крест, под которым покоится прах "русской национальной поэтессы Марианны Колосовой", как написано на прикрепленной к нему табличке. Это имя ничего не говорит сейчас большинству ее соотечественников на родине, почти неизвестно оно и той небольшой русской колонии, что и поныне проживает в Чили.
А между тем имя Марианны Колосовой в свое время было широко известно в среде русской эмиграции в Китае, ее страстные, темпераментные стихи будили разум и чувства и звали на борьбу за освобождение России тысячи пылких юношей и девушек, не желавших смириться с установившимся на родине режимом и своей участью эмигранта.

Странная судьба, трагическая, противоречивая, во многом загадочная жизнь...
Очень мало известно о жизненном пути этой бесспорно талантливой и своеобразной поэтессы. Неизвестно даже - Колосова - это ее настоящая, девичья фамилия или же один из псевдонимов, которым она пользовалась больше других. Попытаемся все же воссоздать некоторые вехи ее биографии по тем скупым и отрывочным сведениям, что мелькали на страницах разных эмигрантских изданий, хотя, может быть, лучше всего о судьбе поэтессы говорит сама ее поэзия.

Римма (это настоящее имя Марианны) Ивановна Колосова родилась 13(26) мая 1903 года на Алтае. Неизвестно, где именно на Алтае она родилась - в Барнауле ли, Бийске или Усть-Каменогорске? Судя по ее стихам, это было какое-то большое село на берегу Оби. Непонятно и ее происхождение. По некоторым сведениям, она была казачка. О том, что Марианна Колосова "казачья поэтесса", писал мне и крупнейший знаток русской зарубежной литературы, американский издатель Эдвард Штейн. В общем, это вполне вероятно, так как предгорья Алтая и берега Иртыша были территорией Сибирского казачьего войска. Отец будущей поэтессы был священником. До гражданской войны Римма проживала в Барнауле.

Бурный и драматический период ее жизни начался с наступлением кровавой смуты в стране. Сейчас трудно восстановить точную хронологию событий ее жизни этого времени, известны только некоторые факты, которые я попытаюсь расположить в логической последовательности.

Отец Риммы был убит "воинствующими безбожниками", тогда же она потеряла и многих других близких ей людей. В то же время Римма переживает короткий и бурный роман с Валерианом Куйбышевым, к которому впоследствии бывали обращены ее стихи и которого она называла "мой маленький проклятый военком" ("Рубеж", Харбин, 1929, № 35). Где и когда пересеклись пути Марианны с Куйбышевым? Хорошо известно, что В.В.Куйбышев в первой половине гражданской войны находился в Самаре, Астрахани и Оренбурге, а с ноября 1919 года по 1921 год - в Туркестане, в основном в Ташкенте и Бухаре, где занимал должности члена Реввоенсовета Туркфронта, зампреда Турккомиссии ВЦИК и СНК РСФСР и полпреда РСФСР в Бухарской НСР. Исходя из этого, можно было бы предположить, что Марианна в это время попадает в Туркестан. Хотя по ее стихам это незаметно.

И все-таки, несмотря на связь с "пламенным революционером" Куйбышевым, молодая, красивая девушка, пройдя горнила гражданской войны и много пережив, выносит из нее страстную ненависть к большевикам, поработителям и расчленителям России. Возможно, большую роль здесь сыграла новая встреча на ее жизненном пути. Неизвестно, кто был этот человек, ставший ее официальным женихом и вовлекший ее в белую партизанскую борьбу в Сибири. Ясно только, что и эта встреча была недолгой - уже в эмиграции говорили, что его расстреляли чуть ли не на глазах невесты. Многие ее стихи говорят об этом же.

После окончательного поражения белых сил Римма оказывается в эмиграции в Китае. Непонятно, где и как это произошло? Есть предположение, что она перешла границу в Приморье. Мне кажется более вероятной другая версия... Скорее, она ушла в Китай с остатками анненковцев с территории нынешнего Казахстана. На это косвенно указывает один из ее литературных псевдонимов - Джунгар, что намекает на то, что она какое-то время была в Западном Китае - Джунгарии, ее связь с анненковскими партизанами и последующая дружба с поэтессой Ольгой Скопиченко (1908-1997), также ушедшей в Синьцзян с дутовцами "на спине верблюдов".
Как бы то ни было, в начале 20-х годов Марианна оказывается в Харбине. В то время Харбин, этот "Париж Дальнего Востока", представлял собой исключительно колоритное, многонациональное поселение. Возникший из поселка русских железнодорожников, город был обязан своим существованием Китайско-Восточной железной дороге (КВЖД). В 1922 году из 485 тысяч жителей русских было 120 тысяч. Многочисленнее были только китайцы. Проживало там много корейцев, японцев, немцев, поляков, татар и евреев. Русская община, состоявшая в большинстве своем из бывших офицеров, солдат и казаков белых армий, гражданских беженцев, а также коммерсантов и служащих КВЖД, жила какой-то призрачной жизнью старой России, почти не задетой советским влиянием. Здесь располагались контора Русско-Азиатского банка, многочисленные учреждения КВЖД, представительства пароходных компаний и торговых фирм. Улицы пестрели вывесками на русском языке, зазывавшими в русские магазины, театры, ателье, дома мод, рестораны и кабаре. В городе издавалось множество русских газет и журналов, было несколько православных церквей. Шесть высших учебных заведений, среди которых были Политехнический институт, Институт восточных и коммерческих наук, Педагогический институт, Юридический факультет, а также Богословская и Медицинская школы, обучали в своих стенах сотни русских студентов. В Харбине существовало несколько эмигрантских политических организаций, большей частью военизированных.

Марианна становится студенткой Харбинского юридического факультета, который был по тем временам очень интересным и любопытным учебным заведением, дававшим своим выпускникам высококлассные знания и хорошую профессиональную подготовку. Там читали лекции замечательные профессора, в прошлом работавшие в различных российских университетах, в том числе такие яркие личности, как В.Рязановский, крупный специалист по китайскому и монгольскому праву, Н.В.Устрялов, лидер сменовеховства - движения, проповедовавшего примирение эмиграции с советским правительством, Г.К.Гинс, бывший управделами колчаковского правительства и автор интересных воспоминаний, и Н.И.Никифоров, известный политолог-практик.
Именно в стенах этого факультета к середине 20-х годов зародилось движение русского фашизма. Движение это было попыткой отчаявшихся студентов-эмигрантов противопоставить установившейся в России коммунистической идеологии новую боевую идеологию, тесно связанную с Белым движением, но в то же время и отличавшуюся от него, так как в большинстве своем адепты фашизма были молодые люди, почти не успевшие в силу своего возраста принять активное участие в Белой борьбе и не желавшие следовать "по пути отцов". В то время фашизм еще не приобрел той зловещей окраски, которую он получил в 30-40-е годы, и казался новым, альтернативным как коммунизму, так и старой буржуазной идеологии течением. Русские фашисты взяли в качестве примера для себя итальянский фашизм Бенито Муссолини, конечно, внеся в него специфические российские черты. Инициаторами возникшей в 1925 году Российской фашистской организации (РФО) стали трое студентов-юристов - Александр Покровский, Евгений Кораблев и Борис Румянцев, сплотившие вокруг себя наиболее активную и решительную часть молодежи Харбина.

Вскоре к этому кружку примкнула и Марианна. Приход ее к фашистам оказался вполне логичным. Она была яростно непримирима к установившемуся в России строю, "ее отталкивали вообще все "левые" - как вспоминала впоследствии Ю.Крузенштерн-Петерц. Марианна близко сходится с одним из зачинателей русского фашизма Александром Николаевичем Покровским (его отец, профессор Петербургского университета, был автором "Истории русской словесности") и вскоре выходит за него замуж. Тогда же она сближается и с совсем юной поэтессой Ольгой Скопиченко. В 20-е годы в печати появляются ее первые стихи, а в 1928 году там же, в Харбине, и первый сборник стихов "Армия песен".

В 1930 году из печати выходит второй небольшой сборник стихотворений М.Колосовой "Господи, спаси Россию!", где она предстает уже как зрелый поэт. Ее стихи под псевдонимом Елена Инсарова, Джунгар и другими регулярно появляются в харбинском журнале "Рубеж" и других изданиях. Причем стихи, опубликованные в периодике, как правило, отсутствуют в ее авторских сборниках - единожды изданное она не считала нужным переиздавать. Колосову называли "бардом белой армии", ее творчество высоко ценили русские поэты Харбина - А.Несмелов, А.Ачаир, В.Перелешин и Н.Щеголев, но, к сожалению, ее стихи очень редко появлялись в европейских изданиях русского зарубежья. Она сознательно ограничила себя только одной темой - темой борьбы и ненависти к поработителям России, причем не только к большевикам, но и к японцам ("Добей меня!", "Рубеж", Харбин, 1932, № 47). В Харбине выходят еще два сборника Марианны - "Не покорюсь!" (1932) и "На звон мечей" (1934). В своих стихах она пишет о расстрелянном чекистами поэте Николае Гумилеве, о похищенном в Париже генерале Кутепове, о Колчаке и Унгерне, о белых партизанах и казаках. Как писал Э.Штейн, Колосова "была самой любимой поэтессой русского Китая вообще и фашистской молодежи в частности. С ее стихами на устах боевики генерала Косьмина пробивались через советскую границу. Она наиболее точно выразила суть движения:

Пристальнее в душу посмотрите-ка:
Отдает свою по капле кровь...
Самая мудрейшая политика -
Искренняя к Родине любовь!

Тогда же Колосова начинает тесно сотрудничать с харбинским литературным кружком "Чураевка", куда входили Г.Д.Гребенщиков, А.А.Ачаир и другие поэты и писатели, в основном тесно связанные с Сибирью. Интересно отметить, что с "Чураевкой" была связана и другая эмигрантская поэтесса, жившая тогда в Европе, - Мария Волкова, чье творчество в некоторой степени похоже на творчество Марианны Колосовой. Обе они - Колосова и Волкова - были ровесницы, обе родились в одном регионе, у обеих была сложная и трагическая судьба, что, конечно же, повлияло на их поэзию. Неизвестно, были ли они знакомы лично, но несомненно, что они знали друг о друге - Волкова часто печаталась в Харбине, были у них и общие знакомые, в частности поэт Алексей Ачаир.

Политическая обстановка в Маньчжурии между тем продолжала накаляться. Японские и советские аппетиты явно распространялись на КВЖД и всю Маньчжурию, и эта провинция жила в сложной обстановке политических интриг и потрясений. На этом фоне в мае 1931 года в Харбине было объявлено о создании Российской фашистской партии (РФП), которая была образована на базе бывшей РФО и фактическое руководство в которой взял на себя К.Родзаевский. В феврале 1932 года японская Квантунская армия входит в Харбин, а вскоре Александр Покровский выходит из РФП в знак протеста против прояпонской линии Родзаевского. Он создает фашистско-синдикалистский союз, вскоре однако разогнанный японскими властями. Сам Покровский был ненадолго арестован "кемпеи" - японской военной жандармерией, после чего они с Марианной решают покинуть Харбин.

В 1934 году они перебираются в Шанхай, подальше от японских спецслужб. Она по-прежнему много пишет. Ее стихи появляются в шанхайском журнале "Парус", в газете "Русское Слово". В Шанхае выходят очередные сборники ее стихов - "На боевом посту" и в 1937 году последний сборник - "Медный гул".

Эмигрантские гонорары не могли прокормить супругов, и основным источником существования для Покровских становится их прекрасная библиотека в несколько тысяч томов, книги из которой за небольшую плату Марианна давала читать русским шанхайцам. С началом Второй мировой войны у многих изгнанников возникли определенные надежды на возвращение на родину. Марианна трепетно следит за событиями в СССР, обдумывает и анализирует происходящее. И вот тут-то с ней происходит еще одна метаморфоза - с той же страстностью, с какой четверть века она отрицала все советское, в конце войны при виде побед Красной Армии она, как говорили в эмиграции, впала в "советизанство" и даже приняла советское подданство. Впрочем, флирт с Советами длился недолго... Уже в 1946 году, после ждановского погрома литературы и травли боготворимой ею Анны Ахматовой, она с "треском", через газету, отказалась от советского паспорта, поняв, что заблуждалась в своих взглядах на "перерождение" режима. При этом она потеряла возможность печататься в русских изданиях Шанхая, ставших откровенно просоветскими.

В 1949 году Китай стал коммунистическим, и для русских эмигрантов началась вторая волна исхода, на этот раз уже за океан - в Америку и в Австралию. Марианна вместе с мужем эвакуируется на Филиппины, оттуда переезжает в Бразилию, а в 1957 или 1958 году оказывается в столице Чили Сантьяго.
Как вспоминали современники, и Марианна, и Александр Покровские были лишены какого-либо практицизма и так и не смогли приспособиться к новым условиям жизни. Кроме книг, у них почти не было никаких вещей. Правда, сначала оставались кое-какие сбережения, но они быстро закончились. Покровские перебивались случайными заработками и с трудом сводили концы с концами. Незнание испанского языка и отсутствие постоянной работы заставило их снова давать читать книги из своей библиотеки за плату той небольшой русской колонии, что обосновалась в Сантьяго. Потом Александр Николаевич стал давать уроки на курсах русского языка, организованных для детей и внуков эмигрантов. Марианна продолжала писать стихи, которые уже нигде не публиковала, а только изредка декламировала своим немногочисленным русским знакомым. Одолевали болезни, наступала старость и пора забвения... Судьба тех, кто восторгался ее стихами в 20-30-е годы, сложилась по-разному. Кое-кто погиб еще в рейдах на советскую территорию и на границе в 30-х, кто-то возвратился в Россию или был возвращен насильно и сгинул в советских концлагерях, остальные рассеялись из Китая по всему миру и занялись обустройством своей новой жизни. Sic transit gloria mundi! (Так проходит земная слава).

Марианна Ивановна Колосова тихо скончалась в Сантьяго 6 октября 1964 года, забытая большинством соотечественников за рубежом и неизвестная на страстно и пламенно любимой Родине. На памятнике поэтессы, поставленном ее мужем, эпитафия, взятая из ее же стихов, которая в равной степени соотносима и с тем горячечным движением ее молодости, которое ушло вместе с ней:

Смертны и ты и я,
сомкнем усталые веки,
Но Россия жива моя,
- и теперь, и потом, и навеки.

Сам А.Н.Покровский умер в конце 70-х и, по некоторым данным, незадолго до смерти, успел передать часть их архива в университетскую библиотеку, а часть - знакомой русской семье в Сантьяго. Похоронен он там же, в Пуэнте-Альто, рядом с Марианной.

В эмигрантской печати почти не вспоминали эту незаурядную поэтессу. Вспомнил В.Перелешин в своих воспоминаниях о русском Харбине, напечатанных в 1979 году, да еще через десять лет ее подруга О.А.Скопиченко написала о ней памятную статью в калифорнийской газете "Русская Жизнь". В 1990 году на ее могилу случайно набрел корреспондент ТАСС в Сантьяго Анатолий Медведенко, который почти ничего так и не узнал о ней. В 90-е годы появилось о ней несколько небольших публикаций в России и за рубежом, и вот теперь мы предлагаем подборку стихов Марианны Колосовой, по которым читатель сам может судить о творчестве этой трагической и мятущейся поэтессы. Пожалуй, к двум из этих стихотворений надо сделать небольшие комментарии, чтобы было понятно, о чем идет речь.
Стихотворение "Казачат расстреляли" из харбинского сборника "Господи, спаси Россию!" посвящено бессмысленному и кровавому событию в Трехречье, пограничном районе Китая, где проживало множество русских поселенцев - крестьян и казаков. Осенью 1929 года на территорию Трехречья ворвались из-за границы советские отряды, устроившие форменную резню мирного населения, в результате которой было полностью уничтожено несколько поселков и погибли сотни людей. В то время эта акция советских властей произвела большой резонанс и единодушное осуждение во всем цивилизованном мире, сейчас же об этом мало кто помнит.

Стихотворение "Русскому рыцарю" посвящено Борису Сафроновичу Коверде, русскому гимназисту из Вильно, убившему в июне 1927 года на варшавском вокзале советского полпреда в Польше П.Л.Войкова (Пинхуса Вайнера). Этой акцией Борис Коверда отомстил П.Л.Войкову, одному из организаторов зверского убийства царской семьи, за смерть Романовых и миллионы замученных коммунистической властью людей в России. Польский суд приговорил Коверду к бессрочной каторге, но через 10 лет он был освобожден по амнистии, выехал в США, где и умер в 1987 году.

Автор выражает глубокую благодарность за бескорыстную помощь в сборе материалов для подготовки этой статьи Николаю Леонидовичу Казанцеву (Аргентина) и Сергею Юрьевичу Василенко (Россия).